В результате отставание от США по дальним бомбардировщикам, на создание которых не хватало сил и которые до появления атомной бомбы не были военным приоритетом, стало необратимым. Об этом свидетельствует тот факт, что создание послевоенной советской дальней авиации началось с детального, «по кирпичику» копирования американских «воздушных крепостей», совершивших посадку на советском Дальнем Востоке (в ходе бомбардировки Токио «в один конец») до начала войны с Японией и потому интернированных там.
Стратегическое отставание в дальней авиации должно было быть наверстано прорывом в создании другого, более перспективного носителя ядерного заряда – ракеты дальнего радиуса действия. В этой сфере отставание Советского Союза и США от Германии было примерно одинаковым (хотя и по разным причинам; кроме того, наша страна имела, в отличие от США, развитую школу ученых-ракетчиков), – и основным направлением соперничества на первом этапе стала гонка за «немецким наследством».
О значении, которое придавалось ракетным технологиям И. В. Сталиным и его окружением, свидетельствует беспрецедентный случай – обмен на создание Западного Берлина части занятой американцами территории в горах Тюрингии, на которой находился завод по производству ракет (в том числе «Фау-2») «Миттельверк».
Конечно, создание союзнических оккупационных секторов в Берлине было согласовано заранее, – но в тогдашних условиях точное выполнение обязательств перед союзниками, тем более таких неудобных, как создание их анклавов внутри своей территории, уже не представлялось (да и не было) чем-то непреложным.
Соответственно, и американские войска, первоначально захватившие завод «Миттельверк», не получили информации о том, что по окончании войны завод окажется в советской зоне оккупации. В результате завод не был уничтожен, и оставшееся там оборудование, часть документации и несколько неполных экземпляров «Фау-1» и «Фау-2», а также некоторые видные немецкие инженеры-ракетчики попали в руки советских войск.
Поиск полностью сохранившегося экземпляра ракеты «Фау-2» продолжался около года – с августа 1945 по середину 1946 года. Когда безнадежность этого стала ясна (удалось восстановить лишь 11 ракет «Фау-2», которые были запущены в исследовательских целях менее чем за месяц в октябре-ноябре 1946 года), министр вооружений СССР Д. Ф. Устинов своим решением вместо группы «Выстрел» создал два института – «Нордхаузен» и «Берлин». В них согласились работать около 5 тысяч немецких специалистов (в том числе не ракетчиков).
Несколько ранее, в мае 1946 года, была создана система научных центров для развития ракетостроения; головным стал знаменитый НИИ-88, в который было привезено около 150 немецких специалистов. Работы по развитию и усовершенствованию «Фау-2» велись комплексно по целому ряду направлений (в том числе разрабатывался и исключительно немецкий проект «Г-1»), при этом часть проектов, в том числе полностью оригинальных, задумывалась и реализовывалась одновременно.
Первую советскую ракету Р-1 («Волга») запустили с полигона Капустин Яр в октябре 1948 года. Это была существенно модернизированная «Фау-2» с качественно повышенными надежностью и точностью (за счет автоматической инерциальной системы управления Н. А. Пилюгина), увеличением дальности с 250 до 270 километров и существенным упрощением конструкции (если в «Фау-2» использовались 87 сортаментов стали и 59 – цветных металлов, то в Р-1 – 32 и 21 соответственно).
Советская техника прошла путь от копирования и улучшения до создания качественно новых конструкций стремительно: уже через 9 лет, в октябре 1957 года, на орбиту был выведен первый в истории человечества искусственный спутник Земли.
Весьма интересно, что социальные механизмы, позволившие Германии осуществить технологический рывок и стремительно конвертировать успехи ее фундаментальной науки в великолепные практические технологии (несмотря на болезненный провал по целому ряду направлений вроде неспособности воспроизвести захваченные у СССР скорострельные авиационные пушки, наладить литье танковых башен и так далее), изучены достаточно подробно. В то же время управленческий механизм, позволивший разрушенному после войны Советскому Союзу уверенно конкурировать с главным выгодоприобретателем этой войны – США, – остается у нас стыдливо замалчиваемым. Возможно, потому, что его изобретателем и единственным руководителем был Л. П. Берия.
