Артподготовка, длившаяся 40 минут, нарушила систему немецкой обороны, и атака с самого начала развивалась успешно. Сплошной линии фронта на этом участке не было, но Андрей Лаврентьевич предупреждал командиров батальонов и полков о том, что немцы могут в таких условиях преподнести любой сюрприз. Он имел в виду танковые засады.
Без потерь освобождены села Марчуш и Верхне-Редьково. Успешно наступали танкисты и в последующие два дня. На исходе дня 4 декабря на КП комдива появился офицер связи из штаба 49-й армии с приказом: резко изменить маршрут движения с Княжеской Слободы на Шульгино[58].
Это связано было с тем, что немцы прорвали нашу оборону на левом фланге армии и стали выходить к шоссейной и железной дорогам, связывавшим Тулу с Москвой. Одновременно возникала угроза и Серпухову.
На шоссе Гетман поставил надежный заслон — 124-й танковый полк полковника Меньшова, остальные силы дивизии сосредоточил у станции Шульгино. Части заняли круговую оборону. Схватка с противником предстояла тяжелая: у немцев было 50 танков.
Перед боем комдив решил провести осмотр материальной части и ремонт техники. Почти месяц дивизия находилась в боях, за это время танки прошли сотни километров, не меняя масло в моторах. Порядок в танковых частях — это только так говорится, но танк, как и любая машина, требует ухода. Даже маленькая поломка в бою может обернуться большой бедой.
Вместе с командиром 125-го полка Максимом Скубой Гетман прошел вдоль строя «бэтушек», задавая экипажу единственный вопрос: «Претензии к технике есть?» Если машина была в порядке, хвалил командира и механика, шел дальше. Неожиданно остановился у Т-60, поднялся на борт, втиснул через люк свое грузное тело и сел вместо механика-водителя за рычаги управления. Затем резко тронулся с места, сделал круг, как на полигоне, и так же резко остановился. Уже на земле бросил экипажу и командиру полка: «Порядок».
Убедившись, что машины еще выдержат новые нагрузки, комдив отдал приказ о наступлении. Прежде чем сбить немцев с шоссе Тула — Серпухов и вытеснить с железнодорожной станции Ревякино, нужно было занять ряд сел: Користво, Клейменово, Никольское и Баранцово. Сначала в этот район ушел разведывательный батальон майора Пальцева, за ним — мотострелки и артиллеристы.
Несколько дней шли бои, как позже писал Гетман, «без передышки, без единой остановки». Советские войска громили остатки 3-й и 4-й танковых дивизий и полка СС «Великая Германия». Вскоре немцы были выбиты из сел Кострово, Малахово, Щепотьево, Никольское и Клейменово. На дорогах они бросали свою технику, грузовые и легковые машины, мотоциклы — их нечем было заправлять. Разведчики майора Пальцева захватили средний танк, 3 штабных машины, пулеметы, винтовки и другое военное имущество[59].
Успешно действовали не только танкисты Гетмана, но и кавалеристы генерала Н. С. Осликовского. Иногда действовать приходилось совместно. Кавалеристы с лошадей пересаживались на броню танков. Десанты захватывали населенные пункты, обходя Мордвес и отрезая противнику путь отхода в южном направлении.
Немецкое командование болезненно реагировало на любой наш успех, особенно пугал немцев прорыв линии фронта и удары по их коммуникациям. Все явственней ощущался провал гитлеровского наступления на Москву, хотя фюрер продолжал бросать в бой последние резервы.
Под Мордвесом противник, не считаясь с потерями, бил в лоб, стараясь сохранить за собой укрепленный район, а под Тулой два немецких корпуса (23-й и 24-й) прилагали все усилия, чтобы окружить и разгромить 50-ю армию генерала И. В. Болдина.
Только усилия немцев были напрасными: заслоном на их пути встали советские войска. 7 декабря 112-я танковая дивизия вела бои на линии Слободна — Грызлово. Гетман носился на вездеходе от полка к полку, от батальона к батальону. Прибыв в разведывательный батальон, приказал майору Мальцеву разгромить диверсионные группы немцев, появившиеся на шоссе Серпухов — Тула. Несколько танков и дивизион артиллерии, приданные разведчикам, быстро сделали свое дело, а к 15.00 наши части заняли Грызлово. Вечером командарм И. Г. Захаркин доносил Т. К. Жукову: «Дорога на Тулу от противника очищена, с частями Болдина в этом районе связь установлена. 112-я танковая дивизия ведет бои в районе Ревякино»[60].
В этот день немцы были выбиты и из Мордвеса. Бросая технику и вооружение, они откатывались к Венёву.
