— О Ясное Солнце, тебя я люблю, и также тебя молю… Восстань же ты нынче на небе со мной, твоею Ясной Зарёй. И Землю-Мать ты согрей, людей внизу пожалей…
Бог Солнца на это согласие дал и на небе заблистал. А после Матери Славе слова такие вещал:
— О Мама, милая Мама! Отныне я буду на небе блистать, греть землю и освещать, чтоб люди покинули норы глубокие, пошли в долины широкие, все стали сеять и жать, и Вышнего прославлять!
И вспомнил тут Солнцебог:
— Ведь Вышень-Даждьбог так меня остерёг: «Шесть месяцев ты освещаешь поля, чтоб тёплой стала земля… Затем же не сможешь ты подыматься и будешь в покоях своих укрываться. Потом я закрою дворец дождевой, открою же снеговой. И будет ненастье шесть месяцев длиться, и будут снега валиться… Настанет зима суровая, холодная, снеговитая и вьюгами перевитая, ведь люди жертв не давали и Бога не прославляли!
Тогда говорила супругу Волыня.
— Да, так и будет отныне! Но я стану Вышня молить, чтоб мне позволил светить — шесть месяцев: осень дождливую и зимушку ту тоскливую…
Тут Солнце прорёк птице Славе:
— О Мама, Матерь Всеслава! Всевышнему Богу дары принеси, и так его вопроси: даёт ли Вышний прощение, от лютых бед избавление?
Ещё не закончил ту речь Солнцебог, как алой зарёй загорелся восток. И тут стало Солнце над миром блистать и землю обогревать.
И тут же все семьдесят королей, могущественных царей, собралися и пошли к горам родимой земли. В пещеры стали входить, на свет людей выводить, чтоб люди покинули норы глубокие, пошли в долины широкие, колосья созревшие принялись жать, в амбары и ступы зерно собирать, чтоб полнились закрома, пока не пришла зима.
Когда ж они в поле жали и урожай собирали, то диво они видали — близ Солнышка на востоке там Матерь Слава явилась и к Вышнему возносилась…
Когда ж Она возносилась ко горним златым чертогам, вещала Вышнему Богу:
— О Боже Всевышний, молю дай ответ: ты будешь карать, иль нет? Ведь та Волыня прекрасная живёт у Солнышка Ясного, и Богу службу справляет, Всевышнего прославляет!
— О Матерь Всеслава, таков мой ответ: людей я прощу и избавлю от бед, поскольку Волыня прекрасная, так любит Солнышко Ясное… И пусть люди Вышнему жертвы приносят — коров круторогих во храмы приводят. В Велик– день вино трёхгодичное пьют и Солнышку Красному славы поют!
Вот так навечерие было Всевышним сотворено, и Трапезой Золотою прозвалось с тех пор оно. И так сошла с мира тень в сей праздничный Велик-день.
И люди увидели Солнце лучистое, которое с Девой Пречистою, над миром сим поднялось, чтоб празднество началось!
Минуло три месяца и Солнцебог такие слова Славе Матери рёк:
— О Мама, милая Мама! В угоду мне, Мама, пусть всё утихает, и спать никто не мешает: Пришло время лечь мне на лоне любви, невесту мне призови…
И тут слуги верные двери закрыли, злату ^ постель застелили. Затем с Солнца ризы златые снимали, и всё приготовили в огненной зале, где ризы Солнца хранились, а после прочь удалились. И Солнце с Волынею возлегли на ложе златом любви.
И только с Солнышком Красным, своим супругом прекрасным, Волынюшка возлегла — так в тот же час понесла. Поскольку на небе не мало, не много — три месяца славила Вышнего Бога.
И вот уж ей время приспело родить, и стала Волынюшка Солнце молить: на землю рожать чтоб её отпустили, домой её опустили. Ведь на небе в огненной зале — досель ещё не рожали. Здесь нет и воды родильной, и жар стоит очень сильный.
И Красное Солнце мольбу услыхал, и так супруге сказал:
— Тебя я с небес вниз на землю спущу и от того загрущу: на мир надвинется тень, зако– чится Велик-день! Молю, ты детей до заката роди и вновь на небо приди. Возьми-ка кольцо золотое, вилица! Его повернёшь — и ко мне возвратишься!
