— "Память у тебя, — спрашивает, — хорошая?" Я опять правду-матку ему в старческое лицо: — «Отличная».
"Лучше бы тебе забыть".
"Что забыть?" — я «ваньку» валяю.
"А все".
"Не получится", — говорю.
"Получится, получится, — он мне отвечает, — это я тебе гарантирую".
Нy, сдал дежурство, сел в свою «Ниву», только ключ зажигания вставил, как сзади мне «хрясь» по затылку. И я в отрубе.
— Очнулся в СИЗО?
— Ага, сразу в ШИЗО. И Фира передо мной. И четко так излагает, что у него установка, убедить меня дать признательные показания, что будто я во время ночного дежурства заманил в дежурку одинокую прохожую бабенку, надругался над ней и зверски убил. После чего заставил своего кореша из институтского морга тело сжечь. Тело сожгли, но есть два свидетеля санитар из морга и один мой боец, бывший в тот момент на посту. Уж не знаю, как сломали их, но я не ломкий. И Фира это знал, да еще и должок за ним. Так что он мертвяка вместо меня подсунул для отчета. У него, по его словам, контакт с городским моргом, ему подбрасывают неопознанные и невостребованные трупы, он делает за хорошие бабки освобождение некоторым зэкам, и все сходится. Все повязаны.
— На нас он не заработал, — задумчиво заметил Князь.
— Такое наше поколение. Не все на деньги меряем. Еще и долги умеем отдавать.
— Кстати, о долгах. Есть мысль. Фира тебе не дал наводку на морг?
— А мне наводка не нужна. Я понял, там старшим смены мой корешок по Северодвинску: мы с ним в одном экипаже морской пехоты были. Так что, если что…
— Ладно. Обсудим за чашкой «пунша», что-то я по чаю с коньяком соскучился. Пора отсюда уходить. Сколько мы в пути?
— Полчаса.
— Фира мне сказал, надо из машины уйти в течение сорока пяти минут езды. В спецпрачечной будет еще один шмон. Там все белье пиками проверят.
— Пятнадцать минут — много времени.
— Если все по плану. А если «вводные»?
— Какие могут быть вводные? — беспечно сказал Бич. Он достал из рукава синей тужурки заточку и, вогнав ее в брезентовый верх, попытался разрезать серое полотно. Однако его попытка окончилась неудачей.
— Что за хренота?
— Не режет?
— Ни хрена.
— Думаю, специальная ткань, снизу брезент, сверху мелкоячеистая сеточка, заточку сломаешь, а не выберешься.
— Что же делать?
— Учись, пока я жив.
Князь снял с шеи стальной крест и поковырялся им в замке двери. Замок раскрылся.
— Ни хрена себе, командир. Тебе бы в «бригаде» работать, цены б тебе не было.
— Извини, не созрел.
— Да я шучу.
— А, все в жизни не предусмотришь. Как говорится, от сумы да от тюрьмы не зарекайся. В тюрьме я уже побывал, осталось совершить уголовное преступление.
— А то ты за нюхание георгинов в СИЗО залетел, — усмехнулся Бич.
— За кровь, знаю. Но все равно уголовником себя не считаю.
— А кто говорит? Нy что там, можем спрыгивать?
— Ни спрыгивать, ни взлетать мы не можем, Бич: тут, за дверью, такая же сетка, что и по верху. Чехол из тонкой сетки.
— Что же делать? Грызть ее, суку? Заточка не возьмет?
— Не возьмет.
— Ну, все, накрылись мы с тобой, командир. Интересно, Фира знал про этот секрет фургона?
— Если даже и знал, он не виноват. Он нам дал шанс, дальше — наше везенье и наше уменье.
— Ну, с везеньем, кажется, разобрались.
— А умение я тебе сейчас продемонстрирую, — проговорил Князь. Он снял с шеи цепочку и, сделав заточкой чуть пошире одну из крохотных ячеек стальной сетки, просунул в нее цепочку-пилку и стал расширять отверстие.
Пятнадцать минут, сменяя друг друга, они пилили стальную сеть. Наконец, им показалось, что отверстие получилось достаточное, чтобы пролезть даже таким широкоплечим парням, как они.
— Чур первым я, — попросился Бич.
— С какой стати? Первый больше рискует.
— Именно поэтому: ты указал выход, и значит, свое дело сделал, мое дело — рискнуть.
— Нет, первым рискует офицер, иначе ему грош цена.
Князь просунул, ухватившись за дверцы, ноги в отверстие и, дождавшись, когда машина чуть сбавила на повороте ход, соскользнул в темноту, сгруппировался в воздухе, надеясь упасть на бок так, чтобы получить наименьшие травмы. К сожалению, при таком рискованном прыжке без травм вряд ли обойтись.
Как и надеялся, упал в кучу собранного дворниками у края тротуара снега и сколотого льда. Ударился, ушиб бедро.
