– Забирать? Да, хорошо… А скажите адрес.
Сказали. Таль вышел из кабинки на каких-то неживых ногах, будто не на своих.
– Ну? – требовательно спросила тётя Васса.
– Мальчик, – машинально ответил Таль и пошёл к двери.
– Ну и ладно, ну и хорошо… Хоть бы спасибо сказал!
– Спасибо.
Значит, надо ехать. А как? Когда забирали Маруську, Таль ездил с папой в Феодосию на такси. Был июнь, и папа тащил в больницу огромный букет роз, разноцветный и просто неохватный. И мама была сияющая. Папа взял белый свёрток из её рук, отдал ей цветы, а Таль тащил до машины всё остальное – мамины пакеты, подарок от мэра, что-то ещё…
«Один не справлюсь, надо кого-то на помощь брать. Анютка останется с Марусей, нечего им мотаться… Кого тогда? Захара? Да ну его… Надо девчонку», – понял Таль, и сразу встало перед глазами Янкино лицо, она улыбалась одними глазами, как только она и умеет. Он мотнул головой. Логичнее попросить Дашу съездить с ним. Они всю жизнь рядом, будто брат и сестра, и отцы дружили, и, может, дядя Андрей отвёз бы их на машине. Но ехать полчаса с Дашей, слушать её вздохи и пустые разговоры… нет, Талю не хотелось.
Янку он поймал перед работой. Он давно знал, что она моет полы в клубе, хоть она тщательно скрывала. Ну, а он тщательно… провожал её из школы на работу каждый день. На расстоянии, конечно. Она шла по дороге, кутаясь от ветра в голубую курточку, сунув нос в вязаный воротник. И без шапки, как всегда. Таль представил, как она поднимет глаза, увидит его, удивится, как опять соврёт, что к бабушке забежала. Ему вдруг представилось, что это она притащила тот пакет макарон, сахар и тушёнку. Притащила и тайком поставила в шкаф. Да ну, ерунда, её и не было вовсе. И неужели он не заметил бы? Это Янку-то?
– Привет.
– Ой, привет… А я к бабушке, она же у меня тут работает, ключи от дома забыла…
Она всегда говорила одну и ту же фразу, когда они, вроде бы случайно, встречались в это время у клуба. Талю даже смешно стало.
– Янка… у меня к тебе просьба.
Она сразу стала серьёзной, даже вытянулась, будто честь хотела отдать.
– У меня брат родился.
– Правда? Ой, здорово! Всё… в порядке?
– Да. Только их забрать надо из роддома. Можешь со мной съездить? Маруську девать некуда, Анютка с ней останется, а я один не справлюсь.
– Конечно, съезжу! В Феодосию?
– Да. В общем, в среду. Я зайду рано. Школу придётся прогулять.
– Подумаешь!
Она смотрела на него во все глаза, Талю даже больно стало где-то в сердце. Как люди могут быть такими? Вот такими, как она? А какой она была, он не мог сказать, не мог подобрать точного слова. Красивая? Обаятельная? Все эти слова были пустыми и ничего не значащими, когда он думал о ней.
Глава 2
Не к кому ехать
Автобус шёл полупустой. Те, кто работают в Феодосии, уже уехали, и Янкина мама тоже. Сейчас здесь сидели только двое парней, явно хорошо погулявших накануне, бодрая бабулька с коробкой на складывающейся тележке, наверное, торговать в город поехала, задумчивая девушка с плеером, ну и Таль с Янкой. Таль надел парадно-выходную рубашку, в которой приходил первого сентября, воротничок её торчал над воротником куртки. Таль был какой-то весь подтянутый, строгий.
– Я работу нашёл, – сказал он, как только сели в автобус. – Только это ещё не сейчас, в мае.
– Что за работа?
– Траву собирать.
– Чего?
– Ну, частник тут один ребят нанимает на лето. В горах собирать всякий там лимонник, чабрец, мяту… Он потом сувениры делает, для туристов. Ну, знаешь, чайные сборы, подушки, набитые травой. Видела же, наверное…
– Ага… Таль, а много сборщикам платят?
– Смотря сколько соберёшь. Ну, и разная трава по-разному стоит.
– Давай я тоже в сборщики пойду! Всё равно летом делать нечего.
– Нет, ты что! – сразу испугался Таль. – Тебе туда нельзя.
– Почему? Думаешь, я в горах не смогу? Да я с Тарасом на Новый год в горы ходила!
– Да при чём здесь это? Ну… девчонкам вообще туда не надо. Там парни одни. По два месяца безвылазно.
– Я смогу.
– Ты что, меня не слышишь?! – разъярился вдруг Таль. Даже задумчивая девушка на них обернулась. – Одни мужики там!
– А… – дошло наконец до Янки. Она скисла. Вздохнула. – До мая ещё три месяца. Что-то же надо делать, сам подумай.
– Думаю. Да главное, чтобы с пацаном всё нормально было, ну, чтобы здоровый, а то, знаешь, всякое говорят.
– То есть?
– Ну, что стресс, что мёртвого или больного родит.
