Однако соседство с другой стороны — третий очаг — немного тревожило ее. Там, в Лисьем очаге, жил Ранек. Эйла не могла сказать, что он ей не понравился, но вот Джондалар относится к нему довольно странно. Правда, в этом помещении мужчин было всего двое. И поскольку они занимали мало места, то второй очаг, где жили Неззи, Талут и Ридаг, был совсем близко. Эйле понравились и другие дети Львиного очага: Лэти и Руги — младшая дочь Неззи, почти ровесница Ридага. А только что она познакомилась с Данугом, который тоже показался ей довольно симпатичным.
Талут подошел к Эйле вместе с высокой, крупной женщиной, за которой следовали Барзек и куча ребятишек, поэтому Эйла решила, что это одна семья.
— Эйла, я хочу представить тебе мою сестру Тули из очага Зубра, она является вождем Львиного стойбища, так же как и я.
— Я рада познакомиться с тобой, — сказала женщина, протягивая руки в традиционном жесте. — Именем Великой Матери я приветствую тебя на нашей земле. — Как вожди, брат и сестра были равны по статусу, и она с большим удовольствием исполняла свои обязанности.
— Я приветствую тебя, Тули, — ответила Эйла, пытаясь приглушить изумленный блеск своих глаз.
Когда Джондалар впервые поднялся с постели после болезни, она с удивлением обнаружила, что он выше ее ростом. Но сейчас Эйла была совершенно потрясена, увидев еще более высокую женщину. Живя в Клане, она привыкла считать, что людей выше ее просто не существует. Однако, помимо роста, Тули отличалась могучим телосложением. Пожалуй, в этом плане с ней мог соперничать только ее родной брат. Ее гордый вид и величественная осанка отлично гармонировали с физическими данными и с неоспоримым достоинством женщины, матери и главы стоянки, вполне довольной собой и своей жизнью.
Тули поразилась странному акценту гостьи, но сейчас ее больше волновала другая проблема, и, со свойственной ее племени прямотой, она не замедлила сообщить об этом:
— Я не знала, что очаг Мамонта будет занят, когда пригласила Бранага погостить у нас. Будущим летом они с Диги заключат союз. А пока он может остаться у нас всего на пару дней, и я знаю, что Диги была бы рада пожить с ним, удалившись на время от своей сестры и братьев. Конечно, вы — наши гости, и она не осмелится попросить вас, но мне-то известно, как ей хочется перебраться в очаг Мамонта на эти дни, если вы не будете возражать.
— Очаг большой. Места всем хватит. Я не возражать, — сказала Эйла, чувствуя себя неловко. Зачем ее спрашивают, ведь это их дом?
Гости и хозяева еще продолжали разговаривать, когда из земляного жилища появилась молодая женщина в сопровождении молодого мужчины. Эйла внимательно посмотрела на эту пару. На вид эта женщина была ее ровесницей, только немного шире в кости и опять-таки выше ростом! У нее были темно-русые волосы и приветливое лицо, которое многие назвали бы миловидным, а шедший рядом с ней молодой человек явно считал ее настоящей красавицей. Ее внешность не слишком поразила Эйлу, но она с восхищением разглядывала женскую одежду.
Узкие, обтягивающие ноги штаны и туника почти совпадали по цвету с ее волосами. Богато украшенная темно-оранжевая длинная туника с разрезом впереди была подпоясана ремешком, подчеркивающим стройность фигуры. Красный цвет считался в Клане священным. И у Эйлы была единственная вещица красного цвета — мешочек Изы. В нем хранились корешки для изготовления особого ритуального напитка. Она по-прежнему берегла его и хранила в своей лекарственной сумке вместе с различными травами, которые использовала для приготовления чудодейственных настоев. Однако она и подумать не могла, что увидит целую тунику, покрашенную красной охрой.
— Какая красота! — устремив восхищенный взгляд на женщину, сказала Эйла, не дожидаясь, когда их представят друг другу.
— Тебе понравилось? Это облачение прислала мне в подарок мать Бранага для моего Брачного ритуала, ведь следующим летом мы с ним заключим союз. И мне так захотелось похвастаться, что я сразу же нарядилась в него.
— Я никогда не видела ничего более красивого! — сказала Эйла, широко раскрыв глаза.
Молодая женщина радостно улыбнулась.
— Тебя ведь зовут Эйла, правда? А меня зовут Диги, а его — Бранаг. Жаль только, что он должен отправиться домой через несколько дней, — сказала она с огорченным видом. — Но после будущего Летнего Схода мы уже не расстанемся. Мы собираемся перебраться к моему брату Тарнегу. Пока он живет у очага своей жены, но хочет построить новое жилище и ждет меня, чтобы мы с ним на пару могли стать во главе этого стойбища.
Эйла, заметив, как Тули одобрительно улыбается дочери, вспомнила о ее просьбе.
— Диги, очаг Мамонта большой, много пустых лежанок. Ты и Бранаг можете жить в очаге Мамонта. Ведь он тоже гость… Если Мамут не возражать. Ты спросить Мамута.
— О, его первой женой была мать моей бабушки. Я не раз спала в его очаге. Мамут ведь не будет возражать, правда? — сказала Диги, поглядывая на шамана.
— Конечно, Диги. Вы с Бранагом можете погостить у меня, — сказал старик. — Только помни, что тебе еще долго не удастся лечь спать. — Диги улыбнулась в ожидании продолжения. — У нас гости, Дануг вернулся после целого года странствий, прибыл твой будущий муж, и Уимез завершил удачную торговую сделку… Поэтому я полагаю, что есть прекрасный повод собраться сегодня вечером всем вместе у очага Мамонта да послушать разные истории.
Мамутои дружно заулыбались. Они ждали такого объявления, хотя оно ничуть не уменьшило их нетерпения. Каждый знал, что сбор у очага Мамонта обещает множество интересных рассказов, обсуждение новостей и, возможно, еще какие-то развлечения, и, конечно, все с радостью ожидали наступления вечера. Они с удовольствием слушали как новые рассказы о жизни других стоянок, так и старые, хорошо известные им байки. Им было интересно посмотреть, как отреагируют чужаки на события и приключения, случившиеся с обитателями их собственной стоянки, услышав истории, которыми Мамутои захотят поделиться с ними.
Джондалар также понимал, что означает подобный сбор, и это тревожило его. Как много захочет рассказать им Эйла? Как воспримут ее рассказ в Львином стойбище? Ему хотелось поговорить с ней наедине и предостеречь ее. Но, подумав, он решил, что его слова только рассердят и огорчат ее. Она во многом была похожа на Мамутои — такая же прямая и честная в выражении своих чувств и мыслей. Да, в сущности, его вмешательство было бесполезно. Эйла все равно не умеет лгать. В лучшем случае она могла лишь удержаться от излишней откровенности.
Глава 3
