для поддержания собственной жизнедеятельности которой ежедневно требовалось «сырье» – людские жизни, не могла допускать простоев. Ей требовались новые и новые тысячи жертв. Их возраст, служебное и семейное положение, образование и убеждения ее не интересовали. «Признавшимся» коварно обещали не арестовывать семью, малый срок заключения в «хорошем месте» и даже свободу; им устраивали свидания с родными и разрешали передачи…
«Расстрелять». Единогласно. Фото из открытых источников
Внезапно попадая из мира семьи и работы на конвейер беспрерывных допросов и очных ставок, подследственные выслушивали поток чудовищных обвинений, в том числе и из уст вчерашних хороших знакомых, сослуживцев и товарищей и, конечно, испытывали нравственные и физические муки. Потрясенные, они со временем понимали, что обречены, и многие из них оговаривали себя и десятки, сотни невиновных, которых теперь ждала та же участь, что и их самих…
Задумывался ли кто-либо в то время: может ли быть в действительности такое количество «врагов народа» и чем грозит государству устранение в предвоенные годы тысяч и тысяч специалистов своего дела. Теперь мы знаем, что репрессии проводились практически во всех отраслях народного хозяйства и в Красной Армии.
Почему же меч правоохранительных органов, обязанных защищать народ, превратился в топор палача? И только ли сотрудники НКВД во всем виноваты? Противодействовать репрессиям могли, обязаны были и прокуроры по спецделам прокуратур областей, краев, автономных республик и выше, основной служебной обязанностью которых являлся надзор за законностью следствия подразделений НКВД. По закону они могли присутствовать на любой стадии следственных действий, на очных ставках. Могли принять любое решение по делу, вплоть до освобождения невинного человека. В исправительно-трудовые лагеря и на смерть, помимо печально известных «троек», «двоек» и «коллегий», невиновных людей отправляли и суды, особенно выездные сессии Военной коллегии Верховного суда СССР.
Митинговая эйфория 30-х годов в борьбе с «врагами народа» также сыграла роковую роль, как и некоторые публикации в прессе и сообщения по радио. Более того множество прокуроров и судей, пытавшихся честно выполнять свой долг, было так же точно незаконно репрессировано.
Сотрудники НКВД, причастные к массовым репрессиям, навеки запятнали себя народной кровью. Но и тогда в НКВД работали не только слепые и бездумные исполнители-карьеристы. Сотни честных чекистов пытались противодействовать репрессиям всеми доступными средствами. Это тоже факт.
24 января и 14 февраля 1938 года обвинительный уклон изнурительных допросов К.Г. Карпеко не изменился. Следователь НКВД продолжал требовать у него признания в участии в «контрреволюционной организации». Были проведены множественные «очные ставки», но результат оставался прежним: «царицы доказательств» – признания – следователь так и не добился. Несмотря на постоянное психологическое давление со стороны следователя, его грубость, лишенный свободы подследственный был тверд и непреклонен. Он так и не оговорил себя и других невиновных лиц…
Из приговора:
«Именем Союза Советских Социалистических Республик выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР в составе: председательствующего А.Д. Горячева, членов: диввоенюриста (дивизионного военного юриста – прим. автора) Б.В. Миляновского и бригвоенюриста А.Н. Микляева, при секретаре военном юристе I ранга И.П. Кондратьеве, – в закрытом судебном заседании в гор. Куйбышеве 19 мая 1938 года рассмотрела дело по обвинению Карпеко Кирилла Григорьевича по ст. 58-7, 58–11 и 58-8 через ст. 17 УК РСФСР. Подсудимый виновным на суде себя не признал. Свои показания на предварительном следствии подтвердил. Заявил, что оглашенные ему показания М., Н., Ж., Д., Р. не соответствуют действительности. В последнем слове заявил, что участником контрреволюционной организации он не был.
Приговорить Карпеко Кирилла Григорьевича к тюремному заключению сроком на 15 лет, с поражением в правах на 5 лет и с конфискацией всего личного принадлежащего ему имущества. Приговор окончательный и кассационному обжалованию не подлежит».
Поселок Мальдяк. Магадан. С 1937 до начала 50-х годов на Мальдяке функционировал один из крупнейших лагерей системы ГУЛАГа, заключенные которого трудились на приисках. В Мальдяковской долине находилось 6 лагерных зон, в каждой по 2000 заключенных, которые работали на примитивных промывочных установках, из забоев подвозили на тачках золотоносные пески. В результате такого каторжного труда на полигонах погибли тысячи узников. На довольно большой площади каждого лагеря были разбиты в шашечном порядке длинные брезентовые палатки с одним входом на продольной стороне. Изнутри стены палаток были «утеплены» большими листами фанеры, между фанерой и брезентом никакого утепляющего слоя не было. Тепло в палатке поддерживалось двумя железными печами из бочек от горючего. Каждый заключенный, возвращаясь из забоя или промывки песка, обязан был принести древесины, чем больше, тем лучше.[13]
7 октября 1939 года, находясь в местах отбывания наказания, Кирилл Григорьевич умер в возрасте 45 лет от роду, захоронен на кладбище лагерного пункта в поселке Мальдяк Сусуманского района Магаданской области. Реабилитирован Карпеко Кирилл Григорьевич был посмертно определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 25 апреля 1957 года.
В августе 1990 года в ходе работы по реабилитации жертв репрессий Управлением КГБ СССР по Свердловской области была направлена информация в Свердловский областной комитет КПСС для восстановления Карпеко К.Г. в членах партии. Одновременно было принято решение о занесении его имени на пилоны Мемориала участникам революции и гражданской войны, который тогда планировали соорудить в городе Свердловске. Ныне это Мемориал жертвам политических репрессий на 12 километре Московского тракта.
Заключенные в исправительно-трудовом лагере (ИТЛ). Фото из открытых источников
Как капитан НКВД Шариков «разоблачил» царского поручика Булгакова
В 1937 году для демонстрации своего рвения некоторые сотрудники НКВД Свердловской области придумали две крупные контрреволюционные организации, «вражескую деятельность» которых якобы «раскрыли». Я внимательно изучил эти оба дела. Первое «разоблачение» было в Коми-Пермяцком округе, входившем тогда в границы Свердловской области. Там арестовали около 2000 человек, часть из них расстреляли.
Вторая организация, т. н. «Уральский повстанческий штаб», была «вскрыта» непосредственно под Свердловском.
Победную реляцию, что на Урале существует такой штаб, начальник УНКВД области Дмитриев отправил буквально через два месяца после начала волны репрессий 1937 года. Он писал, что вся область этим «штабом» делилась на шесть округов. В каждом округе были «повстанческие полки, батальоны, изъято столько-то оружия». А родился этот «повстанческий штаб» в одну из командировок капитана госбезопасности Шарикова в город Нижний Тагил, где местные сотрудники, по мнению начальства, плохо работали над выполнением плана по борьбе с «врагами народа».
В Тагиле в то время был арестован поручик царской армии Булгаков, который отказывался от всех обвинений в свой адрес. По материалам архивного дела видно, что вдруг, после встречи с Шариковым,