Упав, он мгновение полежал в таком положении, проверяя, целы ли кости, и прислушиваясь к обманчивой тишине переулка. Впереди, метрах в двадцати, он услышал легкий стон и одновременно звук упавшего с высоты на заледенелый асфальт человеческого тела.
Поднявшись, он, прихрамывая и корчась от боли, подбежал к месту падения Бича.
— Жив?
— А то? Еще поживем…
— Цел?
— Кажется, да… Ногу ушиб.
— В нашем деле без боли не обойтись. Идти можешь.
— Думаю, да.
— Думаешь, или «да»? Встань, попробуй ногу.
— Смогу.
— Это хорошо. А то мне нести тебя не с руки, — ребра перебили еще до СИЗО.
— Гляди, командир, машина тормозит и перед ней открываются ворота. Это, наверное, спецпрачечная, обслуживающая городские тюрьмы, СИЗО, больницы. Там попадешь под дезинфекцию, костей не соберешь. Чтоб всю срань тюремную и инфекционных больниц обеззаразить, надо хрен его знает какую химию применить.
— Вовремя мы с тобой ушли. Но открытую дыру засекут через минуту. Может быть поиск…
— Вряд ли. Никому не охота ЧП иметь на свою задницу: думаю, сетку заварят, замок починят, «жмуров» из морга неопознанных в СИЗО сдадут для счета. И все путем.
— Все равно надо уходить. Есть план? Домой нельзя. К близким друзьям, тоже. Кто на примете.
— Ты как, командир, к блатным относишься?
— Без восторга.
— Ну, я тоже. Но тут такой расклад. Уже после дембеля встретил я своего друга детства, Юрку Коренева. По дворовой кличке Корень. Он все такой же, даже кликуха осталась та же, только — уже в авторитете. Пока я в армии служил, он в колонии сидел. Вышел, набрал силу. Короче, он сейчас смотрящий, или, как там у них называется, — «положенец» по Красной Пресне. Хотя, кажется, слово «Красная» уже из топонимики ушло. Он дал мне, на случай крайней нужды, адресок блат-хаты, где бандиты собираются. Там можно перекантоваться. Пароль он мне сказал. Даже если его самого не найдем, его кенты обязаны будут мне помочь. А коли мне, значит, и тебе.
— А что потом?
— А потом нам надо полковнику Верестаеву штырь в задницу вогнать.
— Еще какие творческие планы?
— Директору НИИ задницу надрать.
— Это все, как ты понимаешь, планы неконструктивные. Ломать не строить. Не будем же мы сидеть на блат-хате до посинения. Надо как-то легализоваться.
— Паспорта нам Корень выправит.
— Фальшивые?
— Зачем? У него все схвачено, в том числе и в милиции. Самые настоящие.
— Так нас ищут.
— Значит, на старые фамилии? Мы с тобой, командир, старые русские, но с новыми фамилиями.
— А потом?
— Кто из нас командир? Кто это еще минуту назад учил меня жить и утверждал, что в случае опасности первым идет офицер?
— И не отказываюсь.
— Я думаю, надо тебе, командир, на мое место служить пойти. С новыми документами. А?
— То есть?
— В Институт этот гребаный. Жутко мне интересно, чем они, суки, там занимаются, если трупы бабские у них из лабораторий в мешках выносят, а честных охранников питаются замочить в СИЗО руками их товарищей по оружию. Тебе не интересно?
— Интересно.
— Вот так и поступим.
— Нам бы сориентироваться, где мы?
— А это проще простого. Я сам родом из этого района. Удачно мы выпали. Это только в переулке кажется, что глушь. А тут рядом метро "Улица 1905 года". Из переулка — вон там свет, это улица, ведущая к метро, улица 1905 года. Налево будет институт прокуратуры, потом белое здание редакций и издательства, и — метро.
— Зачем нам метро? У нас и проездного нет, и видок тот еще.
— Чудак ты. Как командовать в операции, ты просто золотой командир, все наперед понимаешь, а в «партизанских» городских условиях не сразу врубаешься.
— Поговори у меня — схлопочешь три наряда вне очереди, — отшутился Князь. — Ладно, давай по делу.
— Блат-хата, о которой я говорил, во дворе дома, в котором магазин обуви. Сейчас дойдем до угла…
— Одеты мы…
— Дворами, дворами… И мы у цели.
— Перекусим, переоденемся…
— Нет, вначале примем душ. Потом переоденемся, и только потом перекусим.
— С водочкой.
— И с селедочкой.
— И сразу пойдем вставлять штырь в задницу полковнику Верестаеву…
— Нет… К охоте на Верестаева надо подготовиться. У него вполне может ждать засада. Раз у них круговая порука и все связаны, информация о нашем побеге из СИЗО просочится. Не официально, но кому надо, тот будет знать. А охотник должен быть осторожным, командир.
