«Но раньше-то не исчезли!»
«Но раньше-то мы не знали »..»
Но стоять, не идти, это, значит, постыдно трусить. Перед маленькой Степкой. И вообще…
Прощаясь с жизнью, Ига шагнул туда . Отчаянно, широко, даже дальше Степки. А она обернулась и плотно прикрыла дверь. И… стало Иге вдруг спокойно. Не страшно.
На дворе, за щелястой стенкой, жизнерадостно прокричал петух. От этого сделалось еще спокойнее. И даже… да, немножко смешно. В самом деле, как они могут раствориться, где? «Вот же мы, живые, настоящие. И я, и Степка…»
Степка глянула блестящими глазами. Волосы ее опять были растрепаны, и вновь на макушке торчала кисточка, будто у соломенного Страшилы из книжки.
– Давай посидим еще… – И она уселась как прежде, с пятками на сундуке. Ига так же устроился рядом. Помолчали, слаженно дыша.
– Забавно, да? – сказала Степка.
– Что?
– Кладовка. И есть, и нет… Разве так бывает?
– Значит, бывает… – Поскольку Ига успокоился (почти), то и мысли стали ровные (тоже почти), рассудительные.
– Знаешь, Степка, тут наверно какие-то хитрости энергетических полей…
– Чего?
– Ну, говорят, есть такие в природе… Они иногда могут менять время, соединять разные пространства. Этих пространств множество. Называются параллельные. Иногда из них прилетают НЛО…
– Я знаю, такое кино есть! Но это же фантастика. На самом деле не бывает…
Ига вспомнил Валентина Валентиныча:
– Как знать. В Малых Репейниках случается всякое… – И добавил от себя: – Особенно в старых домах.
– А почему… в старых? – Степка шевельнулась и села рядышком поудобнее. Ига каким-то глубинным нервом ощутил, что Степке не столько важна сама тайна, сколько другое: то, что они сидят вместе, и она говорит о тайне именно с ним, с Игой… Хотя, наверно, это чушь! Он сказал слегка назидательно:
– Старые дома, вроде этого, так привыкают к людям, что сами как бы делаются живыми. Я читал… У них появляется душа. И память…Этому дому, наверно, не хотелось расставаться с верандой, то есть с кладовкой. Вот он и сохранил ее в своей памяти. В прошлом времени…
Степка посопела и возразила очень рассудительно:
– Ига. То что у кого-то в памяти, другим не видно. А нам почему видно? И даже как по правде…
– Ну… – Игу вдруг осенило! – Может быть, дом тебе доверяет! Как хорошему другу. Вот и решил открыть!..
– А может, он… захотел подарить нам кино про тех ребят? Чтобы их не забывали.
«Умница какая», – опять подумал Ига.
– Может быть…
– Ига…
– Что?
– А если кладовка… если она теперь не в теперешнем времени, а раньше, значит и мы там? В том давно ? Забавно, да?
По Иге холод прошел от затылка до пяток. Он дернул плечами, потер покрывшиеся пупырышками икры. Но сказал храбро:
– Не исключено.
– А вдруг и снаружи, на дворе, тоже не сейчас ?
– Не исключено… Степка, у вас на дворе есть петух?
– Не-а…
– А слышала, он кричал?
– Ага… Ига, давай поглядим!
Они, мешая друг другу, сняли с полки мятый самовар, стащили на пол чемодан со старыми калошами, животами легли на прогнувшиеся доски. В стене светилась горизонтальная щель шириною в два пальца. Прильнули к щели.
Двор за щелью был явно не тот . И время явно не то . Скорее всего, август. На рябинах краснели гроздья, лебеда у забора тоже была красноватая. Но тепло… Вместо поленницы был виден бревенчатый домик с двумя распахнутыми окнами и с крылечком. По траве ходили пестрые куры и медно-огненный петух с повисшим набок гребнем. Петух остановился, распустил крылья и опять весело поорал. Ветер топорщил на нем перья.
«Репивет», – мысленно сказал петуху Ига.
Неподалеку от крыльца дядька в синей майке, с бугристыми мышцами на плечах и руках чинил мотоцикл. Издалека не разберешь, какой марки. На подоконнике умывался черно-белый кот. Коты, они одинаковы во все времена. Может, крикнуть в щель: «Дяденька, какой нынче год?» Если и услышит, решит, что кто-то дразнится или спятил. Да и вообще… наверно, это нельзя…
– Ига, это, наверно, те дни, когда мальчики снимали кино.
– Скорее всего…
Но оказалось, что совсем не те…
На крыльцо вышла девочка лет десяти. Ветер трепал на ней синий сарафанчик и дергал в косичках синие ленты. Девочка держала газетный кулек.
