Влажные всплески наших тел ничуть не смущают. Все отдаю. Взамен принимаю. Кажется, что этот волшебный грот, шелест моря и наш неистовый секс — лучшее, что у нас могло случиться.
— Сладкая Энни… Горячая… — шепчет в какой-то ненасытной агонии.
Мне хорошо. Мамочки, мамочки, как хорошо.
Почувствовав в животе зарождающийся острый спазм, обхватываю его ногами. Пытаюсь как можно дольше удержать этот момент. Концентрируюсь на нём. Томительная сладостная дрожь, зарождаясь в одной точке, пульсирует невыносимым удовольствием. Тянет мучительно. Скручивается в узел и резко взрывается. Вздрагиваю, насквозь прошитая ударом тока. С громким рваным стоном выгибаюсь дугой. Итан на мгновение цепенеет, соединяя наши взгляды, затем принимается плавно раскачиваться.
Смотрю в его омуты и дрожу так, словно я держусь не за своего мужчину, а за оголенный моток проводов. Меня беспрерывно трясёт и подбрасывает, пробивая искрами электричества. Долго и мучительно. Замерев в таком положении, не могу сделать вдох. В глазах всё плывёт. Лицо обжигают слёзы. И только когда острая пульсация теряет свой напор, позволяя внутренним мышцам расслабиться, я начинаю приходить в себя, ощущая, как волны непереносимого удовольствия скатываются по моему чувствительному телу и топят сознание в экстазе.
— Сокровище ты моё… Сладкая девочка… Красивая… — вытаскивает в реальность, плавно покачиваясь во мне. Губами влагу собирает. Ускоряясь, заряжает новой энергией. Ток по венам пускает. Раскрывая шире мои бёдра, толкается так глубоко, что я вскрикиваю от боли. Распахивая веки, ловлю его безумный взгляд и снова теряю рассудок.
Итан дышит прерывисто. С каждым новым толчком ускоряется быстрее и быстрее. Набирает скорость, закатывая глаза. Напряжением сводит всё его тело.
Удар. Удар. Ещё удар.
Ещё немного и он достигнет своего пика. Понимаю это. Принимаю.
Новый виток взорвавшейся боли и наслаждения сковывают моё тело.
Сцепляя зубы, позволяю ему сорваться.
— Моя Энни… — жёсткий и резкий толчок выбивает дыхание из моей груди. — Моя… — окутывает рычанием. Удар за ударом с рваными выдохами в такт движениям.
— Мать твою.
— Эн.
— Энни.
— Прости, блять! Прости.
Сплетаюсь с ним. Погружаюсь в безумие. Бормочу что-то невнятное о любви. Обхватываю ладонями мощные плечи. Ощущаю пальцами сокращение мышц. Как в них искрит напряжение.
— Хорошая.
— Хорошая.
— Красивая… — раздаётся над головой, словно звериное рычание.
Толчок. Толчок. Ещё толчок.
— Моя Энни. Моя.
Глубокий выпад обжигает моё нутро. Вгоняет новые ошеломляющие ощущения. Вскрикиваю, судорожно вцепляясь в его волосы. Тяну.
Ещё один толчок. Ещё и ещё.
Затем он покидает меня. Резко выдёргивает себя из жаркого плена.
Глаза в глаза. Прерывистое опаляющее дыхание.
Чувствую, как живот и грудь обжигает рваными горячими струями. Напротив лицо Итана, застывшее в экстазе, которое хочется целовать. Тянусь губами к его губам. Прижимаюсь. Слизываю капельки пота, содрогаясь вместе с ним.
— Люблю тебя… Люблю, люблю, как никогда и никого не любила… — шепчу, целую, притягиваю к себе.
— Малыш… — простонав задушенно, обессилено валится на меня. Прижимает так, что нечем дышать. Кажется, что мир вокруг нас замирает, стирается, размазывается. В ушах гремит пульс. В голове мигает пережитый сексуальный разврат…
Мы рядом. Вдвоём. Уставшие и счастливые. Только он и я. Здесь и сейчас…
Глава 39. Эйфория
Глава 39
Эйфория
Анна
— У тебя на языке сладкий привкус спелого винограда, — шепчу я, разрывая наш с Итаном поцелуй.
По дороге обратно мы выпили немного шампанского. У меня до сих пор кружится голова. По большей части, конечно же, от любви к нему и от того, что между нами происходит, чем от действия алкоголя.
Касаюсь пальцами своих губ. Саднят. Однозначно такие же красные и припухшие, как у моего мужчины.
