— Чем занимается этот ами?
— Деляга. Работает в автосервисе управления по туризму.
— Игорь знал что-нибудь о его делах?
— Точно не знаю, но статью готовил о злоупотреблениях именно в этой системе.
— Что значит готовил? Написал?
— По-моему, нет. Только материалы собирал.
— Как зовут этого ами?
— Сергей. Фамилию не знаю. У него синий «мерседес», вообще весьма вальяжный мужчина.
Наумов вспомнил дачу Бурмина, его не раз перекрашенный «Москвич», и горькое чувство досады охватило его. Ну до каких же пор люди, отдающие всего себя делу, работающие и страдающие, будут жить скромно? А всякая погань типа Коробкова и этого Сережи ездить на шикарных машинах, шататься по ресторанам, существовать праздно, сыто и весело?
Если бы в Управлении создали специальный отдел по борьбе с этой пеной, он с великим удовольствием пошел бы туда работать.
— Я думаю, это несерьезно, — вмешался в разговор Горелов, — такие, как этот Сережа, только грозят, но ничего не делают. В сущности, они трусы.
Олег не ответил. Он не хотел рассказывать известному писателю кое-какие истории из своей практики. Нет, эти дельцы опасны. На них работают всевозможные коробковы. И если одни могут только выколачивать долги, то другие и на убийство способны.
— Ребята, давайте по порядку. Что необычного произошло в жизни Игоря за последнее время?
— Конечно, эта нелепая женитьба, — твердо сказал Горелов. — Мы все были против этой дамы. Но Игорь слишком увлекся ею. Он по натуре однолюб. Весьма долго переживал разрыв с первой женой. Потом вот эта Алла. Она была ему совершенно чужой. Знаешь, да не то что из другого государства, просто с другой планеты. А теперь она вдова писателя. Будет получать деньги за книги, которые выйдут в этом году, за переиздания, за фильмы. Чертовски несправедливо.
«Вдова писателя, — подумал Наумов, — а это же положение постоянное. Для человека праздного, не любящего работать, ничего другого не нужно».
И еще один палец загнул. Правда, это не мотивы, а так, наметки пока, но все же зацепочка есть.
— Теперь, ребята, ответьте мне. Игорь много выступал со статьями, я бы их назвал разоблачениями. Потом были суды, сроки, все, как положено. Угрожали ему эти люди?
— Да. Конечно. — Горелов вскочил. — Письма даже слали с угрозами.
— А где эти письма?
— В архиве редакции.
— Теперь о его последней работе…
— Он писал повесть о людях, погибших в сорок третьем, — тихо ответил Горелов, — думаю, что с этой стороны ему ничто не угрожало.
— У меня к тебе просьба, Виктор, помоги разобрать архивы Игоря.
— Когда?
— Дня через два. — Олег встал. — Спасибо за кофе.
Он достал ручку, написал на листе бумаги телефон.
— Звоните в любое время. Когда похороны?
— Послезавтра. Придешь?
— Обязательно.
— Подожди. — Горелов вышел из комнаты и вернулся через несколько минут, неся в руках книги, он сам вынул ручку, надписал.
— Это тебе, два моих последних сочинения.
— Спасибо. — Олег искренне обрадовался, он безуспешно пытался достать эти книги уже несколько месяцев.
Машину он отпустил с условием, что Леша заедет домой и выгуляет Кузьму. Но до Управления было рукой подать. Олег вышел на бульвар, сел на свободную лавочку, закурил. Ну и что же мы все-таки имеем? Некто приезжал в район дачи и наблюдал ее в бинокль. Возможно, что этот некто прятал в кустах машину. Более того, неизвестный скрыто подошел к даче.
Но высокий сутулый человек в светлом пиджаке и убийца могут быть разными людьми. Лиза видела высокого человека с темными усиками, в темных очках, закрывающих лицо, и кепке.
Коробков и Архипов говорят о человеке в светлом пиджаке, без всяких усиков.
Надо искать. Пошел второй день, а конкретной зацепки нет.
***
О смерти мужа Алла узнала только сегодня. Они с Сергеем уезжали на три дня по Золотому кольцу. Господи, как прекрасно они провели время в Суздале! Алла любила ездить с Сергеем. Любила испытывать чувство некой элитарности. Сергея знали везде. Но не просто знали, а относились к нему любезно-почтительно. У них всегда был самый лучший номер, кормили ее в отдельных кабинетах. В магазинах Сергея встречали директора и сразу же вели в подсобку.
