У Бориса и Наины Ельциных было целых три свадьбы: одна студенческая, в кафе при Доме крестьянина, где гуляло человек сто пятьдесят, с шуточными тостами и подарками, розыгрышами, стенгазетой, все как положено у молодежи тех лет. Затем в Оренбурге, у родителей Наины, и в Березниках, у родителей Бориса.
Но чтобы выйти замуж, Ная должна переехать в Свердловск. К кому? «Боря жил в то время в мужском общежитии, я там оставаться не могла, и тогда он предложил мне пожить у его родителей». Она взяла отпуск и отправилась в дом к Клавдии Васильевне и Николаю Игнатьевичу.
Почти месяц она провела среди Ельциных. Это был важный месяц в ее жизни. Она познакомилась с Николаем Игнатьевичем, с двумя его братьями: дядей Дмитрием и дядей Иваном (четвертый брат Ельциных, Андриан, погиб на войне). С дедушкой и бабушкой — Василием и Афанасией Старыгиными. Ну и, конечно, с братом и сестрой Бориса — Михаилом, который был младше ее жениха на шесть лет, и Валентиной, которой в ту пору, в 1956-м, было 12 лет.
Хотя Березники, напомню, город, в котором есть даже драматический театр и большие заводы, жизнь в доме родителей Ельцина его невеста ведет вполне деревенскую, отпускную. Да и то сказать — лето, чудесная пора.
По средам топят баню. Ходят купаться на пруд. Домашней работой невестку не загружают, но иногда Клавдия Васильевна и Ная готовят вместе. Благо обе любят и умеют готовить. На огороде прекрасные огурцы. Их можно есть прямо с грядки.
— Какое первое впечатление было у вас от семьи Ельциных? — спросил я Наину Иосифовну.
— Вы знаете, их дом был очень похож на наш. Тоже много детей, какая-то удивительная доброжелательность, забота. Мне очень понравился отец Бориса Николаевича, умный, сдержанный человек. Да вообще все Ельцины были глубокими, интересными людьми.
— Борис Николаевич приезжал вас навестить?
— Нет, он работал на стройке, сдавал объект, я месяц жила в Березниках, с его родителями, и это было как-то совершенно естественно.
…В то лето в Березниках Ная Гирина впервые услышала от Клавдии Васильевны ту часть семейной истории, о которой раньше не принято было говорить. Раскулачивание, ссылка.
Теперь, в 1956-м, будущая свекровь рассказывает об этом своей будущей невестке — уже спокойно, не таясь. Свои подробности добавляют и дед Василий, и бабушка Афанасия.
Характерно, что в изложении Наины Иосифовны семейное предание обретает иные краски и полутона.
В нем есть интересный мотив — отрицание семейного греха перед советской властью. Вот, например, рассказ о раскулачивании Старыгиных:
— Конечно, никаких рабочих он не нанимал. Это были молодые парни, которые учились у него плотницкому ремеслу, ученики. Они строили дом или сарай, а потом уже, вместе с Василием, как бригада плотников, получали за это деньги или какую-то иную оплату, продукты, не знаю что…
Талантливые руки были не только у деда Василия, но и у бабушки Афанасии.
Афанасия Старыгина в молодости была очень красивой женщиной и даже после всех испытаний сохранила женственность, у нее были пышные волосы, коса…
Что касается Ельциных, то, по версии Клавдии Васильевны, после революции четыре брата, молодых, крепких, смышленых парня, построили мельницу, сначала четырехлопастную, потом появились еще две лопасти, потом еще две… Другие крестьяне, побогаче, ездили торговать в Шадринск, братья же просто мололи муку для басмановских крестьян. Вот за это их и раскулачили.
А вот про арест Николая, отца Бориса Ельцина, Клавдия Васильевна не рассказала ни слова. Не захотела рассказать?
— Почему же произошло раскулачивание? После революции, — рассказывает Наина Иосифовна, — разделили земельные участки по справедливости. Местность у нас на Урале пересеченная, так вот, строго следили, чтобы достались и плодородные, и неплодородные земли, поровну. Но как всегда бывает, кто-то был рачительным хозяином, работал много, а кто-то пьянствовал, ленился. Председателем колхоза оказался тот, кто в крестьянском труде не преуспел, из «голытьбы», как тогда говорили. Вот по его навету их и сослали. Отец Николая Игнатьевича, дед Игнатий, в ссылке быстро ослеп. Клавдия Васильевна рассказывала, как он сидел в землянке, положив на стол свои руки, и говорил: «Руки мои, рученьки, что же с вами сделали, за что ж вас так наказали?»
— Ну а все же, была ли хоть какая-то семейная версия того, что Николай Игнатьевич с братом Андрианом из Казани отправились строить Волго-Дон, оставили семью на три года? — спрашиваю я.
— А вы знаете, я думаю, что их послали туда, где были нужнее рабочие квалифицированные руки. Причина была в этом…
— Но ведь был приговор…
— Да, политическая статья. Просто повезло, что оказались на стройке. Тогда так возводились многие промышленные гиганты. В 1996 году, во время выборов Бориса Николаевича, мы много ездили по стране и часто задавали такой вопрос: ну вот как же так, мол, при Сталине построили такие гиганты индустрии: Днепрогэс, Уралмаш, Челябинский тракторный… А сейчас, мол, что? И я отвечала: так ведь кто строил? Заключенные с тачками. Если бы сейчас согнать бесплатную рабочую силу, да при нынешней строительной технике, и заставить ее работать от зари до зари за кусок хлеба — еще и не такие гиганты можно было бы построить…
Рожать первую дочь, Лену, Наина Иосифовна решила как раз в Березниках — она опять уехала туда на целый месяц, жила в доме у свекрови, Клавдии Васильевны: та учила ее разным материнским премудростям.
Вообще этот маршрут, Свердловск — Березники, станет важной частью их семейной жизни. Молодые родители работали, Наина Иосифовна не могла долго сидеть с детьми. Клавдия Васильевна то приезжала из Березников в Свердловск, то девочки — Таня и Лена — отправлялись к дедушке и бабушке в Березники.
Однажды в пермском поезде — из Свердловска до Березников добираться нужно было целую ночь, — когда Ельцин вез младшую дочь Таню (Наина Иосифовна заболела воспалением легких), случилось непредвиденное происшествие. В плацкартном вагоне, едва соседи начали мирно похрапывать, вдруг раздался крик. Маленькая Таня перебудила всех и не желала успокаиваться. Отовсюду ей несли, кто что мог: соски, конфеты, хлебные мякиши, игрушки, едва ли не бутылки с водой или чем покрепче, но ничего не помогало, она синела, дрожала от крика, не успокаивалась. До смерти напуганный отец неожиданно расстегнул рубашку и прижал дочь к своей груди. Таня зацепилась губами, почмокала и… заснула. Так, засыпая и просыпаясь, она всю дорогу искала отцовскую грудь. Смущенный молодой папаша поглядывал на соседей, но те как-то и не думали смеяться — картина была уж очень хороша.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
