Даже сидя и без панциря доспеха Гор был огромен: героический Акиллиус или Гектор, проклятый Гильгамеш или Шалбатана Багрянорукий. Его кожа была розовой и шершавой от пересадки лоскутов и регенерации, в особенности вокруг левого глаза, где раньше обнажился изуродованный обугленный череп. Волосы пока что отрастали щетиной, но было похоже, что после атаки на Купол Возрождения не осталось постоянных шрамов. По крайней мере, Аксиманд их не видел.
Сразу же после засады трое примархов отбыли на свои флагманы для лечения и отдыха. В припадке мстительности Сыны Гора сравняли Тижун с землей, убив население и не оставив камня на камне, чтобы уничтожить любых оставшихся нападавших.
Спустя пять дней собравшиеся флотилии Магистра Войны покинули Двелл, оставив на планете дымящуюся пустошь.
Гор трудился за столом, который окружала стена книг, сложенных таблиц, небесных иерархий и дощечек с вырезанными формулами.
Судя по толщине корешка и альбомной ориентации страниц, сейчас внимание Магистра Войны занимала хроника Крестового похода. Даже глядя наоборот, Аксиманд узнал фиолетовую эмблему кампании в верхнем углу открытой страницы.
— Убийца? — спросил Аксиманд. — Это было давно.
Гор закрыл книгу и поднял взгляд. В его глазах было странное раздражение, как будто он только что прочел в хронике нечто неприятное. Когда он заговорил, возле рта натянулась сморщенная рубцовая ткань.
— Давно, но до сих пор актуально, — произнес Гор. — Порой на битвах, которые проиграл, учишься в той же мере, если не больше, как на тех, что выиграл.
— Ту мы выиграли, — заметил Аксиманд.
— Нам вообще не следовало сражаться, — ответил Гор, и Аксиманду хватило ума не задавать новых вопросов.
Вместо этого он просто изложил свой рапорт.
— Сэр, вы хотели знать, когда флоты совершат переход.
Гор кивнул.
— Есть какие-то сюрпризы, о которых я должен знать?
— Нет, все корабли Сынов Гора, Гвардии Смерти и Титаникус учтены и соответствующим образом занесены в реестр задания, — сказал Аксиманд.
— И каково время путешествия?
— По оценкам магистра Комненуса, мы достигнем Молеха за шесть недель.
Гор приподнял бровь.
— Это быстрее, чем он первоначально рассчитывал. Почему время перелета пересмотрено?
— Позади наших флотов Гибельный Шторм, и наш уважаемый капитан говорит, цитирую: «Путь впереди рад нашим флотилиям, как бордель рад утомленным солдатам с полными карманами».
Прежнее раздражение Гора пропало, будто тень под солнцем.
— Звучит в духе Боаса. Возможно, резня Лоргара на Пятистах Мирах оказалась полезнее, чем я ожидал.
— Резня Лоргара?
— Да, полагаю, что большую часть резни устраивает Ангрон, — усмехнулся Гор. — А что с Третьим Легионом?
Аксиманд привык к быстрым сменам курса расспросов Магистра Войны, и ответ был у него наготове.
— Сообщают, что они направились к Галикарнасским Звездам, согласно приказу.
— Я чувствую, что в этой фразе не хватает «но», — сказал Гор.
— Но это сообщил не примарх Фулгрим, — ответил Аксиманд.
— Нет, так не пойдет, — согласился Гор, делая жест в сторону дивана, стоящего у стены, на которой висело множество различных тычковых кинжалов и квиринальских перчаток-цестов. — Присядь, выпей вина, оно с Джовии.
Аксиманд наполнил из аметистовой бутылки два винных кубка, передал один Гору и уселся на часть дивана, не занятую чтением примарха.
— Маленький, скажи, как твои братья по Морнивалю? — спросил Гор, отхлебнув вина. — Сила Фулгрима защитила нас от наиболее тяжелого обстрела кораблей, но вы…
Аксиманд пожал плечами, тоже отпил, и букет пришелся ему по вкусу.
— В основном, ожоги и ушибы. Мы вылечимся. Кибре ведет себя так, словно ничего не происходило, а Граэль все еще пытается выяснить, как Десятый Легион так долго прятал три «Огненных хищника».
— Надо думать, какая-то технология темной эры, добытая на Медузе, — произнес Гор. — А Эзекиль?
— Он практически готов броситься на меч, — ответил Аксиманд. — Вас едва не убили, и он винит себя в этом.
— Я отпустил юстаэринцев, если помнишь, — заметил Гор. — Скажи Эзекилю, что если тут и есть чья-то вина, то большая ее часть лежит на мне. Он не подвел.
— Возможно, это поможет, если прозвучит из ваших уст.
Гор отмахнулся от совета Аксиманда.
