— Если человек добровольно встал на путь жестокости, он с него уже не свернёт, — тихо предостерёг старый эльф. — Он будет бессердечно обращаться не только с теми, на кого ведёт охоту, а со всеми, кто слабее его и зависим от него. Отбрось иллюзии: к прошлому возврата нет. Тот Сет, которого помнишь ты, уже не существует.
— Наверное, так оно и есть, но видишь ли, в чём загвоздка: я не замечаю в его глазах той жестокости, что ясно светится в глазах Вайко и пресмыкающихся перед ним придворных.
— Ты не хочешь замечать её, — поправил эльф, — не хочешь выныривать из старых грёз в нынешнюю действительность. О прошлом надо помнить, но им нельзя жить. В конце концов, если бы гусеница цеплялась за прошлое, она никогда не превратилась бы в бабочку!
— Знаю, — печально улыбнулась Кори на колкость наставника и перевела разговор: — Ты такой хмурый из-за фениксов или случилось что-то ещё?
— Встретившиеся мне по пути королевские прихвостни были подозрительно довольны собой, как коты, объевшиеся сметаны: не к добру это. Они посмотрели на меня с такой высокомерной усмешкой, словно в чём-то обыграли меня за моей спиной, а я никак не могу сообразить — в чём именно. На ум приходит одно: они успешно провернули дельце, направленное против магических существ в целом.
— Но предположений, что это за дельце, у нас нет? — нахмурилась Кори, а эльф подавленно кивнул.
…
Вампиры вернулись на рассвете, вползя в открытое окно стелющимся утренним туманом. Зевающий Фредо поднялся с дивана, на котором сладко спал с затычками в ушах, захлопнул ставни за последним кровопийцей и проворчал, вытаскивая из своих ушей клочки материи:
— А ну не разводите сырость, чешую попортите!
На стук вниз спустился одетый Сет, за ним слетели фениксы. Полное патетики чтение саламандры ещё не закончилось, но уже явно приближалось к финалу:
«Ты ведь говорил, что для тебя больше не существует любви! Что ты навек утратил саму возможность любить и больше ничего не чувствуешь, что у тебя в душе — пустота и только».
«Прости меня за эти жестокие слова, моя прекрасная, вечная и чистая любовь! Прости за всю боль, что я причинил тебе».
Тут чтение прервалось громкими рыданиями и шумными всхлипываниями, а Фредо довольно потёр руки:
— Товара-то прибывает, наставник!
Сет кивнул молча: ему не понравилось, что вампиры не отреагировали обычным раздражённым шипением на речитатив саламандры и не высказались бранными словами в адрес её личной бесцеремонности и общего скудоумия всего ящериного рода. То, что кровопийцы не кинулись сразу к выставленным на стол бутылкам с кровью единорога — обеспокоило вдвойне. Мышиные маловыразительные лица на редкость отчётливо отражали тревогу.
— У нас плохие вести, — проворчал старший вампир. — Принцесса таки смогла изобрести вещество, способное взорвать магический полог. Вчера на пристоличном военном полигоне прошли весьма успешные испытания, на которых защитный купол создавался с помощью древнего эльфийского артефакта, сохранившегося в королевской сокровищнице с давних времён. Бомба принцессы разорвала привязку магического поля к артефакту, лишив его подпитки, а выплеснувшееся при взрыве содержимое прожгло огромные бреши в магическом заслоне. На самих людей зелье опасного действия не оказывает: если оно попадает на открытые участки кожи, то лишь окрашивает их в зелёный цвет.
— В зелёный?! — ахнул Фредо.
— Да. Оттенок в точности такой, как был вчера у принцессы, так что сомнений нет: внучка эльфийского Лорда мечтает истребить народ своей матери. Принц Элфи будет страшно разочарован: он, как и вы с Фредо, до последнего верил, что принцесса не станет помогать своему брату реализовывать идеи массового убийства магических существ.
— Её могли принудить, — процедил Сет сквозь стиснутые зубы.