Разгромы немцев под Тулой и Мордвесом, может, и не столь масштабны в череде будущих сражений, но они стали важными звеньями в декабрьских наступательных боях под Москвой. Это были первые наши победы. Через несколько дней газета «Правда» писала: «Кавалеристы командиров В. К. Баранова и Н. С. Осликовского, пехотинцы полковника Богданова, танкисты полковника Гетмана окружили Мордвес и, совершая марши ночью, в пургу и туман, последовательно выбивали немцев из избранных ими пунктов сопротивления. Упорство противника, расшатанное ударами под Пятницей, было окончательно сломлено под Мордвесом»[61].
Бои затихли. Намаявшись за день, комдив Гетман прилег отдохнуть. Не раздеваясь, он так и уснул в штабе у жарко натопленной «буржуйки». Спать, однако, не пришлось, среди ночи позвонил командарм Захаркин. Зная, что комдив весь день находился на передовой, генерал извинился за то, что не дал отдохнуть, и тут же приказал взять станцию Ревякино. Пояснил:
— Немцы отступают, придерживаясь шоссейных и железных дорог. На станции у них сил немного — до батальона пехоты и около двадцати танков. Сможешь?
— Постараюсь, товарищ командующий!
Станция Ревякино была взята к четырем часам утра 8 декабря.
Танкисты во взаимодействии с 340-й стрелковой дивизией неожиданно обрушились на противника, смяли его оборону, разбили узлы сопротивления. Большую помощь наступающим оказал батальон тяжелых танков КВ под командованием майора И. И. Гусаковского.
Здесь, на тульской земле, состоялось знакомство полковника Гетмана с майором Иосифом Гусаковским, впоследствии ставшим крупным военачальником, генералом армии. После боя за совхоз «Ревякинский» и станцию Ревякино они расстанутся, но не надолго. В 1942 году встретятся снова и пройдут одной дорогой от Москвы до Берлина.
8 декабря 1941 года пришла шифрограмма из штаба 49-й армии о переподчинении 112-й танковой дивизии 50-й армии. Полковнику Гетману и батальонному комиссару Шалунову предписывалось выехать в Тулу для получения новой задачи[62].
Командарма И. В. Болдина в Туле не оказалось: вместе с командующим артиллерией армии К. Н. Леселидзе он срочно выехал на фронт. Танкистов принял начальник штаба полковник В. Е. Аргунов. В непродолжительной беседе выяснилось, что 112-й танковой дивизии предстоит теперь прикрывать Тулу. Положение в городе оставалось еще чрезвычайно напряженным.
Аргунов вкратце изложил планы дальнейшего наступления по ликвидации группировки войск Гудериана: командование фронта создавало подвижную группу из 340-й стрелковой дивизии Мартиросяна, частей Лаптевского боевого участка генерала Попова и 112-й танковой дивизии. Силы этой группы предназначались для удара с севера, другие соединения 50-й армии должны наступать с юга. Встречным ударом планируется разгромить противника и отбросить его от стен Тулы.
В Туле Гетман задержался до позднего вечера, в дивизию решено было ехать на следующий день. Чтобы скоротать время и отдохнуть, предстояло найти хотя бы какое-нибудь пристанище. О гостинице мечтать не приходилось — забиты ранеными. Спасибо Аргунову — дал адресок…
Хозяином квартиры оказался пожилой рабочий-оружейник. Он нисколько не удивился приходу военных. За чаем старик рассказал о том, как в начале блокады рабочие эвакуировали на восток оборудование, чтобы оно продолжало работать на победу. Сожалел: не взяли его на Урал. Теперь он в одном из цехов оружейного завода делает боеприпасы.
На вопрос Шалунова: «Как жил город все это трудное время?» — ответил коротко: «Обычно. Тулу ведь никто и никогда не побеждал — ни в Отечественную войну 1812 года, ни в Гражданскую. И немцы ее не возьмут!»
Разговор с ночным собеседником надолго запомнился, и Андрей Лаврентьевич вернулся к нему спустя много лет. Готовя очерк об обороне Тулы, он написал: «Мне было очень приятно слушать слова уверенности в победе, твердости и высоком патриотизме. Я в этот же день рассказал об этом разговоре на совещании командиров и комиссаров частей дивизии, попросил, чтобы довели его до всего личного состава. Любовь и уважение к тулякам остались у меня и по сей день»[63].
Утром 10 декабря бронетранспортер комдива, завихряя снежную пыль, катил в сторону Лаптева, куда уже стягивались танковые части и стрелковые подразделения. Хорошо, если командование даст на подготовку к наступлению хотя бы сутки! За это время предстоит проверить материальную часть, дать возможность людям отдохнуть, помыться в бане, написать родным письма. Передышки между боями случались редко, и каждый командир и боец старался с пользой употребить свободную минуту.
