В небольшой «хошиминовский» зал поднабилось достаточное количество центровой панкоты, Донни вышел на сцену, Андрей Павлов (тогдашний директор Наива) переводил. Поначалу Донни пустился в пространный рассказ о зарождении сцены, о том, как он ходил в CBGB в 76-ом на первые концерты Ramones, о культурных, социальных, политических и музыкальных предпосылках зарождения панка. Особенный акцент чувак сделал на том, что вопреки распространенному мнению, которое насаживают английские журналы типа NME, панк зародился не фига не в Англии, а в Америке, где еще в конце 60-х было множество групп выглядевших и звучавших в панк-ключе. Донни рассказал пару веселых и занимательных историй его встреч и знакомств с участниками многих знаменитых панк-банд и продемонстрировал большую коллекцию раритетных маек (в основном Sex Pistols). По окончании он учудил следующую штуку. Он обратился к аудитории с кратким спичем сорта: — "Панк — это полное раскрепощение. Полная свобода чувствовать так, как ты хочешь чувствовать вещи, и делать то, что ты считаешь нужным. Я предлагаю вам проверить самих себя на предмет полного раскрепощения. Обычный человек должен приложить достаточные усилия, что бы смочь нассать на другого человека. Вы — панки. Сможет ли кто-нибудь из вас поссать на меня?". Увидев, что аудитория оказалась в небольшом замешательстве, Донни пояснил, что готов платить пять грина каждому, кто совершит с ним подобное, плюс, проплатит закупку пивчаги, дабы стимулировать мочеотделение у желающих. Тут, конечно, случился ажиотаж, и даже некоторая давка. Пипл как с цепи сорвался. Люди хватали деньги и бежали в ларек за пивом. Донни в сопровождении подружки и Андрея спустился в туалет клуба, где, раздевшись до трусцов, залег на грязный кафельный пол. Банни должна была снимать все это дело на фото. Алчные панки засасывали пивчагу литрами, боясь, что пятидолларовая халява быстро кончится.
Я видел людей, которые, поссав на бедного Донни единожды и получив свой гонорар, тут же занимали новую очередь, накачиваясь мочегонной мутью прямо не отходя от кассы. Не знаю, раскрепостился там кто-нибудь или нет, но на бабос народ поднялся, это точно. Донни был доволен, и потом рассказывал, что в Питере никто из панков не захотел поссать на него, и лишь умалишенная старушка, проходившая мимо, согласилась удовлетворить его просьбу. Таким был визит старого американского панка в Москву.
Мы тем временем все чаще и чаще выступали в "Хо Ши Мине", с бандами типа Чудо-Юдо, Пурген, и нашими давыдковскими корешами — Apple Core. В Apple Core играли парни, с которыми мы крепко сошлись и быстро подружились. Леха Сучков, по кличке Сучок, веселый и душевный парень, играл на басу и пел, Макс Шарик был гитаристом, и Серега Шайтан барабанил. Apple Core играли мощную музыку, жесткую смесь классического трэш-метала, кроссовера и хардкор-панка, с ориентацией на M.O.D., S.O.D., Anthrax, D.R.I. и группы подобные им.
Мы играли с Apple Core часто, практически каждый концерт осенью-зимой 92-го мы давали в паре. Вскоре парни взяли в состав певца (Леха сфокусировался на басу), их давнишнего приятеля Славу Хомича по прозвищу Пипа. Пипа был отличным певцом, супертехничным и опытным. С ним в составе Apple Core все больше и больше начали уклоняться в сторону мелодичной альтернативной музыки, оставляя при этом в аранжировках место и для метала. Пипа с одинаковой убедительностью мог рычать, пищать, выпевать сложнейшие мелодические куски с обилием очень высоких и очень низких нот. Парни стали звучать почти как Faith no More, с грандж-элементами и фанк-вставками в духе только только вошедших в моду Red Hot Chili Peppers.
Со временем мы сошлись с Сучком очень близко, и до самого дня его смерти, зимой 99-го, он оставался одним из самых лучших моих друзей.
