отношение и заботливость. Все, что я себе мысленно рисовал о “застенках”, разбилось в несколько дней. Уяснив же в действительности, что ОГПУ не только карает, но и перевоспитывает людей, я был совершенно сбит со своей казавшейся мне твердой платформы. Трудно передать все свои переживания за очень короткий, но для меня очень большой, месячный срок. Анализируя всю свою жизнь, все свои поступки, все свои мысли, я чувствую невольную неловкость за проявленную заботливость и вежливость к такому низкому человеку, каким я стал. Требуя от Управления военных изобретений за свое изобретение 100 000 рублей, я даже в последнем случае скрыл от УВИ целый ряд основных данных, касающихся “беззвучного” оружия...
Признавая совершенное мною тяжелое преступление и еще более тяжкое, к которому я готовился, разоружаюсь полностью и своей исповедью искренне желаю помочь уничтожить весь созданный мною гнойник на здоровом теле рабочего класса.
Свой пройденный позорный путь, контрреволюционную работу и все свои преступные мысли, направленные на свержение Советской власти, я со всей решительностью осуждаю, порываю со всем своим прошлым бесповоротно навсегда.
Я молод, довольно упорен и настойчив в своей технической работе, имею достаточно сил и энергии, для того чтобы искупить совершенное мною тяжелое преступление.
Я имею 14-летний опыт в работах над “беззвучным” огнестрельным оружием, предназначавшимся мною для борьбы с рабочим классом. Если найдете это возможным, отдам всю свою энергию и знания, для того чтобы это оружие стало достоянием рабочего класса и послужило приближению Мирового Октября. В возможно минимальный срок я обязуюсь дать лучшие образцы “беззвучного” огнестрельного оружия. Этой работой я практически, насколько возможно, постараюсь показать, что и из меня может быть человек.
Теперь жизнь для меня наступает иная,
К черту старое, с ним навсегда порываю,
Отдам всю энергию, ум и свою архивную массу,
А “беззвучный” пойдет на службу рабочему классу.
И.Г. Митин, 6—7 декабря 1933 г.»
После чистосердечных признаний И. Митина, арестов и допросов всех проходящих по делу следствием было завершено написание обвинительного заключения.
Формула обвинения звучала таким образом:
«В НКПС Транспортным отделом ОГПУ раскрыта и ликвидирована контрреволюционная террористическая группа. Ход следствия показал, что контрреволюционная террористическая группа была исключительно законспирирована, имела в своем распоряжении оружие и боеприпасы, причем для осуществления терактов намечала использовать специальное оружие с “беззвучной” стрельбой.
Организатором и руководителем контрреволюционной террористической группы был инженер И.Г. Митин, он же изобретатель огнестрельного оружия с “беззвучной” стрельбой.
Контрреволюционная террористическая группа, зародившаяся в марте — июле 1933 года, ликвидирована в период ее организационного оформления и активизации подготовительных мер по осуществлению актов центрального террора».
Группа, согласно версии обвинения, состояла из следующих лиц: кроме Ивана Митина в нее входили брат — Василий Митин, сестра — Маргарита, а также коллеги Ивана по наркомату — инженеры Петр Орелкин и Давид Рабинович. /
Следователя Бененсона не смущал факт, что ни Орелкин, ни Рабинович в глаза не видели и не знали, что Митин написал листовку-воззвание, а брат Василий уже несколько месяцев был в командировке и, естественно, также не имел представления о листовке. Сестра Маргарита вообще была далека от политических вопросов, и ее главная вина заключалась в том, что все Митины проживали в одной квартире и она присутствовала при разговорах братьев, открыто выражавших недовольство существующими порядками.
Однако требовалась именно «организация», и в нее были включены все неблагонадежные из ближайшего окружения Ивана.
Далее обвинение продолжало: «Основным методом борь-бы с Советской властью контрреволюционная группа избрала террор. Для осуществления терактов над членами правительства и руководителями ВКП(б) группа располагала огнестрельным оружием, боеприпасами и специальным конспиративным оружием “беззвучной” стрельбы, изобретенным И. Митиным и В. Митиным.
Для осуществления терактов контрреволюционная группа вела исключительно интенсивную подготовку. Места проведения терактов: Кремль, который по роду своей службы в НКПС И.Г. Митин посещал неоднократно, заседания ЦИК и СНК. Большой театр — удобное место, где на проходящих в нем торжественных собраниях, съездах Советов, вечерах можно было встретить членов правительства, а при случае — и Сталина. Соответственно намеченным вариантам контрреволюционная группа приступила к изготовлению специально приспособленного оружия, наиболее удобного, по определению членов контрреволюционной группы, для каждого варианта в отдельности».
Спустя несколько недель к обвинениям в террористической и контрреволюционной деятельности прибавились и обвинения в фашизме. Следует сказать, что тема фашизма в это время (а шел 1933 год) была актуальна, особенно в связи с победой национал-социалистов в Германии. Это находило отражение в советских газетах, обсуждалось в обществе. Естественно, обсуждения и обмен мнениями по этому вопросу велись и среди коллег Митина по наркомату путей сообщения. Митин с симпатией относился к фашизму, считал его идеи привлекательными, часто спорил с Рабиновичем, который не был в восторге от взглядов национал-социалистов по причине их откровенного антисемитизма.
Следствие не стало разбираться в тонкостях суждений обвиняемых, и спустя некоторое время «контрреволюционная террористическая группа НКПС» стала еще и «фашистской организацией». Иван покорно подтверждает, что создаваемая им контрреволюционная организация преследовала целью свержение существующего коммунистического строя и установление в СССР фашизма. «Я решил служить фашизму», — пишет он в своих признаниях. И явно под диктовку следователя продолжает: «Передавая фашизму свое изобретение — “беззвучное” огнестрельное оружие, я дал бы возможность фашистам использовать его для борьбы со своими противниками — коммунистами».
16
