Вэйн помнил ужас и отчаяние, когда после войны почти каждый рожденный ребенок нес отпечаток явной патологии. Люди шли на аборты, убивали детей и устраивали погромы. Потом все понемногу улеглось. Родители смирились с тем, что в трех случаях из четырех их дитя окажется мутантом. Но в глубине души они верили, что ребенок будет настоящим, «чистым», и если не в этот раз, то в следующий. Многие отказывались от «неудачных» детей и отдавали их в приюты. Хотя иногда — правда, очень редко — мутации вызывали благоприятные изменения.
Вэйн таких ребят не видел. В народе ходило немало слухов о мутантах-суперменах, но он сомневался, что в этих удивительных историях есть хоть доля истины. У хаоса тысячи путей, но только некоторые из них вели к созданию жизни. Тем не менее он знал многих детей, у которых бесспорно хорошие приобретения сопровождались потерей чего-то другого — например глухого Мартина с его бесподобным орлиным зрением.
Увидев этого мальчишку в компании других мути, Вэйн кивнул ему, и тот помахал в ответ. Остальные намеренно его не замечали. Мутанты избегали взрослых людей, а порою ненавидели их или питали к ним подозрение. И у них были на то основания. Это первое поколение зарождавшейся расы подвергалось безжалостной травле. Их оскорбляли и избивали — причем не только «нормальные» дети, но и «нормальные» взрослые. Теперь же, когда основная часть их гонителей повзрослела и мути стали большинством среди детей, обоюдная неприязнь и разногласия свелись к угрозам, дворовым дракам и разбитым окнам. Мутанты вдруг поняли, что Земля в конце концов достанется им, и, затаив обиду, решили немного подождать. Смерть и старость людей превратились в их союзников.
Но Аларик… Старая боль уколола сердце. Конечно, мальчик — мутант. Когда они отстроили госпиталь и запустили рентгеновскую установку, снимки показали, что внутренние органы мальчика находятся в перевернутом зеркальном положении. В общем-то ничего особенного — такое случалось и до войны. Но потом у него появились черты слабоумия. Он почти не говорил, а если и говорил, то очень плохо. Аларика исключили из начальной школы за неуспеваемость, и это окончательно отдалило его от окружающего мира. Все-таки странно… Сын много читал, причем с потрясающей скоростью, и Вэйну часто казалось, что мальчик переворачивает страницы просто от безделья. Малыш без устали возился с приборами, которые Родерик перетащил домой из брошенных лабораторий колледжа. Он собирал из проводов и деталей замысловатые конструкции, но им недоставало смысла и цели. А еще, время от времени, Аларик произносил до странности умные и многозначительные замечания, хотя скорее всего они лишь казались такими, и несчастные родители выдавали желаемое за действительное.
Аларик был всем, что у них осталось. Маленький Айк, рожденный перед самой войной, умер от голода в первую зиму. А после Ала Карен никак не могла забеременеть — радиоактивность оказывала на многих людей медленное стерилизующее воздействие. И все же грех жаловаться… Ал хороший мальчик — воспитанный, послушный, очень застенчивый и душевный. У него нет восприимчивости к цветам, но не всем же рождаться художниками.
Карен встретила их у порога. Взглянув на ее оживленное радостное лицо, Вэйн почувствовал прилив сил и отголосок забытого счастья.
— Приветствую вас, джентльмены! — закричала она. — Вы еще не слышали новость?
— Нет. А какую? — спросил Вэйн.
— Сегодня к нам прилетел правительственный самолет. И скоро наш город войдет в систему регулярных воздушных перевозок!
— Ты шутишь!
— Честное слово! Я слышала это от пилота, а он не меньше чем полковник. После обеда мне понадобилось сходить на рынок, и, когда он приземлился, я как раз проходила мимо поля. Ну как тут удержаться и не поговорить?
— Действительно, как тут удержаться? — повторил Вэйн, любуясь женой.
— Ах ты, дразнилка! Но слушай дальше. После того как набежала толпа зевак вроде меня и появился мэр, пилот объявил об открытии авиалинии. Я сама два месяца работала на расчистке посадочной полосы, но, честно говоря, мне не очень верилось, что мы когда-нибудь будем называть ее аэропортом. И все же наша мечта сбылась. Мы верили, работали не покладая рук, и она исполнилась. Отныне город будет получать одежду, горючее, машины, продукты… Хотя вряд ли — продукты, я думаю, нам придется отправлять самим. Кстати, о еде — суп там не выкипит?
Ужин получился на славу — все было просто, но со вкусом. Вэйн яростно набросился на еду. Его челюсти перемалывали пищу, а ум — беспокойные мысли.
— Меня не перестают удивлять нелепые повороты нашей цивилизации, — проворчал он, отодвигая пустую тарелку. — Сначала она вознеслась, как глиняный колосс, затем рухнула в отвратительной войне, и нам пришлось начинать почти с самого начала. Но люди сохранили накопленные знания. У нас остались машины и необходимое оборудование, а значит, мы можем отстроить страну, минуя тупики и промежуточные этапы. Пусть исчезли железные дороги и скоростные магистрали — их заменит национальная сеть воздушных линий. Пройдет десяток лет, и мы пересядем с лошадей и велосипедов в кабины личных самолетов.
— А главное — мы больше не будем в изоляции, — с энтузиазмом отозвалась Карен. — В нынешнем году это уже четвертый контакт с внешним миром. Даже не верится, что мы снова станем частью мира.
— М-м-м, вернее, частью его остатков, а это не так и много. Мне говорили, что от Европы и большей части Азии почти ничего не осталось, а Африка и Индокитай скатились на грань дикости.
— Ты только представь себе, какой любопытной будет новая культура, — мечтательно сказала Карен. — Маленькие города и поселки, связанные воздушными линиями. Я думаю, люди откажутся от гигантских индустриальных центров. Как странно… Маленькие города, а между ними огромное пространство дикой природы.
— Да, — согласился Вэйн. — Но я не стал бы строить сейчас какие-то предположения. Конечно, мы можем констатировать небольшое улучшение: во многих поселениях люди восстановили быт и хозяйство; чума, жуки и болезни растений почти побеждены; армия отогнала бандитов на далекий юг. Девять лет назад правительство отменило военное положение. Соединенные Штаты и Канада подписали пакт об объединении, а всенародным голосованием на пост президента избрали Хью Драммонда.
— О мой всеведущий! Я это тоже знаю. К чему ты ведешь?
— Несмотря на все эти достижения, у нас впереди еще долгий путь. Юг страны затопила варварская анархия. Изредка властям удается выходить на связь с городами Латинской Америки, России и Китая, Австралии, Южной Африки и другими регионами мира. Данные этих контактов подтверждают, что Северная Америка превратилась в маленький остров цивилизации, который со всех сторон окружен океаном дикости. К чему приведет такая ситуация? И что принесет Земле ее молодое племя? Сие тайна, покрытая мраком. Вот поэтому я против воздушных замков и предположений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
