Попался ему тогда в руки журнал «Нива» с фотографиями танков. На одном снимке танк рушил каменную стену. Толя укрепил бревно на велосипедных колесах и таким «танком» стал таранить заборы в станице. Как его били за эти «подвиги»!
Потом «танкист» переквалифицировался в кавалериста, обзавелся пикой и стал джигитовать на соседских лошадях. Один конь рванулся, «казак» упал и вывихнул себе ногу.
Незадолго до Октябрьской революции Ляпидевский бросил школу и начал работать подручным у кузнеца. Ему хотелось сразу начать делать что-нибудь сложное, интересное, а кузнец не спешил учить его. «Я пятнадцать лет молотом шлепал, прежде чем стал мастером. Пошлепай и ты…»
Толе шлепать не хотелось, он покинул кузнеца и устроился учеником у слесаря. Это уже была солидная работа. Исполнилось тогда Ляпидевскому девять лет. Наступила зима 1917 года. В Старощербиновской, как и повсюду на Кубани, хозяйничали белогвардейцы.
Первой ласточкой приближения красных был самолет со звездами на крыльях, низко пролетевший над станицей в 1919 году. Это был первый самолет, который видел будущий летчик. Затем из Ростова, который уже был в руках красных, каждый день стали летать самолеты.
Толя Ляпидевский мастерил модели самолетов. Летающую модель сделать так и не удалось, а нелетающие самолетики получались совсем как настоящие. Это наверняка был первый случай авиамоделизма на Кубани.
По соседству, в Ейске, организовали авиабазу. Мальчишки из станицы под предводительством Толи Ляпидевского ежедневно совершали паломничество к авиаторам. Иначе, чем паломничеством, эти походы не назовешь. Все, что касалось авиации, вызывало в их юных душах восторг. Они не могли спокойно произносить такие волшебные слова, как «пропеллер», «мотор», «бензин», «фюзеляж»! Толя бегал за авиаторами по пятам. Красные военлеты разрешали мальчишкам мыть машины, охотно рассказывали им про полеты и воздушные бои.
Станичные ребята так увлеклись авиацией, что стали даже для своих непрекращающихся драк влезать на высокие деревья. Там была уже не просто драка, а «воздушный бой»!
Но «счастье» продолжалось недолго. Летную базу из Ейска перевели.
Вскоре в Старощербиновскую прибыл революционный матросский отряд. Матросы привлекали мальчишек не меньше, чем летчики. Все они, в том числе и Толя, сделали себе татуировку — якорь на руке. Авиация была забыта: морская форма подействовала неотразимо, а рассказы матросов были еще увлекательней.
Особенно полюбился Толе матрос Кошарин с крейсера «Петропавловск». Бывалый моряк научил мальчишку петь матросские песни и аккомпанировать себе на гитаре.
В то время в округе свирепствовал белобандит Сидельников. Этот новоявленный атаман создал банду в 250 сабель и совершал частые налеты на Старощербиновскую.
Однажды бандиты ворвались в станицу и оцепили Особый отдел и тюрьму, в которой находились заложники. Взад и вперед по притихшим станичным улицам, размахивая шашкой, носился на взмыленном коне Сидельников. В помещении Особого отдела были только Кошарин и одна женщина. Они забаррикадировались. Матрос поставил пу-лемет на окно, женщина подавала ему ленты. Кошарин открыл такой сокрушительный огонь по бандитам, что они отступили из станицы.
Весельчак и певун, Кошарин оказался героем.
Он сказал Толе:
— Учись, браток, как одному от сотни отбиваться!
«Захотелось и мне стать героем, так захотелось, что сказать не могу, — вспоминал Ляпидевский. — Решил: если придет Сидельников, я, как Кошарин, один всю его банду ухлопаю. Но, на мое счастье, Сидельников больше не приходил».
Но все-таки у Ляпидевского интерес к авиации победил увлечение, морской романтикой. Произошло это пять лет спустя.
На море и в небе
Пытливому, энергичному юноше не сиделось на месте. Все хотелось уехать куда-нибудь подальше, увидеть новое.
Проработал он полгода на маслобойном заводе, поджаривая подсолнечные семечки на огромных сковородках. В 1924 году перебрался в Ейск, где и закончил школу. Работал мотористом на дизеле. Затем стал помощником шофера автобуса..
Был Анатолий Ляпидевский парнем плотным, мускулистым, много занимался гимнастикой, играл в футбол, управлял автомобилем.
Другими словами, кому, как не ему, было пойти в летную школу, когда комсомол призвал молодежь в авиацию.
В Ростов со всего края прибыло 170 юношей, мечтавших о крыльях. Строгие комиссии отобрали из них только пять. В том числе и Анатолия Ляпидевского.
В авиационной школе в Ленинграде будущий летчик расстался с пышной шевелюрой. Свою гитару с красным шелковым бантом Ляпидевский повесил над жесткой казарменной койкой.
…Стране нужно было много летчиков и как возможно скорее. Теоретический курс, рассчитанный на полтора года, курсанты прошли за восемь месяцев. А затем школа морских летчиков в Севастополе. Для Анатолия здесь слились вместе два самых больших его увлечения — небо и море.
Прежде чем овладеть специальностью морского летчика, курсантам пришлось изучить несколько матросских профессий. На крейсере «Червоная Украина» Ляпидевский был и кочегаром, и рулевым, и сигнальщиком. Его первый морской поход совпал с маневрами Черноморского флота, на которых присутствовали видные военачальники: Ворошилов, Буденный, Якир. Все они находились на флагмане «Червоная Украина».
Когда эскадра выходила из Одесского порта, курсант Ляпидевский стоял на сигнальной вахте. К нему подошел командующий и приказал:
— Дать «Коминтерну» единицу!
По семафорному коду того времени «единица» значила — «следовать в кильваторе за мной».
Ляпидевский лучше других курсантов изучил сигнальный код, но в эту ответственную минуту от волнения забыл, как надо подавать «единицу». Корабли выходили из порта, уже нужно им заворачивать в открытое море, а куда идти — ни один капитан не знает. Что делать? Как сигналится эта проклятая «единица»?
К счастью, тут подоспел старшина сигнальщиков, увидя его, Ляпидевский сразу все вспомнил.
Он лихо отмахал флажками точку и четыре тире.
…Ляпидевский учился летать у отличных инструкторов. Среди них были те, с которыми через несколько лет он стоял в одном строю героев — Василий Молоков, Сигизмунд Леваневский.
Наконец наступила долгожданная минута, когда к стойкам самолета, на котором Ляпидевский летал с инструктором, привязали красные флажки. Они показывали, что учлет идет в самостоятельный полет. Другие самолеты, которые летают в воздухе с инструкторами, должны уступать дорогу такой разукрашенной машине.
И вот мелькают под крылом белые коробочки домов, сады, синеет море. Куда хочешь, туда самолет и идет. Все прошло прекрасно: и полет и посадка. Леваневский пожал своему воспитаннику руку, поздравил его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
