– «Шпион» из Вас – никудышный. Немцы такого, как Вы, действительно не взяли бы. Это я, доложу куда надо. Рад за Вас, Дмитрий Андреевич…
Будунов сел обратно за столик и заказал еще кружку пива. Капитан Кротиков, не прощаясь, вышел из-за стола и пересел за стол к лейтенанту Петрову, командиру 2-ой эскадрильи. Когда закончился танец, комэск Петров встал и громко, чтоб слышали все, скомандовал:
– Товарищи летчики! Вечер отдыха окончен. Нам пора домой. Прощайтесь с дамами, простите – с девушками, и все – в автобус. От имени командования, благодарю хозяев за угощение и за радушный прием. Всем большое спасибо…
***
Дождавшись, когда автобус с летчиками уехал, Будунов достал из полевой сумки перочинный ножик и письмо для коменданта, аккуратно подрезал наклейку с печатью и развернул лист с текстом:
Военному Коменданту Одоева, гвардии майору Прокопенко. Товарищ гвардии майор! Вчера, 24-го апреля (суббота) поздно вечером в 21 час 08 минут полковой радиостанцией была зафиксирована работа коротковолнового передатчика в довоенном радиолюбительском диапазоне. Передача была очень короткой. Сигнал достаточно энергичный. Передатчик где-то рядом. О факте сообщено в Особый отдел дивизии. Чтобы не вызывать в Одоеве излишнего беспокойства, Вы приглашены на завтра (26.04.43 г.) к 10-ти часам на аэродром. Здесь и обсудим общее дело. Комполка, м-р Амельченко. 25.04.43 г.
Будунов сложил письмо и вложил его обратно в конверт. Достал из полевой сумки листок бумаги, что-то написал. Полушёпотом пробурчал: «Вот так новость». Буфетчица Оля, принесшая пиво, не все расслышала и переспросила:
– Какая новость, Егор Гаврилович?
– Пиво у тебя горькое, Ольга Васильевна! Вот какая новость. Передай своему брату пусть сегодня же вечером после 23-х часов зайдет ко мне домой. Это очень важно. Теперь второе. Завтра утром, как обычно в понедельник, за пивом для Тульского военторга на завод приедет снабженец Шимякин. Прямо сейчас отнеси в отдел сбыта для него от меня записку и мою фуражку. В записке просьба, заменить мою фуражку с малиновым околышем на общеармейскую. На словах передай, если такую фуражку надо купить в их магазине – пусть привезет, я оплачу. – Встает, уходит.
Волкова берет со стола фуражку Будунова и пустую кружку, уходит за прилавок, отгибает подкладыш, достает оттуда узкую полоску бумаги, на которой запись открытым текстом:
Рация запеленгована. Каюр на грани провала. Вербовка Кэпа невозможна. Прошу указаний. 25.04.1943.
Снабженец Шимякин (агент Марк) отреагировал на провал радиста Василия Сомова моментально. В Берлин полетела радиограмма:
«Марк – Центру – 26.04.43»
Вербовка Кэпа невозможна. Рация Филина запеленгована. Радист на грани провала. Я вне подозрений, возвращаюсь Москву.
«Центр – Марку – 26.04.43»
Возвращением Москву воздержитесь. Вербовку Кэпа следует повторить, возьмите это на себя. Указания передаст «Сват». При невозможности реализации вербовки до двадцатого июня реализовать вариант «Финиш».
6. Василий и Ольга Сомовы
В двенадцатом часу ночи, когда на улице абсолютная темень, в калитку дома, где квартировал Будунов, вошёл местный пастух Васька Сомов. Его сестра Ольга сообщила брату о вызове и вот он явился. Во дворе на крыльце сидит одетый «по-домашнему» Егор Будунов, курит и гладит огромного пса по загривку, чтобы тот помалкивал. Но пес зарычал на пришедшего, хотя лаять не стал. Будунов отвел пса к будке, посадил на цепь, потом вышел на улицу, огляделся, вернулся во двор, запер калитку на засов и пришедшему Сомову сказал: «Проходи в дом, только тихо, не разбуди хозяйку».
Что между ними общего? Василий Сомов в конце января 42-го года, вернулся с фронта инвалидом. На заводе «СОФР» было небольшое подсобное хозяйство, две лошади, телега, командирская двуколка для районного начальства, сани, плетеные корзины и прочая утварь для заготовки фруктов и ягод по осени. Директор завода взял парня на работу в качестве пастуха к двум лошадкам, а сказал так: «Будешь завхозом». В Одоеве для Василия другой работы не было, и он согласился. Гулять лошадей – дело нехитрое, к тому же Сомов нанялся пасти домашний скот у тех крестьянок, которые чудом сохранили кто коровёнку, кто козу, а кто и пару овец. В целом, стадо получилось немалое, заводские лошади, две коровы, пять коз, да один козел – тоже Васька. Хозяйки платили по два рубля за крупную и по рублю за мелкую скотинку. Плюс харчи, а иногда и масло для Ольги и ее малолетнего сына. И это, не считая заводского заработка.
