Он спрятал леденец в штаны, вытерев его ее волосами. Она обессиленная повалилась на пол, надеясь, что все закончилось, что это самое страшное и противное, что происходит в любви, семье, сексе, но это были цветочки, так плоды посыпались тяжелыми ударами на ее хрупкое тельце. Невеста не понимала зачем, за что ее бьет муж. Жених купил ее для того чтобы завести свою машину дури. Он бил невесту, ему важно было, что бы она была в свадебном платье и смотрела в глаза. Невеста страдала, стонала, плакала, но не кричала до одури и ничего не просила, не просила, пощадить её или не бить, с детства зная, что он муж и господин дарован традиций, обычаем, судьбой, в конце концов, или злым роком. Знать, ее судьба такая и она подчинялась судьбе, воле, внушенной с детства. Жениху неважно было ее имя, ему нужна была невеста в свадебном платье, униженная, в глазах со страданием и болью. Он не желал слышать ее слова, он запретил ей их произносить, и если звучало слово, то он бил по губам, по лицу. Губы уже были разбиты в кровь.
– Ты еще не испытывала вкус первого поцелуя. Иди сюда, тебе понравиться, – жених подхватил невесту за загривок черных длинных волос, отрывая от пола, на котором позволил себе пинать ее лакированными ботинками. Уселся на диван, устроил невесту на коленях.
– Смотри в глаза, будем целоваться. Говорят, когда целуются с открытыми глазами, то видят в них Ангела – Любви. Если тебя это утешит, моя невеста, то могу тебе сказать, ты у меня седьмая. Шесть уже порхают в мире ином. Совсем скоро ты отправишься к ним, когда догорят свечи, ты выпустишь последний вздох воздуха. В глаза смотри, – закричал жених, невеста начала моргать, он закричал – в глаза смотри. Мне важно видеть твой взгляд. Я буду жить воспоминанием о твоем взгляде, о твоем взгляде Ангела, полного страданий, выполнив обряд мести, я буду жить воспоминаниями. У меня невест будет десять, остались еще три. Я так хочу, – он засмеялся.
Она ему простила грубость, глядя в красивое лицо. Избитое тело боли не чувствовало, униженное сознание не понимало слов, боль в теле и шум в голове мешали осознать близость смерти. Она поняла одно, догорят свечи и все кончиться, мучения закончатся. Жених целовал ее припухшие губы. В нем вспыхнули искры похоти, превратившись в похотливое животное, стал раздирать свадебный наряд, не щадя нежное тело, на котором оставались царапины. Он издавал рычание, перемешанное с мычанием, подчеркивая животное начало в каждом существе. Он насиловал шестнадцатилетнюю невесту, истекающую слезами девственности и кровью невинности. В один из моментов оргазма, когда он, поставив ее на колени, орудовал сзади, его руки ухватили ее за глаза и пальцы в миг его оргазма провалились в глазницы. Душераздирающий крик невесты, был коротким, потому что, оторвав пальцы от пустых глазниц, он перехватился за тоненькую шейку, с хрустом сломав шейные позвонки, отпустил обмякшее тело, которое с его «леденца» скользнуло на диван, а он его побрызгал остатками спермы с конца упавшего достоинства.
Довольно потянулся, как человек сдвинувший гору с места, осознавая окончен бал, погасли свечи, но у жениха было все наоборот, погасшие свечи знак окончания бала, точнее, знак исполнившегося возмездия. Смерть невесты, не что иное, как символ мести, так спланировал для себя жених и привел в исполнение свой жуткий план. Но смерть невесты еще не конец действий.
Жених приступил к последнему акту в этой трагедии. Он медленно разделся до наготы. Отправился в ванну смывать следы крови, тщательно шоркая ногти мочалкой, избавляясь от кожи невесты, что застряла, когда он рвал ее платье и тело. Мизансцена трагедии была в зале, жениху больше туда не нужно. Он прошел в спальню вытащил свои вещи, в которых приехал в первый раз с чемоданчиком в руке и разговаривал с таксистом, который довез его к той тихонькой бабульке. Перед женихом лежал чемоданчик с двойным дном, он вытащил паспорт, положил его во внутренний карман черного плаща. Это все, что он возьмет с собой, даже чемодан, свидетельство преступления ему не нужен, он заметает следы. Два дня назад он возвращался от отца невесты, заехал на вокзал, приглядел себе жертву, выбирал парня примерно его роста и телосложение. Подошел, предложил заработать, показал красивую визитку, посадил в машину, привез в гараж, оглушил резким ударом. Затащил в смежную комнату со спальней и добил парня сильным ударом в область сердца. На случай страховки одел на голову целлофановый пакет. Труп будет играть роль жениха, потом. Приготовившись на выход, жених зашел в смежную комнату, сдернул пакет с головы, тело уже покрылось трупными пятнами. Но жениха это не волновало, он взял две канистры с бензином и принялся обливать им смежную комнату, где лежал труп и зал, где лежала невеста. Решив, что бензина достаточно, он кинул спичку в зал и быстро захлопнул двери. Быстрым шагом прошел к дверям смежной комнаты и повторил прием со спичкой, из дома выскочил бегом, в ночной прохладе добежал до гаража. Машина была взята на прокат в Душанбе на его паспорт, который сейчас лежал во внутреннем кармане плаща, поэтому он смело двинулся вперед, уносясь из кишлака, точнее с его окраины, где вдали расположился коттедж, который сгорит дотла. В любом случае потушить его не успеют, жених замел за собой следы, не то что веником, а взмахом идейной головы. Даже имитировал своею смерть.
