— О черт! Если это мама с Джадой, они бы предварительно позвонили. А если кто из визитеров Мэлори, то их здесь ждет сюрприз. — Кот продолжал есть, не обращая внимания на звук другого подъехавшего автомобиля. — Так, Гарри, пора выяснить, что там происходит.
Рейчел спустилась вниз и открыла входную дверь: на парковке бильярдной, привалившись к своим автомобилям, стояли женщины.
— Мы решили приехать, — обратилась к Рейчел Терри Сэмсон. — У тебя еще остались силы на игру? Мы ждали, когда ты вернешься. Мэлори была бы рада твоему возвращению.
Дороти Уэйнрайт, жена директора похоронного агентства, Салли Мей, жена Томми Джеймса, и еще две женщины смотрели на Рейчел. Вид у них был не очень веселый, но в руках они держали кофры с бильярдными киями.
Все они присутствовали на похоронах, и у каждой из них нашлись добрые слова о Мэлори. Однако Рейчел этих слов было недостаточно, она хотела знать больше. Со дня приезда она еще не заходила в бильярдную и пока еще не могла собраться с духом и обзвонить клиентов.
— Да, хорошо, сейчас я открою.
Женщины молча вошли в бильярдную.
— Хотели еще раз выразить соболезнования, — сказала Тэрри и предложила: — Может быть, немного выпьем, помянем Мэлори?
— Слишком тихо. Как-то даже жутковато. Мэлори всегда так много говорила, правда иногда нервничала. Она любой пустяк могла превратить в тему для разговора. Она рассказывала, кажется, о нарциссах. Все гадали, взойдут ли те, что она высадила во дворе автомастерской Скэнлона. Будут ли их там достаточно хорошо поливать, хватит ли солнечного света, — оглядывая бильярдную, говорила женщина, которую Рейчел представили как Джасмин Паркер, — средних лет, слегка полноватая, в плотно облегающей футболке и джинсах.
Девять лет назад Мэлори вернулась в Нептун-Лендинг после неожиданного пятимесячного отсутствия, которое она назвала отпуском, потраченным на поиски себя. Несколько открыток, отправленных из соседних штатов, и телефонные звонки свидетельствовали о том, что она была счастлива в этом путешествии. Для семьи Эверли это служило утешением. Тогда она впервые покинула город. Вторая поездка состоялась три года назад — она летала к Рейчел в Нью-Йорк.
Мэлори никогда и ничего не рассказывала о своем первом «отпуске», но вернулась она бледной и уставшей и почти сразу же приобрела «Девять шаров». Она набросилась на работу с каким-то неистовством, граничащим с одержимостью.
— Нарциссы — любимые цветы Мэлори, — тихо пояснила Рейчел. — В детстве весной мы всегда дарили их маме.
— Выключатель там, — тихо подсказала Джасмин.
Женщины наблюдали за Рейчел, которой предстояла взять на себя заботы о «детище» Мэлори. Вспыхнул яркий свет, и покрытый лаком пол заиграл искрящимися бликами. У стены напротив окна стоял ряд высоких табуреток, откуда можно было наблюдать за игрой. Бамбуковые шторы на окнах сейчас были опущены, африканские фиалки в горшках завяли. Листья некогда роскошных папоротников на подставках из кованого железа пожухли. Включившиеся одновременно со светом вентиляторы под потолком вращались медленно и жутко. На пробковом щите висели пришпиленные фотографии улыбающихся подростков: в одной руке кий, в другой — выигранный приз. На некоторых фотографиях была снята Мэлори, и Рейчел заставила себя отвернуться к двенадцати бильярдным столам, на которых в бездействии застыли треугольники шаров. Одиннадцать столов — обычные, любительские, восьмифутовые, но один, любимый Мэлори, — девятифутовый, стандартного турнирного размера. В отличие от столов, которые стоят в пивных и работают от монетки, столы в бильярдной Мэлори резервировались и оплачивались заранее.
Рейчел обошла кругом девятифутовый стол, внимательно изучая его. Шары были сложены идеальным ромбом для «девятки». Зал поражал аккуратностью, во всем чувствовалась заботливая рука… Мэлори, как ты могла?
— Ты здесь была после того, как Мэлори… после ее ухода? — осторожно спросила Дороти.
Рейчел провела рукой по гладкому дереву, по зеленому сукну и вдруг поняла, что последнее, что сделала Мэлори, — это пришла сюда попрощаться со своим любимым детищем и передать его Рейчел. Я слабая, Рейчел. А ты всегда была настоящим борцом, не знающим поражений. Я не ты. Ты всегда могла достичь поставленной цели. У меня это никогда не получалось. Я пыталась, и, я знаю, каждый раз я тебя разочаровывала. Ты понимаешь? Я — не ты, я — это я. Ты хочешь слишком многого. Я не могу быть тобой… не могу…
— У меня не было возможности, а точнее… я была не готова. Не могу переносить ту обстановку, что царит у нее в квартире. Все время проводила там. Разбирала вещи и выбрасывала ненужное… Планировала прийти в клуб завтра.
