Многие тысячи лет многие миллионы людей тратили невероятное количество нервной энергии, беспокоясь о бредовых вопросах, которые навязывались им опасным отождествляющим «есть», о таких как: «Что есть объект?», «Что есть жизнь?», Что есть ад?», «Что есть рай?», «Что есть космос?», «Что есть время?», и прочих из бесконечного набора подобных раздражителей. Ответ, основанный на человеческом различении порядков абстракций и, соответственно, на надлежащей человеческой оценке, определенен, неопровержим, прост и уникален: «Ничем из того, что можно сказать о чем-то, что оно этим «является», оно не является». Всё, что можно сказать, относится к словесному уровню, и не является несловесным объективным уровнем.
Позвольте мне еще раз повторить, что отождествляющее «есть» вынуждает нас иметь семантические расстройства в виде неверных оценок. Например, мы установили, что тождественность несловесного объективного уровня со словами, сразу после её утверждения, оказывается очевидно противоречащей фактам. Отождествляющее «есть», когда оно используется для указания на тождественность (структурно невозможную на объективных уровнях), ничего не говорит. Так, на вопрос «Что есть объект?» можно ответить: «Объект есть объект» – утверждение, которое ничего не говорит. При использовании в определениях или классификациях, в виде «Иванов есть человек», а такого рода утверждения встречаются даже в Principia Mathematica, или «А есть В или не В», как в формулировке закона «исключенного третьего» в двузначной А «логике», всегда устанавливается тождественность , противоречащая фактам. Первое утверждение выражает тождественность имени собственного с названием класса, что должно приводить к смешиванию между классами (абстракциями большего порядка) и индивидуумами (абстракциями меньшего порядка). Это смешивание автоматически приводит к расстроенной оценке в отношении жизни, поскольку характеристики класса не являются ни «одинаковыми», ни тождественными с характеристиками индивидуума. Я не буду в подробностях анализировать «А не является В», поскольку, очевидно, оно им не является.
А что же насчет Дружка? У Дружка нет науки и, следовательно, нет «события». Для него объект не является абстракцией какого-то порядка, он является всем, что он «знает» или что его заботит. Иванов не только абстрагирует на бесконечное число разных порядков, и делает это автоматически и привычно, но он также при желании может начать осознавать абстрагирование – «это не есть всё», и «это не есть это». А Дружок никогда не сможет осознавать абстрагирование, поскольку его нервная система не может быть расширена экстранейральными средствами, а это расширение представляется необходимым условием для приобретения осознанности абстрагирования.
Несмотря на то, что для Иванова «Это не есть это», как демонстрируется на Структурном дифференциале, для Дружка данная диаграмма в конце концов будет означать «это есть это», так как структура его мира представляется одним-единственным диском (Oa). Дружок не может осознавать абстрагирование, он обязан отождествлять, потому что он ничего не «знает» об этом процессе, и нет средств для того, чтобы проинформировать его об этих отношениях и структуре.
Если мы являемся бессознательными в отношении абстрагирования, то мы обязаны отождествлять – другими словами, каждый раз, когда мы смешиваем разные порядки абстракций, что неизбежно в том случае, если мы используем отождествляющее «есть», мы воспроизводим или копируем животный способ «мышления», с подобными же «эмоциональными» реакциями. В следующих главах эта трагедия будет изложена в подробностях, и будет показано, что практически все человеческие трудности связаны с этим семантическим фактором – в частности, с копированием животных в наших нервных реакциях и оценке.
Теория, которая не только прольет свет на эту серьезную проблему, но также даст средства для замещения старых вредоносных с.р более полезными, может оказаться полезной, несмотря на различные временные трудности, которые возникнут из-за старых отождествляющих реакций и отсутствия ознакомленности с новыми.
Старые отождествляющие реакции крайне хорошо укоренены, особенно у взрослых. Для их преодоления требуются серьезные усилия и постоянные напоминания. Структурный дифференциал представляет собой такое структурное визуальное напоминание, которое нужно постоянно держать перед глазами до полного преодоления опасных расстройств в оценке. Для Иванова фундаментальную оценку можно выразить на простом и довольно примитивном языке – «Это не есть это».
Вышеуказанные наиболее жизненно важные семантические факторы оценки, обязательные для адаптации и психического здоровья, доводятся до него каждый раз, когда он смотрит на расслоение, показанное на Дифференциале. Свисающие неприкрепленные нити, показывающие неабстрагированные характеристики, тренируют его с.р на осознание невсеобщности его абстракций и нетождественности между ними.
Наши прежние с.р были подобны реакциям Дружка; мы никогда не осознавали абстрагирование полностью. Посредством ложной оценки мы отождествляли то, что от природы является различным, и стремились к некоей невозможной «всеобщности» в своих «знаниях», или предполагали её.
Практика мне определенно показала, что приобретение этих новых реакций осознанности абстрагирования – задача трудная, требуется «время» и усилия для ее решения, несмотря на исключительную, почти примитивную простоту применяемых при этом средств. «Безмолвие на объективном уровне» звучит довольно невинно; однако его крайне трудно обрести, поскольку оно связано с полной проверкой всех семантических расстройств, отождествлений, смешивания порядков абстракций, привычных «эмоций», «предрассудков». , что практически невозможно без использования объективного Дифференциала, на который мы можем показывать пальцем, сохраняя безмолвие с самого начала. Упустить этот момент из внимания на самом деле означает потерпеть провал в достижении желаемых семантических результатов. На данный момент опыт показывает, что главные результаты достигались тогда, когда конкретный индивидуум преодолевал это первое, простое и очевидное семантическое затруднение. Если при обучении с Дифференциалом упорно придерживаться простых правил и условий, которые даны в представленной системе для устранения отождествления, можно добиться полного и очень полезного структурного и семантического изменения в характере и «умственных» способностях конкретного индивидуума, которые совершенно несопоставимы по масштабу с простотой этого обучения. Однако если рассмотреть содержимое всего знания как исключительно структурное, и вспомнить о том, что большинство из нас семантически связано, заблокировано устаревшими, анималистическими, примитивными, инфантильными, «умственно»-неполноценными и A структурами и реакциями отождествления, существующими по причине отсутствия осознанности абстрагирования, и от которых мы отказались in toto через обретения этой осознанности абстрагирования, подобные удивительные преобразования становятся вполне понятны.
Опыт и различные трудности, с которыми я столкнулся в процессе пере-обучения наших с.р, без которого Ā-система, адаптация, психическое здоровье и все прочие желательные результаты были бы невозможны, вынудили меня опубликовать Структурный дифференциал в виде отдельных и удобных в использовании крупных экземпляров.
ГЛАВА XXVI ОБ «ОСОЗНАННОСТИ» И «ОСОЗНАННОСТИ АБСТРАГИРОВАНИЯ»
Ощущение «противоречивости» – это уже зарождающаяся осознанность. . . . Для осознанности требуется нечто большее, чем простое использование теории. Это ощущение контраста между теорией, просто как теорией, и фактом, просто как фактом. Этот контраст возникает независимо от того, корректна данная теория или нет. (578) A.N. WHITEHEAD