Необъятные просторы.
На вокзале города Донецка нас встретили родственники тети Гали. Все пухлые, полные, воздушные, все говорящие на украинском языке улыбчивые люди, с широко распахнутой душой. Внимательно прислушиваясь к говору, я начала понимать их речь уже сидя за праздничным столом. Мы остановились не в самом Донецке, а в пятнадцати километрах от него, в нарядной уютной деревне, точнее хуторе. У всех домов было в пользование много земли, то есть были большие огороды. Почти у каждого дома на затворках стояли огромные скирды сена. Хутор жил на своем молоке и мясе. Трудолюбие – это характерная черта украинского народа. Они живут девизом: – «кто работает, тот вкусно кушает».
Гостеприимное радушие украинского народа располагало к нынешнему застолью, которое затянулось до утра. С таким размахом нас встречали, что даже тетя Галя восхищалась, не ожидала. Мне очень понравились их яркие красные юбки с оборочкой, белые фартуки – передники, перехватившие толстые животики и блузки из шелка с пышными рукавами. Красивая вышивка украшала все наряды. Меня познакомили с Ульянкой, племянницей тети Гали, она была почти моей ровесницей, поэтому мы подружились, к тому же любознательной и общительной, девушке легко найти общий язык с любым букой. Но я букой не была, сама изъявила желание дружить с Ульяной. В самый разгар веселья Ульяна мне предложила переодеться в национальный костюм, заявив, что в ее гардеробе вещей наберется для двоих. Мы с весельем молодости бросились в хату переодеваться. И уже через полчаса стояли на крыльце две украинские красавицы с венками из искусственных цветочков и длинными атласными лентами, свисающими от венков с головы по всей спине рассыпавшими цветную гамму. Тетя Галя захлопала в ладоши, видя то, как меня радушно приняли. Ведь по-другому и не могло быть, они все любили, северную тетю за ее регулярные посылки с кедровым орехом, и за душу добрейшего человека, ведь не одного земляка она устроила на Севере подзаработать.
Мы уже неделю как гуляли на Украинской земле. Я много кушала молочных продуктов, особенно мне понравилось национальное блюдо «вареники Украинские», я макала их то в масло сливочное топленное, то в сметану и кушала, с огромным удовольствием не стеснялась, что сметана, течет по подбородку. Даже тетя Галя заметила, что мои щечки округлились. Я вздыхала по поводу увеличения моей талии и сетовала, как же я такая толстая найду жениха, тетя Галя смеялась.
– Вот найдется жених, он полюбит тебя, за любые необъятные размеры, в тебе же душа Ангела живет, – она ласково гладила меня по кудрявой голове.
– А, где жених? – задавала я наболевший вопрос, и дула губки.
– Ну, леший его знает, видимо еще не судьба вашей встречи, – успокаивала меня тетушка. Так что ешь себе в удовольствие, не оговаривай аппетит, – пожурила меня тетя Галя.
Я улыбалась и кушала, уж очень мне нравились вареники, и запивала молочком. Я поняла, почему все украинки «кровь с молоком», как говорят в народе. Они не могут быть другими, ведь их жизнь спокойна и сытна, в помощь им трудолюбие.
Небольшая роща разместилась в сотне метров от хутора. Деревья были золотом одеты, листва еще не успела упасть шикарным ковром на землю. Права была тетя Галя еще в Стрежне, говоря о том, что на Украине бабье лето в разгаре. Я радовалась паутинкам, что летали по лесочку, и слушала щебетание птиц. Мне очень нравилась природа, по своей сути, я была романтик. Ульяна позвала меня в гости к тетке, сестра матери с четырьмя детьми жила в соседнем хуторе.