— Эзекиль большой мальчик, он поймет. А если нет, что ж, я знаю, что Фальк жаждет заполучить его должность.
— Вы сделаете Вдоводела Первым капитаном?
— Нет, конечно, — сказал Гор и умолк. Аксиманд счел за лучшее не нарушать тишины и выпил еще вина.
— Мне следовало знать, что у Медузона будет запасной вариант на случай неудачи Белых Шрамов, — наконец, произнес Гор.
— Вы думаете, Шадрак Медузон был на одном из тех кораблей?
— Возможно, однако я в этом сомневаюсь, — отозвался Гор. Он допил вино и отставил кубок в сторону. — Но больше всего меня печалит разрушение, которое Легион учинил в ответ. В особенности утрата Мавзолитики. Не было нужды разорять ее и Тижун. Там можно было найти еще так много.
— При всем уважении, сэр, это было необходимо сделать, — ответил Аксиманд. — То, что узнали вы, могли узнать и другие. И честно говоря, мне не жаль, что мы ее сожгли.
— Нет? Почему же?
— Мертвые должны оставаться мертвыми, — сказал Аксиманд, стараясь не глядеть через плечо Магистра Войны на витиевато отделанную коробочку из лакированного дерева и железа.
Гор ухмыльнулся, и Аксиманд задался вопросом, знает ли примарх о снах, что терзали его до восстановления лица. Теперь эти сны пропали, канув в историю после того, как он стал непобедим, переродившись и вновь обретя цель.
— Я никогда не считал двелльцев по-настоящему мертвыми, — произнес Гор, поворачиваясь к коробке. — Но даже в этом случае не нужно бояться мертвых, Маленький. У них нет сил, чтобы навредить нам.
— Нет, — согласился Аксиманд, и Гор поднялся на ноги.
— И они не отвечают, — продолжил Магистр Войны, скрыв гримасу боли и поманив Аксиманда встать. Гор неловкой походкой направился в соседнее помещение. — Пойдем со мной. У меня для тебя кое-что есть.
Аксиманд последовал за Гором в оружейную комнату, окутанную почтительным мраком и озаренную лишь мягким свечением над стойкой со стальными опорами, на которую опирался доспех Магистра Войны. Адепты с тонкими конечностями, одетые в рваные ризы, трудились, ремонтируя повреждения, нанесенные пушками «Огненного хищника». Аксиманд почувствовал запах фиксаторов, раскаленного керамита и темного лака.
Сокрушитель Миров висел на усиленных крючьях возле левой перчатки. Окруженное львами янтарное око на нагруднике, казалось, следило за Аксимандом, пока они пересекали комнату. Было похоже, будто оно говорит, что Гор мог погибнуть, но Аксиманд стряхнул ощущение осуждения, когда они приблизились к плавильной и металлообрабатывающей кузнице с высокими сводами. Воздух рябил от клокочущего жара топки.
Аксиманд увидел свою ошибку, лишь когда вошел в помещение вслед за Гором. Кузницу освещало не естественное свечение горна, а нечто одновременно яркое и темное, от которого на сетчатке промелькнула серия негативных отпечатков. Аксиманд ощутил на загривке дыхание трупа и почувствовал вкус пепла сожженных людей, когда увидел окутанную пламенем мерзость, парящую в метре над полом.
Когда-то это был Кровавый Ангел. Теперь же это было… что? Демон? Чудовище? И то, и другое. Алый доспех был разбит, он треснул в тех местах, где заключенное внутри зло проступало наружу языками противоестественного неугасимого пламени.
Кем бы раньше ни был легионер в этой броне, но он стал нематериален. От него остался лишь опаленный символ апотекария в виде перечеркнутой спирали. Существо называло себя Круор Ангелус, однако Сынам Гора оно было известно под именем Красного Ангела.
Его связывали и лишали способности говорить цепи, первоначально блестевшие серебром, но теперь опаленные дочерна. На голове не было шлема, однако в адском огне нельзя было различить никаких черт лица за исключением пары раскаленных добела глаз, наполненных яростью миллиона проклятых душ.
— Почему это здесь? — спросил Аксиманд, не желая произносить его имя.
— Тише, — отозвался Гор, ведя Аксиманда к деревянному верстаку, на котором лежали приспособления, более похожие на инструменты хирурга, а не слесаря. — У брошенного ангела Безлицего есть роль в нашем нынешнем предприятии.
— Нам не следует доверять ничему, что исходит от этого коварного ублюдка, — сказал Аксиманд. — Изгнание — это слишком мягкая мера. Вам нужно было дать мне убить его.
— Если он не воспримет мой урок всерьез, то может статься, что и дам, — ответил Гор, беря что-то с верстака. — Но это убийство будет не сейчас.