Что и говорить, ее будущий муж был человеком влиятельным. С Игорем она ездила всего лишь один раз в Дом творчества писателей и испытала острое чувство стыда, когда их поселили в узком, как пенал, номере с видом на какие-то сараи. Это было вдвойне унизительно, потому что был самый сезон, конец сентября, и дом просто ломился от знакомых. Она встретила здесь свою портниху Стеллу, живущую, естественно, в люксе, знакомого директора ресторана, занимающего двухкомнатный апартамент, да и других людей, которых постоянно встречала на премьерах и вернисажах. Они все устроились прекрасно в писательском доме.
Войдя в комнату, увидев обшарпанные стены и побитую мебель, Алла сразу же устроила скандал. Она кричала, что Игоря не уважают, что он мямля и не умеет постоять за себя. Почему все умеют устраиваться, а он нет?
— Я никогда не устраивался, я брал, что мне дают, — ответил муж.
И тут Алла напомнила, сколько трудов ему стоило получить путевку в этот курятник, как ему нагло отказывали, как над ним издевались. И вот, когда путевка получена, их селят в какую-то щель. Он же видел, как живут все ее знакомые.
Бурмин зло ответил, что он вообще удивляется, почему ее знакомые попадают в лучший сезон и занимают лучшие номера в Доме творчества писателей.
— Они просто умеют жить! — зло крикнула Алла и ушла из комнаты.
Двадцать четыре дня она провела практически в номере Стеллы.
С Сергеем они тоже были там. В июне этого года. Как он говорил, закатились на десять дней. Встречать Сергея приехал директор дома. Он немедленно устроил их в двухкомнатном номере с видом на море, и питались они отдельно и вкусно, не то что в прошлый раз.
— Я, конечно, не Лев Толстой, — смеялся Сергей, — но и его бы здесь так не принимали, как меня.
Конечно, внешне Сергей ни в какое сравнение с Игорем не шел. Она увидела Игоря в Болгарии, в свете вспыхивающих и гаснущих фонарей в ресторане, и сердце у нее тревожно забилось. Потом были чудесные дни на побережье и в Софии, которые кончились сразу же в Москве.
Конечно, Бурмин был достаточно известным и весьма уважаемым человеком. И понятие «жена Бурмина» стало для этой женщины неким званием, которое она охотно носила в своей компании.
Встреча в Болгарии вылилась в своеобразное продолжение съемки музыкального фильма, продолжение праздника. Игорь много и тяжело работал, был очень занят и вообще не склонен к светским развлечениям. Дело для него являлось главным, все остальное он просто не замечал. Нет, он не просиживал дни и ночи в архивах и библиотеках. Они ходили в гости, в театры, на премьеры и у себя принимали. Но ей было нестерпимо, болезненно скучно с друзьями Игоря. Она привыкла к легкости, веселому отношению к жизни. К людям, которые никогда не говорили о своей работе. Работа давала возможность проводить время в застольных беседах, ездить на юг и Прибалтику, кататься на лыжах в Бакуриани и Терсколе. Поэтому Алла никогда не знала, где и кем работают веселые мужчины из их компании. Для них была другая градация — солидный человек.
Сергей был именно таким. У него водились деньги, и немалые, он ездил на «мерседесе», божественно одевался. И ничего, что он не был красавцем.
Для мужчины это не главное.
Алла едва успела войти в квартиру, как зазвонил телефон. Она подняла трубку, и незнакомый работник Союза писателей рассказал ей о смерти мужа.
Он сказал, что похороны будут организованы, что всем занимается Виктор Горелов.
Алла повесила трубку, достала сигарету и закурила. Известие о смерти Игоря не потрясло ее, а, наоборот, она почувствовала облегчение. Все эти дни она жила с ощущением некоторого дискомфорта. Суд, раздел имущества, размен квартиры.
Она села в кресло и мысленно подсчитала, что у нее осталось: двухкомнатная прекрасная квартира на улице Чаплыгина, на книжке у Игоря было минимум тысяч семь, машина, правда, старая, но Сергей поможет ее хорошо продать. Краем уха она слышала, что Игорь покупает полдачи на сорок втором километре. Если он оформил покупку, тогда вообще все прекрасно.
Как человеку холодному, ярко выраженному эгоцентрику, ей не свойственны были добрые движения души. Бывший муж для нее не существовал.
Этот человек ушел из ее жизни, а следовательно, не заслуживал ни слез, ни жалости. Она всем говорила, что с бывшим мужем у них не было взаимопонимания. Не догадываясь, что взаимопонимание — не слова, а действие.
Но сейчас она об этом не думала. Она подошла к шкафу и перебрала платья. Панихида, конечно, будет в ЦДЛ, поэтому необходимо красивое черное платье. А вот черного как раз и не было. Нужно звонить Стелле, ей привозят для продажи фирменные тряпки. Конечно, жалко выкидывать четыре сотни за платье, которое наденешь один раз. Жалко. Нужно одолжить у подруг. Не может же она прийти на похороны бог знает в чем.
