нём огромное количество нейронных связей. Потому мы обладаем замечательным абстрактным мышлением, хотя зачатки его есть даже у попугаев. Стоит ли упоминать обезьян с их способностью обучаться языку жестов? Так вот, поскольку мы – существа высокоразвитые, а к тому же социальные, нам просто необходимы некие правила поведения в обществе. Муравьи тоже живут большими колониями, однако им проще: мозг их достаточно примитивен, они действуют инстинктивно. У человека же, в силу высокого развития его мозга, наряду с общественными обязанностями возникают личные потребности: желание выделиться, чего-то добиться в жизни, желание исследовать окружающий мир, теоретизировать, отстаивать свою, личную, точку зрения. Разумеется, при этом неизбежны конфликты с другими людьми. Вот поэтому уже первобытные социумы начинают придумывать правила поведения, чтобы сохранить общество жизнеспособным. И эти правила находят отклик в психике человека, ведь само по себе высокое развитие мозга в условиях совместного проживания группы людей обеспечило нас способностями к сопереживанию и самопожертвованию, а также механизмом, препятствующим убийству и насилию. И наличие таких способностей есть результат именно эволюции человека как социального существа. Вспомните, ведь даже Раскольников в итоге не смог переступить через свою совесть, которой изначально противно всякое насилие.
– Трофим Сергеевич, так вы считаете, что «Библия» не права?
– В вопросе мироустройства – да, не права.
– А если «Библия» не права, то, может, и бога, который её диктовал, нет?
– Моё личное мнение таково, что бога, описываемого в христианской книге, не может существовать. Вы читали сие сочинение, молодой человек?
Савва смущённо отвёл взгляд:
– Да, но не всё: «Ветхий завет» частично. Но «Новый» полностью прочёл.
– И неужели Вы не заметили странностей и несоответствий?
– Может быть, но ведь «Библия» – древняя книга. Не следует всё написанное воспринимать буквально.
– Этак можно что угодно перевернуть с ног на голову! – усмехнулся Нелюбов. – Здесь понимаем буквально, а здесь у нас метафора. И всё – в произвольном порядке. А точнее, в том, какой требуется церкви. В этом ключе вы не думали?
– Нет.
– Так вот, если воспринимать буквально всё, что говориться в этой книге, можно вполне прийти к заключению о невозможности существования библейского бога.
– Ну, хорошо, предположим, библейского бога нет. А вообще бог? Он для вас существует?
– Здесь, Савва, ситуация такова. Наука не может доказать как существование, так и несуществование бога. Как некоего высшего существа. Существование его – даже не гипотеза, поскольку гипотеза должна быть основана на каких-то фактах, которые можно зафиксировать. А зафиксированных проявлений бога до сих пор нет. Доказать же существование явления, которое себя никак не проявляет, невозможно. Равно как и несуществование. И в этом случае наука придерживается позиции невключения подобного явления в систему мира, пока явление себя не проявит.
– То есть, если бы бог себя как-то проявил, наука бы признала его существование?
– Разумеется.
– А чудеса и деяния, описываемые в «Библии», в расчёт не берутся?
– Нет, Савва. В книге можно написать, что угодно. Бумага всё стерпит. Но это не значит, что нужно принимать любые написанные слова на веру. Знания дают только повторяемые эксперименты. Однако применить научный метод к явлениям из «Библии» не представляется возможным. Кстати, вы оставьте мне адрес своей электронной почты – я пришлю подборку небольших статей о противоречиях в «Библии». Почитаете, подумаете… – Нелюбов поднялся. – А сейчас мне, к сожалению, уже пора, молодой человек. Заходите ещё как-нибудь.
По пути из гардероба Савва заметил в холле Андрея. Подошёл:
– Ты здесь ещё?
– Да, Петруху встретил, поболтали. А перед этим забежал в спортивный отдел. Представляешь, они до сих пор набирают в секцию по баскетболу!
– Ну? – оживился Савва.
– Я записался. Тебя ждать не стал и записал тоже. На следующей неделе тренировка. Ты же не против?
– Нет, конечно!
– Мы с тобой неплохо в школе сыгрались, по-моему. А?
– Точно! Молодец, что записал. Теперь поиграем!
Друзья отыскали на парковке автомобиль Саввы и, удобно устроившись в мягких креслах, стали ждать прогрева салона.
– Кстати, есть новость, – сообщил Андрей. – В субботу идём на митинг против дарвинизма. Пётр пригласил.
– А какая программа?
– Да я точно не знаю. Плакаты, речи… Как обычно. Но я сразу согласился: нечего дома сидеть! Гражданскую позицию надо проявлять активно: не болтовнёй в клубах, а на демонстрациях. Я так считаю. Согласен?
– А смысл?
– Как это? – Коржаков аж подскочил в кресле. – Ты разве не понимаешь, что чем чаще мы будем публично заявлять о своей позиции, тем быстрее могут произойти нужные нам изменения? Мы ж не абы где митинговать будем – перед администрацией! Пусть власти видят, что хочет народ.
– Думаешь, эффект будет?
– А как же?! Обязательно! Нас же большинство, а мнение большинства власти учитывать обязаны.
– Ладно, схожу с тобой за компанию.
– За компанию, говоришь… – прищурился Андрей. – Тебя, что, Савка, Нелюбов уже сагитировал? Ты уже не против атеистов и прочих содомитов?
– Никто меня не агитировал. Я ещё со школы считаю, и ты об этом знаешь, что атеистов надо перевоспитывать, а не бороться с ними.
– Хрен ты безбожников перевоспитаешь! Как? Если душа не способна принять бога, ты не сможешь её изменить. Не сможешь заставить людей почувствовать бога, поверить в него, полюбить. Это ж как о стену биться!
– Вот ты говоришь, что атеист Нелюбов меня агитирует. А знаешь, в чём меня убедили все эти разговоры с ним?
– В чём же?
– У меня недавно было появились сомнения, но Нелюбов их развеял полностью. Я отчётливо понял, Андрюха, что бог есть.
Площадь Ленина – просторная, вымощенная гранитной брусчаткой – располагалась в центре «старого города». Посредине – памятник вождю коммунизма, Владимиру Ильичу Ленину, сохранившийся с советских времён. Идеолог революции решительно указывал рукой путь в светлое будущее. В данном случае куда-то на северо-восток. За спиной Ильича находилось облицованное гранитом семиэтажное здание областной администрации. Слева над площадью величественным пилястровым фасадом нависала научная библиотека имени воронежского поэта Ивана Саввича Никитина. Справа стоял театр оперы и балета с массивными колоннами портика и лепниной театральной тематики на фронтоне. Напряжённым взглядом всматривался Ленин в голые кроны деревьев Кольцовского сквера, пытаясь разглядеть своего коллегу по нынешней работе – бюст поэта Андрея Васильевича Кольцова. Обогнув сквер справа, можно прийти к выстроенному в духе классицизма кинотеатру «Спартак». Слева же мимо углового здания с часами на башне и парусником на шпиле, мимо одного из корпусов ЦЕФУ, дворца бракосочетаний и старой уютной филармонии с двумя сфинксами-грифонами на фасаде можно добраться до Никитинской площади перед магазином «Утюжок», названным так по форме здания, напоминающего утюг, остриём обращённый к площади.
Когда Савва и Андрей приехали в центр города, вокруг Ленина уже толпилось более сотни человек. У подножия памятника соорудили небольшой помост и растянули транспаранты с лозунгами «За Русь православную!» и «Атеизм не пройдёт!» Большинство собравшихся были в чёрной форме дружинников подпоясанные широкими кожаными ремнями с искусно выполненными коваными пряжками и
