— Гарди не добился своего. Прославился, но девушку не получил.
— Он рассказал ей. Однажды у ручья, Гарди открыл тайну своего дара. То ли она сама спросила, то ли он решил похвастать.
Филипп замолчал, и я молчала. Пыталась переварить историю. Еще не понимала, как это относится ко мне и тому, что произошло вчера.
— И что было дальше? — спросила тихо.
— Лив проболталась. Той же ночью выдала тайну Херсиру.
— Да ладно! Херсир рассказал вождю?
— И что бы это дало? У Гарди был дар — какая разница, откуда он взялся? Сила иногда дается не тем… — Он вздохнул. Показалось, эта история задевает Филиппа лично. Задевает сильно. Но он снова поднял голову, слегка мне улыбнулся, словно ничего не произошло, и продолжил рассказ: — Херсир охотился три дня и поймал в силки оленя. Большого старого оленя с ветвистыми рогами. Привел его на гору молитв и принес в жертву. Измазавшись кровью животного, воин спилил рога и поднял их над головой, взывая к богам.
— Он тоже пришел просить о ясновидении?
— Херсир не смог бы примириться со слабостью. Привык к мощи и не променял бы ее ни на что. Но величие Гарди раздражало его.
— Ты меня запутал, — пробормотала я. — Что пришел просить Херсир?
— Отомстить Гарди и не утратить силы? Хм… Дай подумать! — Филипп хитро улыбнулся. — Если что‑то дать, а потом забрать, человек иногда сходит с ума.
— Постой, он что же, захотел лишить его дара?!
— Не просто лишить, а забрать себе, трансформировать в активные способности. Усилить свою скорость, меткость. И постоянно напоминать Гарди о поражении.
— Но боги ничего не дают просто так…
— Они велели ему взять себе жену. Девственницу из соседнего варварского племени. Смешать кровь, обратить то племя в их веру. Новую веру.
— И бросить Лив… — пробормотала я.
Почему‑то стало грустно, хотя я совершенно не знала этих живших много тысячелетий назад людей.
— Повторюсь, тогда не существовало понятия «любовь», — зачем‑то сказал Филипп и замолчал.
— Он забрал силу Гарди, да?
— Той же ночью. Дотронулся до него, и ясновидец потерял свой дар. Он тут же помутился. Сошел с ума. Ведь он отдал все за эту силу, а теперь остался ни с чем. Лив предала его. Все его оставили.
— Бедный… — я вздохнула. — Грустная легенда.
— Не жалей Гарди. Херсиру досталось куда больше.
— Что, — саркастично поинтересовалась я, — не выдержал, и его разорвало от силы?
Филипп отпил из кружки давно остывший кофе. Часы умиротворяющее тикали, со стены улыбалась дама на репродукции неизвестного мне художника.
— Херсир взял в жены дочь вождя соседнего племени и исполнил то, что от него требовалось. Вместе с их жрецом — Арендрейтом — он заставил это племя поклониться своим богам. Мало того, мудрый жрец помог ему разделить данную богами способность между новыми соплеменниками, делая их похожими на себя. Хищными. Способными забирать силу у ясновидцев.
— Как атли?
Наконец, я начинала что‑то понимать. Филипп рассказывал легенду о возникновении хищных. Охотник в подворотне назвал Кирилла зверушкой. А потом, на балконе, и меня… Это что же получается, я тоже? И родители?
Как же это… И как поверить?
А разве есть выбор после вчерашнего? Разве получится забыть насмешку на лице Славика, дикую боль, что он причинял, не прикасаясь?
— Верно. Как атли, — спокойно ответил Филипп и взял меня за руку. — Как мы.
Я поежилась. А он продолжил, как ни в чем не бывало:
— Лив оказалась жалостливой. Пошла на гору молитв и попросила для себя наказания.
— Но почему для себя? — удивилась я. — Почему не для Херсира? Это же он все затеял. И бросил ее потом.
Он усмехнулся.
— Именно она проболталась. Раскрыла секрет Гарди. Ты удивишься, узнав, на что готова женщина ради того, кого любит.
Ну, да, вновь пафос и туманные фразы. Хотя так ли он не прав? Если даже я поехала… Зачем?..
В груди стало горячо, и я почему‑то выдернула руку. Посмотрела в сторону — на сервант. Попыталась сосредоточиться на статуэтках. Они расплывались от слез, которые я отчаянно пыталась сдержать.
— И что дальше? — спросила хрипло. Просто нужно было говорить. Чтобы не вспоминать, не бередить еще не затянувшиеся раны. — Что просила Лив? Смерти?
— Это было бы слишком просто, — хмыкнул Филипп. — Боги никогда ничего не дают просто так. У Гарди они забрали силы, Херсира заставили бросить дом. А что можно отнять у девушки? — Он вздернул подбородок. — Правильно, любимого.
— Ты говорил, в то время не существовало понятия «любовь», — бесцветно произнесла я.
— Но я не сказал, что самой любви не было.
Филипп больше не выглядел современно. Поддаваясь атмосфере комнаты, он нырнул в прошлое — в то время, о котором говорил, примеряя на себя личину древнего воина.
— Тогда боги создали охотника. Существо, внешне похожее на человека, но вместе с тем несущее смерть нам — хищным, — он серьезно посмотрел на меня. — Потомкам Херсира. Хаук — так его звали.
— Зачем?
— Чтобы убить Херсира. Тем самым наказав Лив.
— Хм… А по мне, так поделом ему! — Я обняла себя за плечи. — Он ведь бросил ее ради амбиций.
— А ты жестокая. — Казалось, Филипп удивился, но я пожала плечами и ничего не ответила. Впору возненавидеть весь мир после всего, что со мной произошло. Капля кровожадности — велика беда!
— Лив оказалась мягче. Узнав о страшной будущности любимого, она предупредила Херсира. Прокралась той же ночью в их деревушку, разбудила его, переполошив тем самым все племя.
— Херсир бежал?
— Он и все его соплеменники собрались и быстро покинули насиженное место. Научились защищать себя ментально, обосновались на другой стороне земли. Арендрейт был великим жрецом. Поговаривали, после смерти он создал свой собственный мир, где обучает способных, но все это вымысел, на мой взгляд.
— А охотник? Хаук? Что стало с ним?
— Охотник ищет. Охотники вообще бессмертны. Впрочем, поговаривают, что Первые вечны и будут всегда. Те, кто в них верит.
— То есть получается, мы бессмертны? Ну, разве что охотник убьет…
Филипп усмехнулся.
— Мы не бессмертны, Полина. Хотя живем и не стареем мы дольше, и значительно сильнее других людей, но оружие, к примеру, может причинить нам вред или даже убить. Все отличие в том, что охотнику для этого не нужно прикасаться.
— Но как? Это что‑то типа телекинеза? — Я испуганно оглянулась, будто Хаук мог подслушать нас из‑за шкафа. — Я не очень сильна в разных фокусах.
