Или же читает:
Дети, в школу собирайтесь,
Человек пропел давно...
Смотрит на меня лукаво:
— Пьявильно, мама?
...Папа перед отъездом в Комарово читал ей чарушинский “Теремок”: мышка-норушка, лягушка-квакушка...
А Маша читает на свой лад:
Мышка-норушка,
Матрешка-картошка...
Выдумала каких-то героев: тетя Ваза и дядя Усик.
...Провели день в Комарове. Машка не отставала от папы. Только и слышно было:
— Папу хочу! Папу хочу!
...Дважды была с нею в Зоопарке. Один раз была с нами ее подруга Каринэ. К моему удивлению, Машка очень хорошо ориентируется в зоопарке, показала нам, где какие звери находятся. Маша говорила Каринэ:
— Смотри, у павлина хвост красивый. Сова глазки закрыла. Зайчик морковку кусает. Волк бабушку и Красную Шапочку съел. Слон кушает сакир (сахар).
А Каринэ смотрела равнодушно, морщилась и говорила:
— Маса, тут воняет.
Маше слово “воняет” очень понравилось, она его не знала и стала повторять. Как только заходим в “бегемотник” или “обезьянник”, она нюхает воздух и говорит:
— И тут воняет.
Пришлось поправлять ее: плохо пахнет, а не воняет.
— Нет, воняет,— твердила она.
Пишет папа
2 ГОДА 10 МЕСЯЦЕВ
29.6.59. Разлив
Двухмесячный пропуск в Машкином дневнике!
Три недели живем на даче. Живем вчетвером: мама, папа, Маша и тетя Минзамал.
На днях переехала— к себе на набережную реки Гагарки— тетя Ляля.
Лето неважное.
Машка растет, вытянулась.
Что можно сказать о ней еще? Хорошая она? Плохая? Умная? Глупая? Не знаю. Одно могу сказать: трудная, не простая.
За последнее время (на даче, главным образом) развитие ее пошло как будто быстрее. Чаще и чаще задает вопросы. “Почему” еще не появилось, а главным образом— “что это?” и “кто там?” и “кто это?”
Любит слушать сказки и вообще все, что ей рассказывают. Рассказываю ей русские народные сказки, Андерсена, Перро, Одоевского, рассказы Житкова, Чарушина, Бианки, Тайца, Носова... Иногда упрощаю рассказ, а бывает— шпарю по книжному тексту. Машка (особенно в кроватке, перед сном) слушает вытаращив глазенки, и временами кажется, что она все понимает. А бывает, ляпнет что-нибудь такое наивное, что ясно: ничегошеньки-то она не поняла. Половины, во всяком случае.
Сегодня (полчаса назад) рассказывал ей “своими словами” “Кошкин дом”. Она знает несколько вариантов этой истории: Маршак по-русски, Маршак по-немецки (“Катценфаус”, как говорит Маша) и мой— вольный прозаический пересказ.
Сегодня сделал попытку довести до сознания Маши мораль этой сказки. Подчеркиваю, что кошка была богатая, но недобрая, а котята— сиротки, бедные, но добрые. Дошел в рассказе до того места, где тетя Кошка и Кот Василий приходят просить ночлега у котят. Маша слушает внимательно, затаив дыхание.
Я говорю:
— Котята были добрые, они не стали вспоминать, что тетя их выгнала. “Пожалуйста,— говорят,— заходите, тетя Кошка”. А тете Кошке стыдно стало...
Машка встрепенулась:
— Пипи сделала?
— Что? Какие пипи?!
— В штанишки пипи?
Слово “стыдно” Машка слышит главным образом (если не исключительно) в тех редких случаях, когда у нее оказываются мокрыми штаны.
Вот тебе и мораль!
30.6.59.
Умеет быть трогательно ласковой. Вечером, перед сном, у меня в комнате обнимает нас с Элико, ласкается, по очереди целует и приговаривает:
— Папочка мой пригоженький! Папочка халёсый! Мамочка халёсая!.. Лапушка! Матушка ты моя красивая... богатая! Папсинька ты мой горемычный!..
Откуда это— “пригожий”, “горемычный”, “богатый”, “лапушка”? Из книг, из фольклора, а главным образом— от любимицы ее, от тети Маши.
* * *
Бедная тетя Маша! В апреле ей сделали операцию: рак. И кажется, болезнь уже в таком состоянии, что спасти ее нельзя.
После больницы она жила у нас. Не работала, конечно, только возилась в меру сил своих с Машей. Потом выхлопотала с трудом крохотную пенсию и уехала— к сыну в Новгород. Врачи говорят— поехала умирать.
Она не знает, конечно, чем она больна.
Жаль ее очень. И Машку жаль. Очень она любит свою тетю Машу. И та относится к Маше душевно, по-человечески, много ей дала— от своей сердечности, доброты, незаурядного таланта, юмора, словесного богатства.
Дай бог, чтобы врачи ошиблись и чтобы век ее продлился.
* * *
Машка— обезьянка. Подхватывает не только хорошее, но и всякую пошлость, глупость и даже охальство.
Взяла, например, моду на каждом шагу восклицать:
— Какая пьелесть!
Сначала я смеялся, а потом стал сердиться. Потому что в этом возгласе почудились мне иронические и даже цинические нотки. Гуляем с нею.
— Маша, посмотри, какой красивый кленчик!..
Вскинет голову:
— Какая пьелесть!
И в этом возгласе столько светского равнодушия и безразличия, что диву даешься: откуда?!
Теперь это реже.
* * *
...Многое мы ленимся делать. Сколько интересного, значительного пропустили, такого, что уже не вернется и не повторится.
Не проследили и не следим, как с каждым днем выпрямляется, становится грамматически правильной ее речь, как, по всем правилам, она самостийно осваивает падежи, суффиксы и прочую премудрость, на усвоение которой иностранец, изучающий русский язык, тратит годы.
Не заметили, не уловили момент, когда она стала говорить о себе в первом лице: не “дай Машеньке”, а “дай мне”.
...Вчера вечером папа рассердился на Машку. Что-то она закапризничала, чего-то не захотела делать.
— Ах, вот как?— говорит папа.— Она не хочет? А попка у нее где?
— Нет у меня попки!— заявляет Маша.
* * *
Гостила у нас 13-летняя Алла, девочка, которую вырастила Минзамал. Попросила у меня почитать книгу, Маша, конечно, тут как тут:
— Маше тоже книгу надо дать!
— Да? А разве так говорят? Ты же слышала, как Аллочка сейчас сказала: “Алексей Иванович, дайте мне, пожалуйста, книгу”.
Маша вытянулась по-солдатски и:
— Алексей Иванович, дайте, пожалуйста, Маше книжечку!..
* * *
Машка сочиняет стихи. Пожалуй, последнее время стих этот находит на нее реже. Но все-таки почти каждый день она что-нибудь бормочет, по-прежнему выбирая самые неожиданные размеры. К сожалению, мы не записываем образцы ее творчества, а удержать в памяти эту заумь невозможно.
* * *
Это я записал еще в городе. Машка импровизировала с пулеметной быстротой:
Тут корова прибежала,
Галавит корова: “Мало!”
Прибежал и Дед Мороз,
Галавит Мороз: “Овес”.
3.7.59.
Днем вчера мама, папа и Маша ходили в Тарховку...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