Рейчел требовалось собраться с духом, чтобы открыть дверь бильярдной, которую ее сестра любила до безумия.
— Мэлори разрешала детям играть здесь утром по субботам, — тихо сказала Терри. — Вместе с ними она сама превращалась в ребенка. Учила их держать кий, ставить мостиком пальцы, обучала меткости и силе удара. У нее было столько терпения заниматься с детьми — больше, чем у меня с моими двумя. Приезжали Трина и Кайл, помогали смотреть за тем, чтобы дети не портили оборудование: следили, чтобы не было слишком много вмятин от ударов шаров в борты, проверяли, не протерлось ли сукно.
— Я еще не занималась бухгалтерией, но, похоже, два последних года дела здесь шли не очень успешно.
— Посетители стали обходить клуб стороной, предпочитая другие места. Кому хочется оказаться свидетелем или участником неприятных сцен, — тихо пояснила Терри. — Любому бизнесу сплетни мешают, отпугивают людей.
— Я намерена восстановить былую славу «Девяти шаров», хочу, чтобы бильярдная работала так, как о том мечтала Мэлори, — заявила Рейчел.
Салли Мей громко рассмеялась и сказала:
— Сейчас я вижу девчонку, с которой вместе ходила в школу. Ты нисколько не изменилась. Всегда была борцом.
Рейчел слабо улыбнулась:
— При всех обещаю: бильярдная скоро будет местом популярным и процветающим.
Вдоль стены стоял длинный частокол киев, поблескивавших в ярком свете. Было видно, что содержались они в образцовом порядке. И там же еще один ряд высоких табуретов для зрителей. В конце просторного зала, обдуваемого вентиляторами, стояли столы для игры в шахматы и шашки и висело несколько мишеней для дартса. В мини-баре тихо урчал холодильник, полный бутылок с водой и шоколадных батончиков. Стояла большая корзина с пакетиками чипсов. Надпись на корзине извещала: «Включено в стоимость».
Рейчел обошла сверкающий чистотой зал, окинула взглядом развешанные на стене правила игры в «восьмерку» и «девятку». В углу разместилась аппаратура: телевизор с большим экраном, радио и CD-плеер. Беглого взгляда на полку с дисками было достаточно, чтобы понять: Мэлори имела богатую коллекцию обучающих фильмов по игре в пул и бильярд. К одной из стен была приклеена схема, показывающая пунктирными линиями возможные траектории движения шаров.
Рейчел открыла дверь с табличкой «Кладовая комната». В небольшом помещении пахло лимоном, здесь хранились щетки, тряпки, бутылочки с различными моющими и чистящими средствами — все в идеальном порядке, кругом чистота, даже половые тряпки были аккуратно сложены.
На другой двери висела табличка «Офис». Внутри было темно, воздух затхлый. Щелчок выключателя, и показалось, что в этой по-деловому строгой аккуратной комнате находится Мэлори. Небольшой письменный стол, стул, шкаф с папками, — казалось, все предметы напоминали о женщине, которая ими пользовалась, и были приготовлены специально для Рейчел, чтобы она вошла и начала работу.
«Мэлори, я начну завтра», — мысленно пообещала Рейчел и осторожно прикрыла дверь.
Салли Мей посмотрела на прикрепленный к стене плакат: «Не курить. Не пить крепких напитков. Не играть в азартные игры. Не ругаться. Не драться. В противном случае владелец оставляет за собой право удалить любого, кто нарушает эти правила».
— Во время наших вечеринок мы всегда позволяли себе немного выпить. Мэлори понимала. Думаю, поймет и сегодня, — сказала Салли.
Показалось, шелестом пронесся по залу голос Мэлори: «Я хочу, чтобы мой клуб, куда приходят женщины и дети, всегда был чистым и дарил радость игры».
Салли поставила переносной кулер, который она держала в руке, на длинную деревянную скамейку.
— Здесь напитки на любом вкус. Давайте выпьем.
Остальные выложили на скамейку чипсы, орешки, сэндвичи, взяли по бутылке. Одну Терри протянула Рейчел и, подняв свою, произнесла:
— За Мэлори! Пусть покоится с миром. Мы будем помнить все то хорошее, что она для нас сделала. Она будет жить в наших сердцах.
— За Мэлори! — подхватили женщины.
Терри сделала еще глоток, достала из футляра кий и направилась к турнирному столу — любимцу Мэлори.
