- А ты где был?! – обрадовался новой жертве князь.
Адъютант откашлялся в кулак и неопределённо махнул рукой в сторону высоких зарослей.
- А он исследовал своим орудием любви пещеру таинств во-о-о-он того парня! – весело сообщил неведомо откуда свалившийся Эрик и ткнул пальцем в самого младшего в отряде воина. Тот стремительно покраснел под обстрелом понимающих усмешек и поспешил скрыться под пологом.
- Пещеру? – не понял Марвис.
- Не спрашивай, - отмахнулся Габриэль и развернулся к пропаже: - Где носило Ваше неугомонное высочество на этот раз?
- Я ходил подглядывать, - невинно пожал плечами принц.
- А Ваше высочество не учили, что подглядывать нехорошо? – уточнил адъютант.
- О, я слышал об этом довольно много. Как и Вы, полагаю? – лучезарно улыбнулся Эрик, явно довольный собой.
- Ты подглядывал за Его высочеством? – князь недоумённо вздёрнул брови.
- Я его охранял. По твоей просьбе, между прочим. И он в этот момент никаких пещер не посещал и орудия не расчехлял, - Марвис вернул улыбку принцу.
- У каждого свои понятия об интимности момента, - парировал Эрик.
- О, не сомневаюсь в том, что Ваши понятия об интимности весьма далеки от общепринятых. Вы ведь большой оригинал, Ваше высочество, не так ли? – улыбка адъютанта стала ещё шире.
- Вот! – Неожиданно закричал на весь лагерь принц. – И после этого он будет утверждать, что не видел моего орудия?! И ты ему поверишь, Габи?!
- Ваше орудие, Эрик, видел уже весь лагерь, - процедил Габриэль сквозь зубы.
Оба его собеседника заговорили одновременно:
- Как Вам не стыдно? Это же Вы меня вынудили…
- А я говорил тебе, что ты неверно оцениваешь своего…
- Хватит!!! – заорал князь, удивляясь собственной несдержанности. – Ужинать и спать! И если ещё хоть кто-то, - тут он красноречиво воззрился на принца, - отдалится от лагеря хоть на шаг в любом направлении, - ткнул пальцем в небо и, на всякий случай, в землю, - то проделает оставшуюся часть пути на привязи.
Принц внимательно проследил за указующим перстом, склонил голову к плечу, улыбнулся и согласно кивнул, тряхнув золотыми кудряшками. Из них посыпались листья. Габриэль заботливо отлепил от его рукава травинку, отдал её принцу и ушёл к костру.
Ночью Габриэль никак не мог уснуть. День выдался нервный и изматывающий. Страшно было подумать, что принесёт завтрашний. Дорога будет потруднее, придётся идти через перевал, так ближе. Конечно же, Марвис прав, невозможно быть слепцом вечно, эта бестия, его жених, лишь прикидывается идиотом. Но это ничуть не облегчает жизнь. Может действительно привязать Эрика? Связать и привязать к седлу. И заткнуть рот. И выдрать. Мысли незаметно сменили русло, будоража воображение приятными картинками. Дрёма плавно сделала их более объёмными и ощутимыми. Он уже слышал томные вздохи принца «Габи… Габи… Габи…». Нежное прикосновение руки к щеке, такое трогательное, трепетное. «Сиятельный князь». О, нет в такие моменты обращаться по титулу…
- Зови меня «мой дикий барс» - пробормотал Габриэль.
- Договорились! - хохотнул принц и с такой силой влепил по плечу ладонью, что князь проснулся.
- Эрик?
Пришлось потереть лицо, чтобы отличить реальность от непристойного сна. Принцы двоились и гудели роем кусачих пчёл снаружи и внутри.
- А Вы кого там во сне… разговаривали? – тут же заинтересовалось это зеленоглазое шило в известном месте.
- М-м-м-м… не важно. Что-то случилось?
- Да, - уверенно кивнул Эрик. – Я замёрз.
- Ложитесь поближе к костру, - посоветовал князь.
- Вы невозможны, Габи, - с придыханием сообщил жених и нырнул под его плащ, частично протащив туда своё извечное одеяло.
Поворочавшись, искрутившись, истыкав Габриэля острыми локтями и коленями, устроил из его скромной лежанки гнездо, в котором отвёл князю почётную роль грелки, проложив того между собой и стылым лесом с той стороны, с которой не было костра. Покрутился ещё немножко, укладываясь поудобнее, сладко вздохнул и засопел.
Габриэль замер в неудобной позе, боясь пошевелиться. С одной стороны – наглость неслыханная. С другой… Эрик такой милый, когда спит. К сердцу подкатила незваная нежность, и оно умилённо заскулило с непривычки. Чувство было, будто котёнок какой рядом свернулся или пичужка какая совсем близко подлетела. Спугнуть не хочется.