Мы продолжали репетировать в подвале. Кроме Наива и Ногу Свело, мы также пустили в подвал Apple Core, и группу бывшего басиста Кутузовского Проспекта (и одного из будущих басистов Четырех Тараканов) Санька «Пэпа» Потапова. Его банда звалась Большой Обман. Также, через каких-то приятелей мы познакомились с вполне уже взрослым парнем, которого звали Олег. Чувак, выглядевший лет на 35 ("олдарь", по нашим тогдашним понятиям), недавно переехал в Москву из Киева. Обладая классическим, консерваторским музыкальным образованием, профессиональный бас-гитарист, он мечтал сделать в Москве свою банду, и искал людей, желающих играть с ним в метал-группе, а заодно — базу для репетиций. Когда его группа была сформирована, мы также пустили его репетировать к нам. По прошествии нескольких лет Олег стал известен как «Черепах», а его новая, уже панк группа, стала зваться АЗЪ.
Мы много играли в то время, стараясь заряжаться во все мыслимые и не мыслимые дыры. Оставшиеся в живых сохозяева «Отрыжки» открывали новые места, каждое из которых не могло протянуть и несколько месяцев. В конце концов, было объявлено, что в скором времени эти люди откроют на Соколе стабильное заведение, сделанное по образу европейских рок клубов. Клуб, получивший название "SEXTON FO.Z.D." действительно заработал в скором времени.
"Секстон" был на самом деле реальным местом, круто сделанным, и очень стильным. Клуб мигом наполнился нужной и очень теплой атмосферой. Они делали по 2–3 разных концерта в выходные и по одному (иногда также по два) концерта в будни. «Секстон» не нуждался ни в рекламе, ни в промо. Нужные люди сами находили дорогу туда, а фэйс-контроль осуществляемый байкером из Night Wolves по кличке Квадрат, обеспечивал спокойствие внутри.
Мы выступали в Секстоне, играя с группами нашего уровня, иногда — как часть связки Ва-Банкъ — Наив — Четыре Таракана. Фэны, ходившие на такие концерты, принимали нас очень тепло. Люди знали некоторые песни, кое у кого был наш альбом, к тому же мы играли много каверов Pistols и Ramones, а людям это нравилось. Также как и в «Отрыжке», секстоновский зал был отделен от сцены металлической решеткой, и фэны в экстазе прыгали на нее и карабкались наверх. Удивительное зрелище — ты играешь, а прямо перед тобой, в воздухе, в вертикальном положении висит несколько орущих рыл.
Также концерты шли в подвальчике хошиминовского клуба, и иногда — в некоторых ДК. Лана Ельчанинова делала зимой два мощных феста, один в декабре, Панк-фестиваль "Под елкой"", и второй — 2-го февраля, в день рождения Джонни Роттена из Pistols. И хотя сцена в последнее время весьма укрепилась, стала разнообразной и мощной, тем не менее, публика стала исчезать. Я и сейчас не могу с точностью назвать причины такого оттока людей от андеграундного, клубного рока. Если на концерты в «Отрыжку» людей собирали одной, зачастую рукописной афишей на дверях офиса «Рок-лаборатории» (и было- то это меньше года назад), то теперь приходилось убивать город афишами, и брать билеты на реализацию у организаторов концертов. Я знаю, что такая практика организации клубных мероприятий существует до сих пор, однако очевидно, что сейчас это происходит из-за нежелания некоторых нечистоплотных клубных промоутеров работать, просто делать свое дело. Мы всего два раза участвовали в концертах, где для того, что бы выступить, было необходимо распространять билеты среди своих друзей. Тогда это было насущной необходимостью. В огромной Москве существовал один-единственный рок-клуб, а организация концертов в ДК уже начала стоить огромного бабла. Наступила пора полупустых залов и концертов для 17-ти билетников и 10-ти приглашенных. Фестивали собирали немыслимые разностилистические солянки. Организаторы, не имея возможности чутко реагировать на изменившуюся ситуацию, прогорали и уходили из этого стремного бизнеса. Жизнь почти встала. Выступать в Секстоне каждую неделю было невозможно, и тенденций к улучшению ситуации не наблюдалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
