только её «струны», но и ступеньки, которые я тщательно проверил, прежде чем приставить к стене. Явно изготовлена «нашими»: ступеньки вставлены в выпиленные пазы жердин и прибиты железными гвоздями фабричного производства, с ребристой поверхностью шляпок. Не тяжёлая, не самый сильный человек, хоть и не без труда, втащит наверх и опустит с противоположной стороны стены.
— Ну, с богом! — перекрестившись, принялся я карабкаться по лестнице.
Если меня выдержит, то под весом Инги точно не сломается.
Зарисовки внутренней части «замка» мы уже видели в экспедиционном журнале. Нового в обстановке ничего не обнаружили. Кроме очередной кучки обожжённых косточек и пёрышек на камне, названном исследователями алтарём. Значит, всё-таки нападавшие попали за стену. А о судьбе людей, оказавшихся тут, когда это произошло, говорит лёгкий запах гниющей плоти, идущий от кучки небольших камней возле «крепостной» стены.
Нет, погорячился я, говоря, что ничего не поменялось. Рядом с каменной чашей, в которую из трещины к скале вытекает тонкая струйка воды, появилась надпись, сделанная угольком.
«Они перелезли через стену. Лёва к этому времени уже умер — заражение крови. Я бы их всех порубила на мелкие части за то, что они сделали с Ниной! Несколько сволочей она успела застрелить. Я была на охоте, когда это случилось. Услышала стрельбу, а потом их вопли, и спряталась. Жить тут невозможно, так что перебралась в пещеру. Сколько протяну — не знаю. Чтобы меня найти, идите на север до речки, а потом вверх по ней до водопада. Пещера на его средней ступени. Тут недалеко, километра 3».
— Кошмар, — покачала головой Гринберг. — Не пойму, какого чёрта этим дикарям было нужно?
— Скорее всего, их вещи. Люда написала, что Лютикова отстреливалась, а ни одной стреляной гильзы нет.
— Может, ты не заметил?
Я осуждающе посмотрел на любовницу. Милая моя, да я, можно сказать, только благодаря вовремя замеченным стреляным гильзам до сих пор жив. Глаз на них настолько намётан, что обычному человеку такое и не снилось.
Нет, грабители и здесь всё подчистую вымели. Ничего в обстановке Храма не тронули, а всё, принадлежавшее людям, утащили. Неужто боятся «богов» или «духов», поэтому и не трогают интерьер их «жилища»?
Фрагмент 6
* * *
Следы старой тропы к реке имелись. Но нужно было догадываться, что тут кто-то когда-то проторил дорогу, чтобы их обнаружить. В первую очередь по торчащим кое-где «бордюрным» камешкам, убранным с пути. Так что местами нам с Ингой всё-таки приходилось пускать в ход мачете. Но до речушки под лёгкий уклон мы дошли примерно за час. А там повернули вверх по течению. Пожалуй, это не тот ручеёк, что течёт мимо Форта. Уже у истока он шириной около полутора метров, и просто не может не расшириться, добежав почти до моря. Но для нас это не принципиально: нам надо найти хотя бы следы пребывания тут Людмилы.
Тропку, ведущую к средней ступени водопада, она всё-таки натоптала. Да и не могла не натоптать: более или менее удобный подъём туда только в одном месте. Иначе придётся карабкаться по острым каменюкам, скатившимся со скалы, с которой лилась струя воды. Очень шумно лилась. Особенно — на ту самую среднюю ступень. С шести-семиметровой высоты.
Под водопадом вполне ожидаемо образовалась довольно глубокая чаша, из которой вода выплёскивалась дальше вниз, на валуны, каким-то чудом зацепившиеся за крутой склон. И хотя общая высота, с которой ей приходилось падать, чтобы разлетевшиеся от камней струи собрались в единое русло, составляла метров пятнадцать, но выглядело это куда менее эффектно, чем верхний каскад, свободно летящий с отвесной скалы.
— А неплохо она тут устроилась, — оценила Инга «бассейн» с чистейшей водой, вокруг которого шёл «пешеходный бортик».
— Это не она, — покачал я головой. — Это кто-то задолго до неё. Вон, видишь: на проходе явно стёсанная поверхность камней. В одиночку Крохе лет пять пришлось бы камнями по камням стучать, чтобы сделать поверхность такой ровной. И ещё туда глянь.
Я ткнул пальцем правее завешенного чем-то вроде циновки входа в пещеру. Там одна из струек воды, избежавшая свободного полёта с высоты, собиралась в лужицу и стекала по желобку в сторону от основного «русла».
— Желобок явно искусственный и служит чем-то вроде канализации. Если бы не он, тут бы сейчас такой запах общественного туалета стоял!
Людмила, пожалуй, внесла лепту в благоустройство укрытия лишь этой циновкой на входе, на которую были прикреплены ржавые консервные банки. Сигнализация, однако!
— Люда, не стреляй! — крикнул я, стоя сбоку от входа. — Ты меня слышишь?
Тишина в ответ. Крикнул ещё разок, а потом аккуратно отодвинул стволом автомата «занавеску». Никакой реакции. Похоже, не успели со спасением…
Фонариком при постоянной жизни в пещере можно было и не пользоваться. Во-первых, неплотно сплетённая циновка пропускала достаточно света, а во-вторых, он проникал через неширокую наклонную щель между камнями. Да и вряд ли у Люды был фонарик. А вот каменные плошки с жиром, из которого торчал фитилёк растительного происхождения, имелись. Очень давно сделанные плошки.
— Сколько же тут пришлось труда вложить, чтобы такую пещерку выдолбить? — покачала головой Гринберг.
— Не очень много. Смотри: наплывы лавы сверху никто не трогал. Значит, пещера, скорее всего, образовалась естественным путём. Только пол подравняли, выдолбили лежанки да выровняли камень, на который потом уложили плиту-столешницу.
На одной из лежанок тоже валялась пара циновок: явно спальное место Крохи. Но самое ценное — алюминиевый котелок с каким-то варевом.
— Ещё тёплый! — поразился я.
— Ты хочешь сказать, она тут была ещё сегодня?
— Была, — подтвердил я, потрогав камни кострища, устроенного под щелью в низко нависающем над ним потолке.
— Но почему она раньше никак не реагировала на шум пролетающих беспилотников и даже вертолёта?
— А ты, если сидишь в пещере, услышишь этот шум? Водопад всё заглушает. Если только увидеть в небе. Вот она, похоже, и рванула к Форту, когда наш «Робинсон» увидела.
— Почему ты так
