Пока мистер Масгрейв утомляет престарелую деву рассказом о новых алых плащах для девочек из церковного хора и о других делах прихода, Джордж Шенстон стоит на верхней ступеньке лестницы, ведущей к лодочному причалу, и настроение у него даже хуже, чем у мисс Линтон. Потому что, глядя вниз, он не видит Гвендолин – ни лодку, ни леди, и насколько ему видно, на реке никого нет. Ни звука, какой он надеялся услышать: ни плеска весел, ни еще более приятного мягкого звука женских голосов. Только монотонно кричит кукушка, сидящая на ветке поблизости, а чуть подальше пересмешник –смеется, словно издевается над ним! Смеется над его нетерпением – и над его горем! И Шенстон вслух говорит себе:
– Странно, что она оказалась на реке! Ведь она пообещала мне сегодня прогулку верхом. Очень странно! Гвен изменилась – с ней в последние три-четыре дня происходит что-то странное. Что бы это значило? Клянусь Юпитером, я ничего не понимаю!
Но это непонимание не мешает появлению на его лице темной тени. Там она и остается.
И не проходит незамеченной. Сквозь листву кустарников Джозеф видит выражение боли и истолковывает его по-своему – впрочем, недалеко от истины.
Старый слуга говорит про себя, вернее, думает:
– Мастер Джордж без ума от мисс Гвен. Все вокруг говорят об этом; считают, что и она от него; но они ее не знают. Я знаю лучше. И он совсем не уверен в себе, иначе у него на лице не было бы такого странного выражения. Конечно, это признак ревности. Не думаю, чтобы он боялся какого-нибудь соперника с реки. Ах! Да это и не нужно с такой красавицей! Он так влюблен, что ревнует к солнцу, целующему ее щеки, и к ветерку, касающемуся волос!
Джозеф уэльсец, у него предки барды, и мыслит он поэтически. Он продолжает:
– Он не знает, что тянет ее на реку, а я знаю. Да…да, моя юная леди. Ты считаешь себя очень умной, оставив старого Джо на берегу, приказав ему спрятаться и подкупая его! Думаешь, я не заметил, какие взгляды ты бросала на этого ловца лососей? Взгляды украдкой, но горячие, как огонь. И думаешь, я не видел, как мистер Белая Шляпа проплыл сегодня ниже по течению раньше вас? О, нет, я ничего этого не заметил! Зачем это мне? Для Джо это ничего не значит, ха-ха!
Сдерживая смех, он снова смотрит на нетерпеливо ожидающего Шенстона и продолжает свои размышления, хотя и в новом направлении.
– Бедный молодой джентльмен! Конечно, мне его жаль. Он хороший человек и всем нравится. Ей тоже, но не так, как ему хочется. Ну, такое всегда бывает: никогда не видел, чтобы все проходило гладко. Я бы помог ему, если бы мог, но это не в моих силах. Говорят, помощь в таких случаях приходит только оттуда, где заключаются браки, – с самого неба. Ха, да он повеселел! Что его так подбодрило? Лодка возвращается? Мне отсюда не видно, но я не слышу весел!
Перемена настроения Джорджа Шенстона, которую подметил старик, вызвана не возращением прогулочной лодки. Просто пришедшее в голову воспоминание на время его успокоило.
– Какой я глупец! – виновато произносит про себя Шенстон. – Теперь я вспомнил: мы ведь не условились о времени прогулки, и она, вероятно, решила, что это будет во второй половине дня. В последний раз мы как раз тогда ездили верхом. Клянусь Юпитером, да! Все в порядке. Она скоро вернется.
Рассуждая так, он продолжает прислушиваться. И еще больше успокаивается, когда слышит глухой звук, регулярно повторяющийся, – это работают весла в уключинах. Если бы он лучше был знаком с греблей, то понял бы, что работают две пары весел, и решил, что это странно: ведь на «Гвендолин» только одна пара. Но он не настолько опытен – скорей напротив, водный спорт ему никогда не нравился, и он предпочитает проводить время на охоте. Его любимое сидение – седло лошади, а не лодочная банка. И только когда лодки выходят на спокойную воду, он наконец догадывается, что весел две пары, и одновременно видит, как к маленькой бухточке приближаются две лодки вместо одной!
Шенстон смотрит только на первую лодку, и удивление в его глазах сменяется изумлением, а затем и чем-то похожим на неудовольствие. Лодку он узнает с первого взгляда – это «Гвендолин», узнает и двух женщин на корме. Но на средней банке сидит мужчина; он работает веслами.
– Какого дьявола! Кто это такой?
Так ставит вопрос Джордж Стентон. Но не старый Джо. Не семейный Харон, который спокойно сидит в кустах. Да он больше не сидит. Джо торопливо минует мастера Шенстона и напрявляется вниз, к причалу!
– Что это значит, Джо? – удивленно спрашивает молодой человек.
– Значит что, сэр? – отвечает старый лодочник с совершенно невинным видом. – Что-нибудь не так?
– О, ничего, – запинаясь, отвечает Шенстон. – Я только думал, что ты с молодыми леди. Почему ты не поехал с ними?
– Ну, сэр, мисс Гвен не захотела. День хороший, на реке нет наводнения, и она сказала, что будет грести сама.
– Это все не зря, – говорит себе Шенстон, а Джозеф тем временем проходит мимо него и начинает спускаться. А Шенстон повторяет: – Какого дьявола! Кто это такой? – Он имеет в виду гребца в лодке.
Но вот лодка в бухточке, кормой она касается причала; и когда леди выходят из нее, Джордж Шенстон слышит диалог, который не успокаивает его встревоженную душу, а напротив – еще сильнее ее возбуждает, приводит почти в безумие. Мисс Винн говорит:
– Вы зайдете в дом и позволите представить вас моей тетушке?
Она обращается к джентльмену, который греб в лодке и который сразу оставил весла, как только старый слуга взялся за фалинь.
– Благодарю вас! – отвечает он. – Я бы с удовольствием; но, как видите, у меня не совсем подходящая для этого внешность – она не подходит для гостиной. Поэтому прошу меня сегодня простить.
Промокшая рубашка, капающая с одежды вода объясняют его извинение, но ничего не говорят стоящему на верху лестницы; прислушиваясь дальше, он слышит новые речи, которые удивляют, но не смягчают бушующую в его душе бурю. Оставаясь невидимым – потому что он зашел за дерево, недавно скрывавшее Джозефа, – он видит, как протягивает руку в прощальном приветствии Гвен Винн, слышит, как она благодарит незнакомца, благодарит тепло, словно она у него в большом долгу.
Затем незнакомец перешагивает из прогулочной лодки во вторую, и лодочник начинает грести; леди тем временем поднимаются по лестнице; Гвен останавливается почти на каждом шагу и поворачивается к рыбачьей лодке, пока та не заходит за островок и ее нельзя больше увидеть.
Все это наблюдает Джордж Шенстон и делает выводы, от которых кровь застывает у него в жилах. Хотя мокрая одежда джентльмена его по-прежнему удивляет, его присутствие как будто объясняет странности недавнего поведения Гвен, дает неожиданную и болезненную разгадку. И Шенстон недалек от истины в своих догадках.