По возвращении с фронта Сомов жил у сестры в старом доме на краю глухой деревни Хутор. Так называли три дома, стоящих на отшибе в семи километрах от Одоева. Мужик сестрин, возчик на заводе «СОФР», погиб в первые дни войны, а его родители, чей был дом, умерли еще в довоенное время. Ольга работала в буфете на заводе фруктовых соков, так что не голодали и не бедствовали.
Еще до войны, в тридцатые годы Вася Сомов окончил Тульский железнодорожный техникум и остался жить в Туле. Увлекся радиотехникой, стал членом тульского клуба радиолюбителей. В июле сорок первого, когда пришел приказ сдать радиоприемники, радиоклуб стал пунктом сбора, а Сомова назначили приемщиком. Всё это знали все, и в НКВД – тоже. Но вот то, чего не знал никто.
***
Деревня Хутор. Декабрь 1941 год. Двор деревенского дома Ольги Волковой. Во дворе немецкий танк Т-4. Командир немецкого танка Отто Фишнер, крепкий молодой парень, прилично говорит по-русски. Другие два танкиста, чем-то заняты возле танка. На крыльцо выходит Ольга Волкова и машет рукой немцам. Весело кричит:
– Фрицы! Ком, ком, на хаус! Курка кушать.
Фишнер обращается к Волковой на русском языке.
– Олга! Можно я приглашаю к завтрак мой друг? Он хорошо знает по русскому. – Волкова безразлично пожимает плечами. Два немца моют руки в бочке с ледяной водой и вслед за Волковой входят в дом. Фишнер вытаскивает из открытого танкового люка шлемофон с радиогарнитурой и говорит на немецком языке.
– Георг, вчера я говорил тебе, что здесь есть для тебя работа, по твоему ведомству. Возьми, что надо и приезжай прямо сейчас. Ты же знаешь куда – крайний дом в деревне Хутор. Жду. (Идет в дом.)
Комната в деревенском доме Волковой. За столом два немца заняты разделкой сваренной курицы. Входит Фишнер, раздевается, проходит к стенке, где между окнами семейные фотографии. Рассматривает их, якобы впервые. На стене фотография молодого мужчины, а рядом с фото регистрационный бланк радиолюбителя-коротковолновика в рамке. Немец и сам до войны увлекался радиолюбительством и сразу сообразил, что к чему. У Ольги спрашивает.
– Это твой муж?
– Нет. Это мой брат. А муж, вот на этой фотографии.
– И где они тепер?
– Муж погиб, а брат еще летом пропал, где-то под Смоленском.
– Про документ видно, что твой брат «гуд» радист. Бланки эта серия имели только профи.
– Это правда, он был известным спортсменом и получил для работы хорошую радиостанцию. Кажется ваш «Филипс».
– «Филипс», это не немец, а голландия фирма. А где теперь эта Филипс?
– Когда началась война, все радиоприборы надо было сдать. Вася, мой брат, тоже сдал и получил документ. Перед уходом на фронт, вышло так, что рация осталась у него. Он притащил ее в деревню, сказал, что она неисправна и что ему велели рацию сохранить. Врал, конечно. Просто украл хорошую вещицу.
– Притащил деревню, это здес?
– Да, она и теперь здесь на чердаке.
– У мой дома в Германия тоже «Филипс». Посмотрю можно (заволновался, но виду не подал).
Открывается дверь, входит Георг Шиман в форме немецкого капитана. Снимает шинель и фуражку, проходит к столу. Обращаясь к Фишнеру, говорит по-русски.
– О! Твоя хозяйка настоящая фрау, знает чем угостить немца. Так что коньяк я принес кстати. (Обращается к Волковой). – Вас зовут Ольга? Очень приятно. Шоколад Вам (подает плитку шоколада Ольге). Говорит Фишнер:
– Георг, вот посмотри здес (указывает на бланк радиолюбителя Сомова). Это Сомов, брат Олга. Может быть жив. У нас на плен Смоленск.
– Госпожа Волкова! Я капитан немецкой военной разведки Георг Шиман. Если Ваш брат Сомов жив и у нас в плену, то я обещаю вернуть его домой на родину. Скоро здесь будет новая немецкая Россия. По тому, как Вы относитесь к Отто, я вижу Вы достойны быть его подругой и навсегда с нами. Надеюсь, что и Ваш брат будет тоже с нами, когда снова окажется дома. И мы будем о Вас заботиться.
– Спасибо, гер-капитан» (Улыбается Шиману.)
Шиман подходит к столу. По немецки приказывает двум танкистам выйти. Те уходят. Шиман достает из внутреннего кармана военного френча заклеенную банковскую пачку денег, из другого кармана золотой гарнитур женских украшений в пакетике, все демонстративно кладет на стол и говорит.