Однако уже через полчаса мышцы заныли, затёкшая рука, завоёванная принцем в качестве подушки, заледенела от недостатка притока крови, а член, напротив, заволновался от её прилива. Князь осторожно попытался устроиться поудобнее, но толку было мало. Если удавалось прийти на помощь руке, то приходилось прижиматься членом, и тогда уже он требовал спасения. Габриэль ругался сквозь зубы, попеременно меняя положение, если сдвиг на пару пальцев и осторожный перенос веса можно считать подобным. Уснуть толком не удавалось. Ночь прошла в непрерывной возне, желании придушить жениха и дёрганных урывках сумбурной дрёмы.
Эрик мило улыбался во сне.
Глава 8
Утро хмурилось. Хмурился князь. Марвис, мрачнея и злясь, пытался помириться с отшившим его воином. Лагерь ворчливо просыпался под суровые выкрики вздрюченных спозаранку командиров. Светился вместо солнышка неугомонный принц.
Габриэль размял болезненно ноющие мышцы и вновь обдумал идею убийства королевского отпрыска. Перспектива войны в этом случае не радовала. Но мысли о самом процессе увлекали безмерно. Однако от этих планов, по здравому размышлению, всё же пришлось отказаться. До свадьбы.
По поводу огромного количества перца именно в его порции завтрака даже волноваться не стал, согрелся и ладно. Полубессонная ночь изрядно измотала и притупила способность к сильным эмоциям. Однако сумку проверял осторожно, мало ли кому еще взбрело в голову заночевать там. Обошлось. Может быть, день пройдёт не так уж ужасно?
Перед самым выездом, когда кони уже были осёдланы, застукал Эрика за сосредоточенным раскладыванием репьёв по многострадальному подпаленному плащу в художественном порядке, изображающем какой-то замысловатый узор. Устало вздёрнул за шкирку и молча закинул в седло. Сунул в руки плащ:
- А теперь отдирайте, Ваше высочество. И чтоб чисто, а то оставлю без ужина.
- Но я хотел украсить…
- Всё, - спокойно прервал его Габриэль. – Я искренне надеюсь сегодня не услышать от Вас больше ни слова.
Принц вполне предсказуемо надулся и принялся приводить плащ в порядок, демонстративно шипя всякий раз, как уколется. Князь отвернулся и проехал вперёд, чтобы не видеть, как тот облизывает пораненные пальцы. Всё-таки именно удушение – самый подходящий вариант медленной смерти для Его высочества. И очень удобный для выполнения супружеского долга.
Дорога всё время шла под уклоном и вверх. Лошади уставали, приходилось часто делать короткие привалы. На которых Эрик, конечно же, не мог вести себя подобающе статусу. Он напоминал сорванца, ускользнувшего от нянек. Вот только его выходки всё меньше умиляли и всё больше походили на диверсии.
Сняв принца с могучей сосны, на которой тот застрял, неведомо за каким лешим взобравшись по голому стволу на высоту человеческого роста, Габриэль не выдержал. Он связал великовозрастному чаду руки, оставив свободный конец свисать на манер поводка. Дальше ехал, удерживая повод его коня и конец верёвки. На привалах кормил с рук под весёлые шуточки отряда и водил в кусты оправляться.
Эрик молчал. Упорно и крайне обиженно. Громко сопел, пытался кусаться, несколько раз наступил на ногу, но ни слова не промолвил.
Дорога петляла по склону, то и дело открывая взорам путников новые пейзажи, будто хотела покрасоваться своим обрамлением. То обнажая морщинистое полосатое тело хребта и рассыпаясь крупным камнем под копытами. То нескромно проглядывая в прорезях редких стволов деревьев. То стыдливо прикрываясь зеленью кустов и мхом. Ближе к вечеру дорога сузилась и перетекла в неровную полосу серпантина, огибающего далеко выступающий округлый каменный бок. Решено было идти до перевала без остановок. В этом месте дорога была не слишком надёжной и то и дело щедро рассыпала своё покрывало мелким градом от любого неосторожного шага. Габриэль ехал в середине цепочки и следил за Эриком пуще прежнего, непрестанно оглядываясь. Он всё время боялся, что тот что-нибудь отчудит прямо здесь, чтобы уж наверняка свернуть себе шею. Но принц был тише мыши. Он сосредоточенно сопел и корчил рожицы, будто его ужасно что-то мучило, ёрзал в седле, но молчал. Князь выждал сколько мог, надеясь, что проблема заставит его жениха заговорить, но вынужден был сдаться первым.
