Уснул он в три. Точно помнил, что в три. Подумал еще, кутая милое создание толстым одеялом, как бы не проспать. И проспал!
– Мне ничего не надо! – кричал он ей в кухню, лихорадочно путаясь в штанинах и бегая по комнате в поисках носков. – Я опаздываю!
– Хотя бы кофе, милый! – не настаивала, просто говорила она, продолжая греметь туркой и чашками. – Один глоток на пороге. Я все принесу. Один глоток.
Он выхлебал всю чашку, уже обувшись и надев куртку. Нашел кофе замечательным. Бросил в рот крошечный бутерброд с сыром и колбаской, второй прихватил и слопал, сбегая по лестнице.
У Жанки из рук и тем более у порога он ни за что не взял бы ничего. Та пока к двери несла, сто раз бы уронила. Отряхнула бы, руки об халат вытерла и предложила ему съесть. Была застукана за подобными мерзостями. И не раз!
Теперь бы вот только пробки проскочить и на жену у дверей офиса не нарваться, чтобы день не был испорчен. Чтобы не разбавить нежные воспоминания отвратительным хаем.
Жанка уже была на работе. Ее машина торчала на обычном месте. Стрельников нарочно поставил свою подальше. Он редко когда ставил машину рядом с ее, загонял всегда в дальний угол, хотя это место на парковке не попадало в объектив камер.
– Ты рискуешь, козел! – орала она на него не раз. – Вот угонят тачку, будешь знать!
Тачку никто не угонял, фонарей было много, народ прогуливался, рисковать никто не хотел. Да и страховал он свои транспортные средства всегда от угона. А вот преимущество в такой парковке было, и очень важное: Жанка никогда не могла бы отследить по записям, когда он уезжает и когда приезжает. Как вчера, к примеру. И как вот теперь. Если он черным ходом проберется к себе и предупредит секретаршу, то…
– Меня кто-нибудь искал? – Конечно, вопрос подразумевал только одного человека, все остальное могло подождать.
– Нет, все тихо. – Она привстала с места и чуть наклонилась над столом, пытаясь поймать ускользающий от нее по столу карандаш. – Чай, кофе, Михаил Федорович?
Это был подвох. Обычно он пил кофе либо чай ближе к одиннадцати. Сейчас было десять. Догадалась, что он проспал и не позавтракал? Он любил пожрать с утра. Горячую кашу или пышный омлет. Чтобы булочки были тоже теплыми и чтобы масло на них топилось и сырок прилипал.
Да, сегодня он не завтракал. Разве это так заметно?
Он недоуменно уставился на секретаршу, на ее невероятно глубокое декольте сегодня. Отличный макияж и свежий маникюр. Он точно помнил, что вчера ногти ее были светло-розовые. Сегодня пурпурного цвета.
Чего это на нее нашло? Обычно весьма скромно одевалась, а тут все сиськи наружу.
– Чай, пожалуйста, – проговорил он. Вошел в кабинет, но в двери притормозил и, весело подмигнув, сказал: – Если что, я давно здесь. И работаю, работаю, работаю!
– Разумеется! – фыркнула она весело. – Чай будет через минуту!
Чай она принесла через пять минут. И не просто чай, а с домашним печеньем. Такое печенье давным-давно выпекала его бабушка. Рассыпчатое, волнистое, с крохотной изюминкой в серединке. Он обожал это печенье. И теперь накинулся, мало заботясь о том, что крошками усыпал всю рубашку.
Кстати! Рубашку следовало немедленно переодеть. Если Жанка увидит его во вчерашней рубашке, то будет полный пипец. Он доел печенье, допил чай, отряхнулся и пошел в крохотную гардеробную, где у него всегда имелось комплекта два-три одежды. Достал свежий костюм с сорочкой, быстро скинул мятые брюки, рубашку, переоделся, пригладил волосы. Вполне остался доволен и своим внешним видом, и собой.
А что? У него случился прекрасный вечер, не менее чудесная ночь, утро началось с позитива. Жанка не встретилась, секретарша полуголая, печеньем кормит, смотрит алчно. Все замечательно!
– Михаил Федорович, – раздался селекторный голос его секретарши, – к вам главбух, примете?
– Разумеется. Пускай входит.
Эту толстую тетку в нелепых вязаных кофтах и платьях, способную в уме сложить годовой баланс и разбить его поквартально, он просто обожал. И в душе своей перед ней преклонялся. Сколько бы Жанка ни пыталась ее съесть, у нее ничего не выходило. Тетка была асом! И Миша сказал Жанке – цыц.
– Хочешь, чтобы нас отымел какой-нибудь умник, а потом с нашими деньгами жил безбедно где-нибудь на островах?
– Нет.
– Вот и заткнись тогда!
Это был редкий случай, когда он позволил себе на нее кричать.
Важных бухгалтерских дел никаких на сегодня не было. Наверняка Жанна Павловна отпроситься надумала. У нее имелся выводок детей и внуков, она их попеременно навещала и баловала дорогими подарками. Чья-то очередь, видимо, выпала на сегодня.