Янка будто в пропасть начала падать. Она совершенно никогда об этом не думала. А Таль, наверное, думает постоянно. Наверное, измучился от этих дум.
– Вы теперь отсюда уедете, да? – спросила Янка.
– Почему? – удивился Таль.
– Ну… – Янка замялась. Всё-таки «разошлись» и «умер» не одно и тоже. – Когда мы без папы… Ну, когда он нас бросил, мы вот сюда переехали, ну к маминым родителям, чтобы было кому помочь и…
– Нам не к кому ехать, – жёстко сказал Таль. – У нас никого нет.
– Как никого нет? Так не бывает.
Таль усмехнулся, но потом посмотрел на Янку, и лицо его потеплело.
– Ещё как бывает, – вздохнул он. – Папа детдомовский, он с детства сирота. А мама… Она же татарка, и у неё отец…
Ну, он такой борец за права крымских татар, и вот когда его дочь, мама то есть, вышла замуж за русского… В общем, они от неё отказались. И от нас отказались. Я их даже никогда не видел. Тебе Дашка разве не говорила?
– Нет…
Янка замолчала. Смотрела в окно. Дорога была зажата холмами, змеилась узкой лентой, вверх – вниз, мелькали столбы с жёлтыми табличками, на которых по-украински была написана просьба оставлять обочины чистыми. Как это – отказаться от родной дочери, от внуков? Из-за какой-то политики! Янка думала, что это было раньше, в старые времена, что так вообще бывает только в кино! А тут – живой и настоящий Таль. Он не был похож на татарина, только глаза карие, а волосы светлые, летучие, он на отца похож. Хотя где-то она слышала, что татары бывают светленькими. Интересно, Таль специально ей про это никогда не рассказывал? И рассказал бы, если бы всё было хорошо у них? Янка посмотрела на Таля, на его профиль, чёткий, резко залитый февральским солнцем.
«Чего это Даша всё про него знает? – подумала Янка с досадой. – Хотя они же соседи, отцы дружили…» Досада на Дашу была непонятной. Ну, знает и знает она про Таля больше, и что? Едет в роддом за его мамой ведь сейчас она, Янка, а не Даша.
Янка будто в первый раз увидела сейчас Таля. Какое у него красивое лицо. Высокий лоб и нос немножко с горбинкой, твёрдый подбородок, глаза тёмные, будто кофейные зерна, а волосы вечно выгоревшие, светлые, отросшие, они закрывали уши и шею. Янка вдруг не удержалась, взлохматила ему волосы на макушке.
– Постригусь, постригусь, – улыбнулся он, не глядя на Янку. – Всё равно наголо стричься.
– Зачем? – Янка не могла представить Таля лысым.
– Ну, в горах проще будет. Чтобы не завшиветь.
Янка смотрела на него, и почему-то хотелось плакать.
– А никак без этого? Ну, без гор?
– Никак. Мне же их кормить надо.
Он спокойно это сказал, без всякой рисовки и пафоса, будто точку в разговоре поставил, и всю оставшуюся дорогу они молчали. Янка отвернулась к окну и думала, как ловко ей удалось протащить незаметно на сорок дней тот пакет с макаронами и всё остальное. Как вообще она всё это здорово просчитала: спрятать вечером за досками, наваленными у забора, а потом потихоньку, пока все сидят во дворе, пронести в кухню. Никто её и не увидел. Интересно, какое у Таля было лицо, когда он обнаружил всё это? Но всё равно – это ничтожно мало. Тем более теперь, когда надо кормить малыша. Янка посидела в Интернете, почитала, как должна питаться кормящая женщина. Ого-го-го как! Янка столько не заработает.
Роддом нашли быстро. Таль помнил, как забирали отсюда Марусю.
– Ян… погоди, надо цветов купить…
– Цветов? – Янка посмотрела на него как на сумасшедшего. – Вам есть нечего, а ты цветы будешь покупать?
– «Чего это нечего»? – сразу ощетинился Таль. – С чего это ты взяла?
Он смотрел на неё так подозрительно, что Янка поняла: догадается, надо выкручиваться.
– Я просто подумала… Анюта тогда говорила… А чего ты тогда такой тощий? Вон, скулы торчат!
– Это от нервов, – хмыкнул Таль и всё-таки потащил её к цветочному киоску. – Обязательно надо цветы. Ну, хоть один.
Они купили нежно-кремовую розу. Янка всё-таки не могла этого понять, но промолчала. Ей обидно стало: она на свои, между прочим заработанные, деньги им макароны покупает, а он цветы для мамы! У неё, можно сказать, из-за её же доброты все планы летят, она от поездки к бабушке и друзьям отказывается, а он…
– Конопко? А ты кто, мальчик? Сын? А отец-то где? Ну, ладно, ждите, сейчас спустится.
Они сели на жёсткие скамейки в приёмном покое. Молчали. Таль теребил цветок. Пахло лекарствами, хлоркой, побелкой – больницей.
– Кто Конопко забирает? Пройдите, помогите там…