– Цыпы-цыпы-цыпы… – позвала она. Куры сломя голову кинулись к крыльцу. Петух, не роня достоинства, двинулся за ними. Девочка стала разбрасывать корм. Куры загалдели и принялись толкаться. Петух, все так же не теряя спокойствия, раздвинул их и при этом клюнул ближнюю хохлатку. Девочка погрозила ему пальцем. Кулек выскользнул у нее из руки, ветром его отнесло в лебеду, развернуло. Девочка всплеснула руками. кинулась следом. Но развеянную крупу разве соберешь! А кусок газеты взмыл, полетел – и прямо к щели, в которую смотрели Ига и Степка. Словно кто-то нарочно постарался! Бумага прижалась к доскам, затрепетала, закрыла наполовину щель. Ига высунул пальцы, втянул внутрь газетный клок.
– Степка, смотри…
На газетном краешке выше мелкого текста было напечатано: «Вечерний Ново-Груздев. № 211. 19 августа 1960 г.»
– Вот какое там время.
Степка вдруг сказала шепотом:
– Это папин день рожденья. Он, конечно, в другой год родился, позже, а число то самое…
И какая-то другая она сделалась, будто затвердевшая. Но не надолго, на несколько секунд. А потом опять зашевелилась и шумно прошептала:
– Ига, а если выломать доску и вылезти туда ? Значит мы окажемся в том году ?
По Иге снова пробежал озноб.
– Степка, не вздумай!
– Почему?
– Потому что мы не знаем. Как там и что… Всякое же может быть…
– А что?
– Ну… это же не наше время. Вдруг прыгнем туда и пропадем. Или не сможем вернуться… Или сделаем случайно что-то такое, чего потом никто не расхлебает. Есть такой рассказ, про бабочку…
– Какой рассказ? – спросила она с ноткой недовольства.
– Будто один человек на машине времени поехал в давнее прошлое, к динозаврам. Ну, как турист. Ему велено было: за очерченный круг не ступать, ничего-ничего там не трогать. А он, дурак, раздавил бабочку… А когда вернулся, оказалось, что в его времени все не так, гораздо хуже…
– Из-за бабочки?
– Из-за пустяка может многое случиться. Есть еще басня про гвоздь. Кузнец, когда подковывал коня, случайно взял плохой гвоздь, и подкова скоро отлетела. А случилось это на войне, во время боя. А на коне сидел маршал. Он с коня слетел, его затоптали. Солдаты увидели, что главный командир убит – и бежать. Враг ворвался в столицу, потом захватил всю страну…
Степка молчала.
«Какой ты рассудительный, – словно сказал кто-то внутри Иги. – Просто трусишь, вот и все…»
И все же он не просто трусил. Он боялся разрушить что-то хрупкое, вроде своей Конструкции на столе, если вдруг нечаянно заденешь локтем. А если он и боялся за кого-то , то не столько за себя, сколько вот за нее… которая виновато посапывает рядом.
Иге захотелось оттащить Степку от щели. Но она вдруг отодвинулась сама, вздохнула, словно ей вмиг надоело подглядывать за жизнью в чужом времени.
4
Степка снова уселась на сундуке. Ига сел рядом.
«Интересно, почему я не удивляюсь этому чуду с кладовкой? Может, потому, что я внутри него ?»
А Степка вдруг сказала:
– Интересно, где мы ? Ига, а может, нам все это просто кажется? Или мы спим? Или…
– Что «или»? – насупился Ига.
– А вдруг нас нет на свете? Ведь кладовки-то нету… Может, мы уже умерли?
Игу опять щекотнуло мурашками.
– Щипни себя и узнаешь: живая или нет, – буркнул он.
– Я сама себя щипать боюсь. Лучше ты меня… – Она локтем вперед протянула к нему голую руку. Тощенькую, беспомощную. Ига понял, что не дотронется до нее.
– Нет уж, лучше ты меня… – И придвинул к ней ногу. Степка несмелыми пальчиками попыталась ущемить его икру.
– Не-а, у тебя мускулы крепкие, не щипаются…
– Ох уж, крепкие! – Ига с непонятной злостью ущемил пальцами кожу. – Уй-я… Нет, Степка, мы еще живые.
Она вдруг заливисто засмеялась.
– Тихо ты. Услышат…
– Да никто не услышит! Кладовки же нет на свете … Я теперь понимаю, почему бабушка меня ни разу не нашла, когда я здесь пряталась.
– А… зачем пряталась?
– Если все надоедало…
– Что надоедало? – спросил он с неожиданной тревогой.
– Ну, вообще… Дед с бабушкой…
– Они тебя обижают?
– Не-а… Наоборот. Притворяются, что любят.
– С чего ты взяла, что притворяются? Может, правда любят.
– Не-а. Я же знаю. Я им ни к чему… И сама я тоже, притворяюсь, что люблю их. Так и живем. Забавно, да?
