Майк отпил пива, привычно слизнув с верхней губы пену. В холодном взгляде его не было и намека на желание.
— Но почему ты, именно ты, боишься лунного света? — удивился он.
— Увы, он размягчает сердце женщины, и она начинает верить в сказки, — ответила Эбби с легкостью, которая далась ей непросто, — а я не устаю тебе повторять, Майк, что слишком стара для сказок.
«Ну вот, опять эта чушь о ее возрасте», — подумал Майк, отпивая пиво. Он удобно оперся о стенку и теперь пристально смотрел на Эбби сквозь темные густые ресницы.
— Между прочим, сколько тебе уже стукнуло, старушка?
Эбби не понравилась его ирония и, повернувшись на каблучках, она поспешила прочь.
— От тебя можно прикуривать, Эбби, так ты пылаешь. Что случилось? — полюбопытствовала Триш.
— Майк Саммерс, — процедила Эбби сквозь зубы. — Его и опекаемых им юных оболтусов вообще не следует пускать сюда.
— Нет, только не Лиса, — запротестовала Триш, — если ты узнаешь его поближе, то поймешь, что он ужасно милый.
Должно быть, все Саммерсы оказывались ужасно милыми , если узнать их поближе; но Эбби, однако, не собиралась сближаться с кем бы то ни было из них. А еще лучше, если бы они все исчезли и никогда больше не показывались ей на глаза.
Хорошенькое личико Триш засветилось от радости, когда она призналась, что на прошлой неделе уже дважды встречалась с Лисом. Пока Эбби наполняла кружки пивом, Триш развлекала ее, подробно рассказывая о своих свиданиях.
— Очень рада, что ты весело проводишь время, — сказала Эбби, — а то я думала, что, работая здесь да еще ухаживая за больной матерью, у тебя ни на что больше времени не остается. Очень рада, что это не так.
Триш усмехнулась:
— Одна работа и никаких удовольствий, да от этого, Эбби, станешь скучной-прескучной! Почему ты не хочешь узнать Майка поближе? Лис утверждает, что он просто с ума по тебе сходит, и не в состоянии говорить и думать ни о ком другом, кроме тебя.
— То, что он с ума сходит, — это верно, — отрезала Эбби, обрадованная тем, что ей надо отнести пиво посетителям бара и таким образом прервать разговор.
Когда она обслуживала клиентов, Майк то и дело преграждал ей дорогу. А если ему казалось, что поднос слишком тяжел для нее, он брал его у Эбби, сам разносил напитки и рассчитывался с посетителями. Если кто-то, паче чаяния, подходил к Эбби слишком близко или говорил не слишком любезно, то Майк бросал на него такой угрожающий взгляд, что грубиян мгновенно преображался.
К концу вечера ни у кого в зале не осталось сомнения в том, что она принадлежит Майку. Эбби поняла, что думают о ней клиенты, слыша обрывки разговоров во время, когда кружила по залу, разнося заказы.
— Это все равно, что нацепить на меня знак «Частная собственность», — проворчала Эбби, сбрасывая туфли с ног, натруженных за целый день беготни.
— Плесни-ка мне немного виски, пожалуйста, — попросила она Триш.
— А мне казалось, ты не пьешь.
— Я и не пью.
— Тогда это тебе не понравится.
— Ты же сама говорила мне, если выпить залпом, то вкус не ощущаешь?
— Вот и я говорю то же самое, — раздался голос Майка Саммерса. — Что же здесь может не нравиться? — Он раздвинул руки, сделал изящное па, изобразив нечто вроде пируэта.
Эбби с сожалением отметила про себя, что в Майке ей нравится все. Черные джинсы подчеркивали стройность его ног. Голубая шелковая рубашка, черно-белый свитер — все это так шло ему!
— Рискую показаться грубой, но напоминаю — мы уже закрылись.
Она чувствовала странную досаду оттого, что он такой нарядный, румяный и нисколько не уставший, в то время, как она просто валится с ног.
— Я пришел, чтобы помочь с уборкой.
— Мы с Триш сами управимся, спасибо.
— Нет, вовсе нет, — вмешалась Триш.
Она была тут как тут, и уже без передника.
— Но ты ведь не уйдешь сегодня раньше! — взмолилась Эбби, не боясь выказать тем самым свое смятение.
— Иди, Триш, — повелительно сказал Майк, — перед тем как увести Эбби домой, я прослежу, чтобы здесь было чисто.
Не говоря ни слова, предательница Триш ушла, смущенно улыбнувшись, словно прося извинения у Эбби.
— Ну так с чего начнем? — Майк потер руки, будто ему и в самом деле не терпелось приступить к работе.
Спорить с ним было бесполезно, просить уйти — тоже. Так что Эбби сдалась и назвала все, что требовалось сделать до ухода.
— Нет проблем, — заверил ее Майк, — иди за метлой.
В течение следующих тридцати минут они едва перекинулись несколькими словами. Майк оказался расторопным помощником! Он мгновенно расставил чистые стаканы на полке, вынес мусорное ведро, досуха вытер стойку, не оставив ни соринки. Бар был убран даже раньше времени. Эбби погасила свет; нервы ее были натянуты как струна.
— Я подумал, что если ты не очень устала, то мы могли бы немного покататься.
Как быть? Эбби хотела поехать с ним, но страх не оставлял ее. Она боялась, что, приняв его приглашение, этим только укрепит его веру в ее благосклонность, и тогда уже ничто не поможет избавиться от него.
— Обещаю, что ты будешь в полной безопасности, — сказал Майк. — Мне ничего не нужно, только немного побыть с тобой, Эбби.
— Хорошо. — Она обреченно вздохнула. — Но только недолго. Я ужасно устала.
Он нежно улыбнулся. Сейчас, когда Эбби едва держалась на ногах от усталости, она была такой желанной!
— Ну так пойдем, не будем терять времени. — И взяв Эбби под руку, он повел ее к машине.
— Спасибо за прогулку, Майк, — сказала Эбби. — Это, было именно то, в чем я нуждалась.
Она сделала вид, что занята поисками запропастившегося ключа, стараясь избегнуть каких-либо объяснений.
— Ну что ты, не за что. — Майк благодарно улыбнулся ей в ответ.
«Ну, а теперь сделаем то, в чем нуждаюсь я», — подумал он, приподняв бархатный подбородок Эбби.
— Не надо, Майк, прошу тебя, — сопротивлялась она.
— Какой вред может причинить один-единственный поцелуй на прощание? Я весь вечер хотел поцеловать тебя, — признался он, приближая к ней свое лицо и загораживая Эбби ночное небо, на котором появился голубой шар луны.
Какой вред? Один поцелуй подобен одному картофельному чипсу, одному земляному ореху, одному зернышку попкорна. Нет, хуже! Это как кусочек шоколада для сластены, не знающей удержу!
Майк добился своего. Их губы слились в долгом поцелуе. Оторвавшись от Эбби, Майк увидел, что она смотрит на него широко раскрытыми немигающими глазами. Ее красиво изогнутые губы припухли.
— Спокойной ночи, — сказала Эбби охрипшим голосом.
Майк коснулся кончиком пальца ее рта, прошелся по его изгибу, задержавшись на пышной нижней губе. Медленно, очень медленно он вплотную приблизился к алому рту Эбби и прихватил зубами ее припухшую губку. Эбби почувствовала, что его язык скользит по ее губе и затаила дыхание, как всегда испытывая истому.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