Спецкомитет – инструмент инноваций
Парадоксально, но факт: человек, имя которого стало символом сталинского террора – Л. П. Берия, – был, по сути дела, главным либералом той эпохи, с которым связаны обе ее масштабные амнистии, прекращение «большого террора» с частичным освобождением его выживших жертв и даже едва не достигшая успеха попытка создать объединенную и нейтральную Германию.
Эта личность заслуживает значительно большего внимания, чем традиционное подчеркивание уголовной молодости и садистских наклонностей, но в данном случае нас интересует одно: создание им Специального комитета при Совете Министров СССР, ставшего инструментом беспрецедентного инновационного научно-технического прорыва нашей страны, совершенного в 1945–1953 годах. Ни до, ни после в истории нашего общества – и даже в истории всего человечества – не было ничего подобного.
Спецкомитет[5] стал ответом советского управленческого механизма на ядерный вызов США. Организационно он состоял из трех управлений: первое занималось созданием атомного оружия (а также всем необходимым для этого промышленным комплексом и, кроме того, атомной энергетикой как сопутствующим направлением), второе – созданием ракетной техники, обеспечивающей доставку атомного оружия до цели, и третье – противовоздушной обороной, необходимой для защиты от атомного оружия противника. Отдельной темой третьего управления являлось развитие электроники, необходимой как для самой новой ПВО, так и для работ двух других управлений.
Спецкомитет функционировал, по сути дела, как параллельное правительство, занимавшееся приоритетным научно-техническим развитием. Он не подчинялся обычному правительству – Совету Министров, обеспечивавшему рутинное, повседневное, инерционное функционирование общества.
В состав Спецкомитета входили многие структуры, формально подчинявшиеся обычным министерствам и ведомствам: некоторые подразделения Минобороны и разведки (в то время существовавшей в форме Информационного комитета МИДа), предприятия и институты разных министерств (например, тяжелой промышленности или сельхозмашиностроения). Эти структуры не подчинялись своим формальным руководителям и представляли собой «вынесенные» части Спецкомитета. Спецкомитет выгодно отличался от обычных громоздких, иерархических структур управления своей внебюрократической организацией, прежде всего – всемерным поощрением горизонтальных связей, по сути дела, предвосхитившим и опередившим на целую историческую эпоху сетевые, межведомственно-междисциплинарные принципы организации проектной деятельности. В Спецкомитете применялись методы индивидуального отбора кадров по результатам предварительного тестирования и награждений по достигнутым конечным результатам. (Нелишне вспомнить, что вроде бы приверженные идее уравнительности большевики пытались внедрить хозрасчет на протяжении практически всего своего нахождения у власти; первая крупномасштабная попытка такого рода за пределами ГУЛАГа была предпринята на февральском Пленуме ЦК ВКП (б) 1941 года!) Именно их дальнейшее применение во многом обеспечило сверхэффективность советского ВПК.
В результате деятельности Спецкомитета Советский Союз в невероятно сжатые сроки создал атомное (в 1949 году) и термоядерное (в 1953 году) оружие. При этом если активная работа советской разведки позволяет преуменьшать эффективность советской науки и техники при создании атомного оружия (но уже давно установлено, что получаемые от нее данные носили вспомогательный характер, хотя и способствовали сокращению сроков), то при разработке термоядерного оружия ссылки на нее уже невозможны. Ведь советские ученые опередили американских коллег, доказав не только свою полную самостоятельность, но и лидерство.
Когда после убийства Берии Спецкомитет был распущен, а его рабочие структуры подчинены обычному, «линейному» правительству, инерции его достижений и впервые созданной им культуры научно-технической деятельности хватило на долгие годы.
Список достижений сформированных в его рамках интеллектуальных коллективов впечатляет. В 1954 году вошла в строй первая в мире АЭС. Были достигнуты очевидные успехи в развитии электронной промышленности и разработке первых ЭВМ, создан пояс зенитно-ракетной обороны Москвы, обеспечивающий эффективное уничтожение не только реактивных «летающих крепостей», но и сбрасываемых ими на парашютах ядерных бомб (межконтинентальными ракетами США тогда еще не обладали).
