Поэтому теперь его звонок я расценил как приглашение прийти: по телефону он все равно ничего не мог сказать. Я тотчас же отправился к нему.
— Немцы перешли в наступление против девятой и пятьдесят седьмой армий, — хмуро произнес подполковник, развернув карту. — Прорвали оборону, продвинулись уже километров на тридцать и заняли целый ряд аэродромов. Сдержать противника там будет трудно. Делайте из этого выводы.
32-й и 28-й районы авиационного базирования, которые находились в полосе этих армий, в целом имели неплохо поставленную санитарную службу. Однако то, что для отдельных БАО этих РАБ мы не успели подготовить хирургов, вызывало у меня сильное беспокойство.
Особенно переживал я захват противником аэродромов Константиновка и Сватово, куда летал в апреле. Перед глазами стоял лазарет 718 БАО с его отличным хирургическим блоком. Вспоминал врачей Романа, Милославского, Мандельгейма. В ту ночь не успокоился до тех пор, пока не выяснил, что 718 БАО отошел в полном порядке.
В последующие дни в штабе можно было услышать, что и на других направлениях противник, видимо, готовится к наступлению. Быстро идет концентрация наземной военной техники и авиации немцев против нашего фронта. Так, утром 19 мая воздушная разведка обнаружила на аэродроме в Сталино 102 вражеских самолета, на аэродроме в Мокром — 54, хотя еще накануне там их были единицы. Да, приподнятое настроение, вызванное наступлением наших войск на Харьков, держалось недолго…
22 мая стало известно, что по решению Ставки Верховного Главнокомандования на базе ВВС фронта сформирована 4-я воздушная армия. Ее командующим назначен К. А. Вершинин. Одновременпо он утвержден членом Военного совета и заместителем командующего Южным фронтом по авиации.
В состав 4-й воздушной армии вошли: 216, 217, 229-я истребительные авиационные дивизии (командиры соответственно генерал-майор авиации В. И, Шевченко, полковники Д. П. Галунов и П. Г. Степанович), 230-я штурмовая (командир Герой Советского Союза подполковник С. Г. Гетьман), 219-я бомбардировочная (командир полковник И. Т. Батыгин) и 218-я ночная бомбардировочная (командир полковник Д. Д. Попов), а также семь отдельных смешанных авиаполков (446, 647, 655, 718, 750, 762 и 889-й).
Во главе отделов и служб штаба остались энергичные опытные генералы и офицеры: А. З. Устинов, П. В. Родимов, К. Н. Одинцов, Г, А. Дроздов, К. А. Коробков, В. И. Суворов и другие.
Построение санитарной службы претерпело некоторые изменения. В общевойсковых армиях упразднялись должности флагманских врачей ВВС. Почти все товарищи, занимавшие их, были назначены начальниками санитарных служб авиационных дивизий. Повышалась роль и расширялись полномочия флагманского врача воздушной армии. В его непосредственное подчинение переходили санслужбы авиадивизий и старшие врачи отдельных авиаполков. Непосредственное руководство санитарными службами БАО и частей специального назначения (отдельные ПАРМ, различные авиационные склады и т. д.) оставалось за помощником начсанупра фронта по ВВС.
А. Д. Вайнштейн вызвал меня и предупредил, что я по-прежнему отвечаю за выполнение той части плана медицинского обеспечения боевых действий, которая касается санслужб БАО. Надо сказать, что работа санслужб летных и обслуживающих их наземных частей настолько тесно смыкалась, что разница в подчиненности была чисто формальной.
23 мая противник замкнул кольцо окружения вокруг 6-й армии Юго-Западного, а также 57-й и части сил 9-й армий нашего фронта. Несколько дней спустя мы узнали о гибели командующего 57-й армией генерала К. П. Подласа и заместителя командующего Юго-Западным фронтом генерала Ф. Я. Костенко.
Наши летчики вели ожесточенные бои, стремясь прикрыть и поддержать окруженные наземные войска. В районе Изюма воздушные сражения достигли самого большого накала за все пять месяцев этого года. Вражеская авиация несла большие потери, хотя все еще сохраняла в воздухе господство. Ведь наша 4-я воздушная армия располагала тремястами самолетами, из которых почти треть составляли У-2.
В те тревожные дни я то и дело мысленно возвращался к совещанию в Ворошиловграде. Тогда мы были уверены, что тяжелая обстановка 1941 года больше не повторится. Но теперь, две недели спустя, перед нами опять появился призрак прежних бед. Лазареты ряда БАО снова оказались в изоляции, потеряв представление о том, где находятся эвакогоспитали. Да и сами госпитали и медсанбаты в условиях окружения не имели возможности эвакуировать раненых. Полеты мизерного количества санитарных самолетов не могли поправить положения.
Быкову и мне приходилось трудиться с полным напряжением. Мы выкраивали на сон не более трех-четырех часов в сутки. Какими наиболее важными вопросами мы занимались в те дни? Первое — проверкой лечебно-эвакуационной готовности аэродромных медпунктов и лазаретов БАО. Второе — приемом с армейских складов медицинского имущества, его распределением и обеспечением немедленной доставки по назначению. Третье — контролем за санэпидемиологическим состоянием в частях и соединениях (Мазин преподал урок!), за повсеместным строительством бань и простейших дезкамер (землянок, бочек). Четвертое — организацией мест отдыха для летного состава. Чаще всего это были заботливо оборудованные землянки с библиотечкой и настольными играми. Пятое — контролем за питанием летного состава, обогащением пищи витаминами. Шестое — передачей информации санслужбам о базировании полевых подвижных и эвакогоспиталей. Не следовало упускать из виду и многое другое.
Сидеть в кабинете, разумеется, было некогда. Мы почти забыли туда дорогу, хотя и в эти трудные дни разной писанины накапливалось предостаточно. Иногда даже сами не понимали, кому и зачем понадобился тот или иной отчет или какая-то справка. Но это к слову.
Командующий армией распорядился предоставлять нам самолет У-2 по первому нашему требованию. Быкову приходилось много времени уделять различным организационным вопросам. В полки и дивизии чаще летал я.
В середине июня противник активизировал наступательные действия на юго-западном направлении.
В один из дней я прилетел на небольшой аэродром Красная Поляна, где базировался 889-й армейский авиационный смешанный полк. Увидел истребители И-153, которые за оригинальную конструкцию крыла называли «чайками». Это были бипланы с убирающимся шасси, созданные в тридцатые годы конструктором Н. Н. Поликарповым. В свое время они считались превосходными самолетами: хорошая маневренность, скорость до 440 км/час.
В начале войны на этих машинах наши летчики первыми вступили в бой с вражеской авиацией.
Шел через аэродром — поляну, но не красную, а серо-зеленую, с черными пятнами мазута, искал силуэты замаскированных У-2. Сердце постукивало сильнее обычного. Дело в том, что 889 аасп оказался переименованным в 654 нлбап, в котором я служил каких-то два месяца назад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