И звёздных сестёр он к себе призывал, и тут же им приказал: ту люлечку звёздную сотворить, Волынюшку опустить. И все сёстры звёздные приходили, и в люльке Волынюшку опустили.
— Спускайся, сноха! Вниз на землю ступай! Пей воду родильную ты и рожай! Родишь ты вскоре детей — сынка и двух дочерей. Родятся дети святыми — с косицами золотыми!
Та звёздная песнь в небесах разливалась, и люлечка опускалась. И вот опустилась она ко крыльцу, ко золотому дворцу.
Но был дворец в запустенье, заброшен давно в небреженье. И град был безлюден уже много дней и стал пристанищем змей…
Сварог ведь оставил в Асграде престол и в светлый Ирий ушёл. Там были лишь самови– лы, великие горные вилы. И начали вилы поклоны давать, роженицу прославлять.
Затем великие вилы из Асграда в Ирий святой унеслись — Сварогу о дочери весть принесли. А также они Живу Юду сыскали, к Волыне её позвали, чтоб та Жива Юда — живую водицу доставила роженице.
Из Ирия вскоре явился Сварог — драконом златым он прилёг на порог, а после колечком свернулся и вновь собой обернулся.
А с ним Жива Юда от Бога пришла, и были у ней за спиной два крыла. В руках же златая чаша с живой родильной водой, святою и ключевой. Ведь Жива родильную воду открыла и в чашу её налила.
И Жива-юдица давала водицы:
— Волынюшка-вилушка, воду отпей! А после рожай смелей!
И вила Волыня чуть-чуть пригубила, живой водицы отпила. Едва из чаши отпила, во тот же час и родила — двух дочек, а следом сына, с косицами золотыми!
Родила Волынюшка — Раду, что Солнышко затмевала и Крышню супругой стала.
Родила Плеяну, Владычицу моря, что стала супругою Святогора.
А следом родился бог Хоре Солнцелицый, что мужем стал Зареницы.
И были пир и гуляние. И радость была великая в Асграде том золотом — о том мы песню споём!
И вот уж Велик-день кончается, а праздник не прекращается. На празднике том задержать захотели Волыню-вилицу — родные сестрицы.
Марена и Живушка вилы во храме ставни закрыли и свечечки запалили.
И вот уже Солнце к закату склоняется — Волыня не возвращается. Она на пиру во Асграде святом не ведет ни о чём.
Владыка Сварог сам тому удивился и к дочерям обратился:
— Зачем же вы окна во храме закрыли и свечечки запалили? Ведь мы не видим напрасно: заходит ли Солнце Красное?
Открыли дочери ставни, и видят: последний луч послало им Ясно Солнце, и сразу зашло средь туч.
Тотчас Волыня Свароговна колечко волшебное повернула и облачком обернулась. Над морюшком Солнцу вослед полетела и только чуть не успела… И так дождём пролилась она в то морюшко синее, Водяницей став отныне.
Теперь Солнце-дева Волыня средь звёзд плывёт на Дельфине. Средь ночи — Млечным путём, дорогою Солнца — днём.
А Сурья-Ра, Солнце Красное, — рекою пролился с Уральских гор, Водяником став с тех пор. И только Суряный — сурицей пролился, к Волыне он устремился. Потёк к Волынскому морю Великою Ра-рекою, а также рекой Сурою.
Так Солнце-владыки бог Ра и Волыня — Владыками вод также стали отныне.
Днём в солнечной колеснице над миром посменно супруги блистают и землю обогревают.
А ночью плывут в ладье золотой, небесной Млечной рекой.
И ныне в Великий День Волыню все вспоминают и Солнышко прославляют!
![]()
— Ты пропой, Гамаюн, птица вещая, нам о Белом острове Крышня и о Тульском острове Ильма, о Златом Алатырском острове. Спой о битве Кащея с Крышнем!
— Ничего не скрою, что ведаю…
За полями широкими Бармы, за лесами дремучими Сивы, да за Дыевыми горами, да за реченьками бурливыми, есть Священный Край сына Вышня.
о
![]()
В той земле, что Крышню подвластна, не заходит Солнце полгода, а зайдёт — так спит по полгода. В том блаженном северном крае слышны песни — там вечный праздник, там текут молочные реки и впадают в Белое море.