Сколько раз мы целовались сегодня?
Двадцать? Тридцать? Сотню?
Итан словно с цепи сорвался, требуя всё больше и больше отдачи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну просто волшебный язык… — задумавшись, озвучиваю мысли вслух. Затем закусываю нижнюю губу из-за того, что ляпнула лишнее.
Боже, я сейчас сгорю от стыда…
— Волшебный, говоришь? — его взгляд оживляется дьявольским блеском. В голосе скользит чувственная хрипотца. Глаза проходятся по моим заострившимся соскам.
— Очень…
Шумно сглатываю. Моё дыхание сбивается.
Вспоминаю, что Святой недавно вытворял этим самым волшебным языком, и меня тут же бросает в жар. Лицо покрывается густыми красными пятнами. Пылает. До сих пор не могу понять, как позволила ему столь откровенные вещи. Всё было слишком запредельно и остро. На грани обморока. Какое-то сумасшествие. Скользящее дыхание по дрожащему животу, тёплые губы на бёдрах, влажный язык между ног вперемешку с длинными ласковыми пальцами и его пошлые словечки о том, какая я мокрая, сладкая и красивая… там…
Всё лишало рассудка. Отключало мышление. Смывало за черту реальности…
— Царевна, лучше не провоцируй меня. Третий раунд ты не выдержишь, — ласково рычит, наклоняясь к моему уху.
Вздрагиваю, ощущая его зубы на мочке. Делаю резкий вдох. Сердце пропускает несколько сильных ударов. В животе тотчас вздымаются бабочки. Щекочут нутро. И так каждый раз, когда он говорит со мной, смотрит или что-то для меня делает — мой организм замирает в ожидании чего-то невероятного.
— Даже в мыслях не было, — сбивчиво лепечу, принимая во внимание прозвучавшие рекомендации.
Итан горячий. Его кожа пылает до такой степени, что жар передаётся мне даже сквозь тонкий шёлк его рубашки.
Упираясь ладонями в твёрдую грудь, пытаюсь отлепиться. Возможно, тогда мы будем меньше реагировать друг на друга. Испытывать чрезмерное влечение. Искрить, как два соединённых оголенных провода.
— Уверена? — Святой не отпускает. Прижимая меня к себе, смотрит прицельным взглядом, словно мы на допросе, и он точно знает, что я вру.
— Ещё бы! Ты мне там всё натер… — деланно ворчу, испытывая в промежности жар. Там всё пульсирует и горит огнём от непривычки. На заключительном пике Итан не был сдержанным. Сорвался, словно у него крышу снесло.
— Нужно было порвать на тебе трусики и те чертовы ремешки, из-за которых они не снимались. Кто действительно натер, так это я, — издаёт глубокий и шумный вздох, поправляя на себе брюки.
— Да конечно! Я из-за тебя порвала чулки и поцарапала песком коленки…
— Представь себе, мои тоже в прискорбном состоянии... — хохочет Святой, аккуратно разворачивая меня к ступенькам, ведущим наверх к праздничному шатру. — Идём, Энни. Я проголодался как волк.
— Твои-то спрятаны под брюками в отличие от моих, — не прекращаю ворчать.
— Пусть кто-то попробует на них взглянуть...
— И что будет потом?
— Увидишь.
— Тогда не стоит, — взвизгиваю, взлетая ввысь. В мгновение ока оказываюсь на руках собственника.
Преодолев быстрыми шагами лестницу, Итан ставит меня на ноги посреди отдыхающей толпы.
— Мы опоздали, — шепчу я, оценивая обстановку.
Половина гостей расположилась за столиками в шатре, вторая на диванчиках в лаундж-зоне. Люди наслаждаются приятной музыкой, пьют прохладное шампанское, едят аппетитные закуски.
Замечаю, как некоторые начинают на нас пялиться. Мне тотчас становится неуютно от назойливых колючих взглядов. В основном женских. Но Итану, видимо, плевать. Он спокоен и расслаблен, в отличие от меня.
Почувствовав укол ревности, обнимаю Святого за талию и прижимаюсь к его боку так крепко, что запястья начинают неметь.
Никому его не отдам. Он мой! Пусть любопытные «львицы» знают, что этот мужчина занят. Что у него есть женщина, которая его любит. И этой женщиной он только что наслаждался в гроте. Строил планы на совместное будущее...
— Проголодалась? — Итан прерывает мои мысли щекотным выдохом в макушку. Ёжусь от приятных ощущений. Согласно киваю головой.
