он по традиции нахмурился.
— Не подозрительный, а самый нормальный. — Впервые прозвучал его голос, красивый, мягко говоря.
— Комплименты даришь ему, ого. Такого тысячу лет не было. — Хихикнула Регина, толкнув Антона.
Они шли под руку, а это значит, что они являлись парой. К слову, лицо Антона до сих пор было холодным, но скорее всего, это из-за моего присутствия. Наверняка наедине с Региной он улыбается во всё лицо. Я не знал, что говорить, поэтому просто кивнул и продолжил путь.
— Эй, стой. Если понадобится помощь, то зови нас. Мы поможем с чем-нибудь, ну, постараемся. — По доброму произнесла Регина.
Я снова повернулся, явно пребывая в непонимании. С чего это они вдруг так заговорили?
— Почему вы предлагаете помощь? Мы ведь даже незнакомы. — Показал я своё недопонимание.
— Просто Тоша хочет с тобой подружиться, но не может сказать. — Она снова подтолкнула его.
— Помолчи, блин. Идём уже. — Антон раздражительно закрыл девушке рот, а та начала смеяться.
– *Говорит через ладонь Антона* Мты не мстесмняйся! Мбудем мдрузьями! — Махала Регина, они ускорили шаг.
Я хмуро глядел на них, но почему-то хотелось улыбаться. С виду люди такие, а внутри оказываются совсем иными, чем снаружи. Как по мне, очень милая пара, которая одним простым разговором смогла поднять мне настроение. Они ускорили шаг, и мне надо бы поторопиться. Алина, похоже, всё ещё спит.
Я поспешил в столовую и наконец добрался до заветной точки. Сама она выглядела не броско: Г-образное здание не внушительных размеров, фасад выполнен в светлом стиле, иногда встречались панельки другого цвета. Перед входом находилась лестница, на одной из ступеней которой отколот угол. Ещё рядом со зданием росло много деревьев и кустов с цветами, будто ограждая от леса. На входе можно спрятаться от дождя, так как имелось большое крыльцо, также в нём стояли три скамейки. Я вошёл внутрь.
Открыв лёгкую дверь, передо мной показалась самая что ни на есть обычная столовая. Ничем не выделяющаяся плитка на полу, длинные столы с чёрными ножками, стулья с высокой спинкой, на стенах висели плакаты про здоровую еду и блестящий кондиционер. Я подошёл за своей едой, на вид приятная повариха внимательно посмотрела на меня, а потом выдала поднос со всем нужным для ужина. Я отыскал свободное одиночное место, коих было очень много, так как большинство детей решили не идти на ужин. Многие спали или не были голодны. В столовой из знакомых находились только Женя с Муратом и Регина с Антоном. Все сидели по парам, а я наслаждался одиночеством, сидя у окна. На ужин макароны по-флотски, компот, видимо, вишнёвый, гречневый суп, простой салат и пара булочек с кунжутом. Плотновато для ужина, но да ладно, всё равно я не соблюдаю диет.
Спустя время дети начали выходить из здания, постепенно к ним присоединился и я. Закончив с едой, направился на выход. На улице уже темнело, солнце село ниже верхушек деревьев. Я глотал последние тёплые лучи, шагая по грунтовой тропинке. Неожиданно, сквозь тишину, откуда-то раздался громкий треск. Будто кто-то разбил бутылку о что-то твёрдое. Этот звук меня чертовски заинтересовал, было не страшно, так как доносился он где-то вблизи. Я обошёл столовую и увидел квадратное здание с плоской крышей, на старых белых стенах написано «Кирилл лох» и разнообразные надписи на английском. Звук шёл оттуда. Присмотревшись, я кое-что понял. Этот домик — крайняя северная точка лагеря, за ней только лес. А это значит, что он очень близок к деревне. Да. Так и есть. Я вышел из-под дерева и увидел белый фасад церкви, что недавно заметил, когда только приехали сюда. Рядок берёз, что ограничивал деревню с лагерем, заканчивался в этом месте, деревья находились в приличном расстоянии друг от друга. Я подошёл ближе к квадратному домику и прижался спиной к стене. Всё-таки звуки доносились не отсюда, а от церкви неподалёку. Судя по всему, она заброшена, так как конструкция местами обвалилась. За ней стояло два человека: один из них — наш вожатый, не который рыжий, а которой крупный, а второй, похоже, житель деревни. Вожатый мне не знаком, но звали его Григорий, выглядел он злобно и загарело. В руке держал разбитую стеклянную бутылку, а на лице застыла мина недовольства. На разбитой части бутылки виднелась кровь. Напротив него, ссутулившись, стоял мужчина с бледной кожей и морщинами. Одет он был в чёрное порванное пальто, которое жуть как напоминало куртку, лежащую в моём домике в шкафу. Его лоб сильно кровоточил, зрелище, конечно, слишком жёсткое. Хотелось отвернуться и спокойно уйти, но жажда интереса и любопытства взяла вверх. Неужели наш вожатый бутылкой ударил местного жителя? Разбил её, а ему хоть бы хны. Я прислушался к громкому разговору.
— Нельзя, чтобы это начиналось сейчас, поймите. Здесь никто об этом не знает, кроме меня, прошу, отложите… *подул ветер, из-за которого я не услышал слова* Бабушка говорила, что вы закончили с этим…
— Эта деревня не выживет, если хоть раз пропустить… *кашляет* Я постараюсь убедить пастора, но только из-за того, кхм-кхм, что ты Валин внук… Тебе ведь нечего бояться совсем, почему ты так за себя тревожишься? Кхм-кхм. — Мужчина говорил гнусавым тембром с хрипотцой, часто кашляя.
— Не за себя я волнуюсь, а за детей. Они приехали отдыхать, а не смотреть на ваши традиции поганые…
— Не смей так говорить о них, салага… Думаешь, если не поддаёшься из-за кровей, то можешь языком ворочать? — Мужчина разозлился.
— Сейчас опять бутылкой получишь, смотрю, кровь уже исчезла.
Я вылез чуть ближе, чтобы присмотреться. Невероятно, только что окровавленный лоб был абсолютно чистым! Только на нем виднелись странно разбухшие вены, похоже, тот мужчина сильно болен. Вместе с густой бородой у него и длинные грязные волосы, закрывающие уши. Вдруг я наступил на что-то мягкое и разговорчивое…
— Я Зайчик! Я Зайчик! Покорми меня морковкой! — У мягкой игрушки у меня под ногой запустился механизм, и он заголосил противным голосом.
Два человека моментально повернулись в мою сторону. Я резко залез обратно за стену, моё сердце бешено билось, а ноги дрожали. Рукой закрыв рот, я встал, как мёртвый.
— Там есть кто-то… Вижу… Дышит… — Ещё сильнее хриплым голосом произнёс мужчина, сделав шаг в мою сторону.
— Нет там никого, Игорь Павлович, из-за воды механизм включился. Всё, мне идти надо. Я приду снова, а ты всеми силами объясни пастору всё… На кону жизни двадцати восьми детей… — Гриша начал уходить.
Эмоции взяли контроль, я не знал что делать. Прямо к дому двигался вожатый, никак нельзя ему знать,