Жанна Павловна, по сути своей неторопливая, неповоротливая и неуклюжая, не вошла в его кабинет, она ворвалась, едва не сорвав дверь с петель.
– Михаил Федорович, беда-а-а… – Последние буквы вылетели изо рта со страшным сипом. Испугавшись, что ее могут не понять, она повторила отчетливее: – У нас беда, Михаил Федорович!
– Что стряслось?!
Он тут же забеспокоился. Вроде все было нормально. Налоговая только-только отчалила, довольная, сытая, обласканная. До других проверок еще далеко. Офис, когда он к нему подъехал, не был захвачен террористами. Охранник спокойно курил у входа, махнул ему, кажется. Он не всматривался, торопился быстрее пробраться черным ходом к себе.
– Что стряслось, Жанна Пална?! – Он выбежал ей навстречу, схватил ее трясущиеся полные руки в свои и отвел на диванчик у окошка. Усадил и кивнул на маленькую бутылочку с минералкой. – Налить?
– Пожалуй, – кивнула она, продолжая глядеть на него страшными округлившимися глазами.
Михаил налил ей полный стакан. И пока она пила мелкими глоточками, задавал вопросы:
– Нас обокрали, Жан Пална?
Она промычала что-то, булькнув в воду, и отрицательно замотала головой.
– Уже хорошо.
Он погладил ее полное плечо.
– Проверка прошла нормально? Никаких нарушений не вскрыла?
Снова то же самое отрицательное мычание.
– Еще лучше. Так, идем дальше… Счета арестовали? Нет. Замечательно! Инвесторы кинули? Тоже нет! А-а-а, попробую догадаться… – Он весело подмигнул ей, наблюдающей за ним поверх стакана. – Кто-то на нас настучал и к нам едет прокурорская проверка?
– Прокурорская не едет. – Она немного успокоилась, поставила стакан с грохотом на стеклянный столик у дивана. – А вот визит ментов не за горами.
– А что так?
Он тут же подумал про Боголюбова! И сразу струсил. Вдруг сегодняшний сценарий Жанка перенесла на вчера, а? Вдруг Серегу нашли где-нибудь мертвого и теперь их станут допрашивать? На хрена эта жирная дура с ним связалась?! На хрена!!!
– Почему менты к нам должны пожаловать?
– Потому что мы их сами сейчас должны будем вызвать, – глухо обронила его главная бухгалтерша.
– С чего это? – вытаращился на нее Стрельников и обмахнул себя крестным знамением.
– С того, что Жанку убили!!! – выпалила она и расплакалась…
Глава 8
Он крался к дому Мари, как преступник, огородами. Точно, точно, это не аллегория. Тротуаром, по которому гулял праздный люд, катили коляски юные мамаши, он передвигаться не рискнул. Зашел с тыла. Пробрался почти нехоженой тропой, вьющейся между двумя рядами высоких заборов, до ее задней калитки и позвонил.
– Алле? – пропела Мари сладким голосом. – Кто это?
– Это Сергей. Пустишь?
– Конечно! – Было слышно, что она обрадовалась. – Только…
– Что?
– Я не вижу тебя перед домом!
– Я у задней калитки. Отвори.
В замке тут же щелкнуло, у Мари все отпиралось из дома. Сергей шагнул на ее участок и захлопнул калитку. Быстро прошагал мимо чахлых деревьев и кустарников, высаженных ландшафтным дизайнером по каким-то немыслимым правилам, оттого не украсивших участок, а засоривших его. Стукнул костяшкой пальца по задней двери дома и нервно улыбнулся про себя.
Прошлое их свидание оказалось спонтанным, бурным, запоминающимся. Он потом всю дорогу до дома Алики не мог прийти в себя от жаркого жадного тела. Ловил себя на мысли, что поступил плохо. Может, даже подло по отношению к своей нанимательнице. Марина ведь наставила ей рога с ее покойным мужем. Неэтично как-то получилось. Но раскаяния были очень слабенькими и сильно проигрывали желанию снова увидеть эту удивительную женщину.
Алика если о чем-то и догадалась, то не спросила. И даже вида не подала, что бесится. А он и копаться не стал. У него своя душа имеется. Там своих потайных отделов тьма-тьмущая. Есть где порыться.
Мари распахнула дверь и сразу отступила на шаг.
– Быстрее, холодно, – пискнула она капризно, кутаясь во что-то воздушное и волнующее.
Сергей окинул ее быстрым алчным взглядом.
Хороша! Хороша, черт возьми! И что главное, почти раздета! Легкое шифоновое платье красного цвета. Красные домашние туфельки с мерцающими в полумраке холла бусинками. Черные локоны рассыпаны по спине и плечам. Глаза горят.
Это хорошо, что глаза горят, подумал Боголюбов, быстро стаскивая ботинки с ног и сбрасывая куртку прямо на пол. Это значит, что ждала.