На его плечо легла лапка Азали. Вампирша успокаивающе погладила обтянутую шершавым сукном руку ловца и сочувствующе прошипела:
— Тебе всё ещё не хочется верить, понимаю. Однако никто ни слова не молвил о принуждении, наоборот: все подшучивают над энтузиазмом, с которым принцесса экспериментирует со своими убойными зельями. Король и его верные соратники сейчас ищут живой подопытный образец, на котором можно будет испытывать новые составы принцессы. Вампиров и саламандр они боятся не удержать в плену, так что вряд ли потребуют их у тебя, а вот фениксов на рынок сегодня не бери.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я никого не возьму. Укройте дом изнутри защитной магией, всеми заклятьями, что сможете, и сидите тихо. В бой вступайте в самом крайнем случае: вы ведь осознаёте, что людей вокруг слишком много, чтобы прорваться живыми? А маленьким фениксам в принципе не хватит сил на перелёт до границы.
— Мы знали, на какой риск идём, отправляясь с тобой в людские земли, не разговаривай с нами, как с глупыми птенцами! — гневно прошипел старший вампир, запуская собратьев в клетку, заходя следом за ними и закрывая дверцу. — Нам надо слышать разговоры людей, а днём мы можем сделать это только в клетке на рынке.
Разъярившись, Сет напомнил мышкам, что командует тут он. Главарь вампиров вступил в перепалку, но в итоге уступил:
— Азали отправится с тобой на рынок, как и вчера, это её работа, как разведчицы! Ты не способен услышать малейший шёпот с другой стороны площади, а она может. Мы прибыли к людям не для того, чтоб отсиживаться в четырёх стенах!
— Днём вы и физически и магически слабы, — напомнил общеизвестный факт Сет, еле сдерживаясь. Оценил стальную решимость, горящую в вампирских глазках, и махнул рукой: — Ладно, одну Азали возьму, остальные — кыш из клетки дом охранять! Ну-ууу??? Мне вас что, всех по одному за шкирку вытаскивать?! Кыш из клетки, я сказал!!! Если Азали попробуют выкупить, отговорюсь на завтра, а там подумаем. Остальным из дома ни ногой до моего возвращения! Кровососы, хорошо меня слышите? Будете самовольничать — все клыки повырываю! Их хорошо берут в базарный день…
…
Пустынная в ранний час торговая площадь встретила ловца шелестом разнокалиберного мусора, мотающегося по булыжнику, и гвалтом птиц, дерущихся за остатки хлебных крошек. Сет поправил палатку, вымел залетевшие в неё рваные клочки бумаги, развесил связки клыков и когтей по стенам, пока его юный помощник споро раскладывал товар на прилавке.
— Так почему ты терпеть не можешь принцессу, если не веришь в дурные слухи о ней? — вернулся к заинтриговавшей его тайне Фредо.
— Разговор на эту тему портит нервную систему, — привычно отрубил Сет. — Хватит языком чесать, покупатели подтягиваться начали.
Среди первых покупателей, пришедших на площадь, объявился Хайдук. Он поприветствовал Сета и с завистью осмотрел предназначенный к продаже ассортимент.
— Что-то живого товара у тебя не осталось, один вампир, — заметил Хайдук и поворошил перья фениксов: — Всех ощипал, значит. Правильно, нечего тварей задарма кормить, коли спрос на их барахло есть.
— Ты по делу или так? — лениво уточнил Сет, смотря, как к нему понемногу выстраивается очередь, прицениваясь к наполненным магией предметам.
— После твоего ухода мне пять золотых за птенцов предложили, — пожаловался Хайдук. — Невыгодную я сделку с тобой заключил, мог бы лишних пару золотых заиметь.
— И мне частенько бывает жаль, что невозможно дважды продать один товар, — хмыкнул Сет. — Интересно только, кто тебе такую несусветную сумму готов был за негодных птенцов отвесить?
— Очень даже годных, по-видимому, — разозлено возразил его конкурент. — Эльф за ними приходил, который принцессе прислуживает.
Уточнение было излишним: в королевстве жил один-единственный эльф. Рядом с Хайдуком раздалось леденящее кровь шипение вампира, и горе-ловец шарахнулся в сторону, как и образовавшаяся у палатки кучка покупателей и любопытных.
— Чего это он у тебя… шипит? — боязливо спросил Хайдук, отступая от клетки на три шага.
— Голодный, — пожал плечами Сет, и вся толпа вместе с Хайдуком быстренько перетекла к другой стороне палатки, подальше от клетки.
