Миро уже собирался было встать и уйти, когда Эндер вдруг обернулся и замахал рукой, привлекая его внимание. Миро шагнул ему навстречу, но Эндер не стал дожидаться, пока юноша подойдет к нему; он сложил руки чашечкой и закричал:
- Передай Джейн! Если она найдет, способ! Как это сделать! Она может забрать ее тело!
Миро даже не сразу понял, кого он имеет в виду. Он говорил о Вэл.
"Она не просто тело, ты, эгоцентричный престарелый разрушитель планет. Она не какой-то там старый костюм, который можно подарить кому-нибудь, поскольку он либо мал, либо не соответствует моде".
Но гнев его быстро испарился, ибо он вспомнил, как поступил со своим прошлым телом. Он выбросил его, ни секунды не пожалев об утрате.
Кроме того, эта мысль его заинтриговала, Джейн… Возможно ли это? Если ее айю каким-то образом переселится в Вэл, выдержит ли человеческое тело громадный разум Джейн, чтобы оживить ее, когда Звездный Конгресс отключит все компьютеры?
- Вы, парни, такие тугодумы, - промурлыкала Джейн ему на ухо. - Я уже успела пообщаться с Королевой Улья и Человеком, чтобы выяснить, можно ли переселить айю в тело. Королевы Улья когда-то сделали это, создав меня. Но они воспользовались не какой-то определенной айю. Они взяли первую попавшуюся, которая откликнулась на их призыв. Со мной случай посложнее.
Шагающий к монастырским воротам Миро ничего не ответил.
- А, да, твои чувства по отношению к малышке Вэл… Тебе ненавистен тот факт, что, влюбившись в нее, ты в некотором роде влюбился в Эндера. Но если в ее тело переселюсь я, если я стану ее волей и буду управлять жизнью Вэл, останется ли она той девушкой, которую ты любишь? Выживет ли хоть часть ее?
Не будет ли это убийством?
- Заткнись, а? - вслух попросил Миро.
Монастырская привратница с удивлением посмотрела на него.
- Это я не вам, - объяснил Миро. - Но это вовсе не означает, что это такая уж плохая мысль.
Спускаясь по тропинке к Милагру, Миро чувствовал у себя на спине ее взгляд. "Время возвращаться на корабль. Вэл будет ждать меня. Кем бы она ни была.
Эндер так предан матери, так терпелив с ней - неужели я то же самое испытываю по отношению к Вэл? Хотя нет, это скорее не чувство. Это деяние воли. Это решение, от которого потом не откажешься. Способен ли я ради кого бы там ни было пойти на такое? Способен ли я навсегда отдаться в чью-то власть?"
Тут он вспомнил Кванду и остаток пути преодолел, ощущая во рту горький вкус потери.
Глава 4
"Я ЧЕЛОВЕК ИДЕАЛЬНОЙ ПРОСТОТЫ!"
"Когда я была совсем ребенком, мне часто казалось,
Что боги расстраиваются,
Когда я, отслеживая жилку,
Бегущую сквозь дерево половицы,
На что- то отвлекаюсь.
Однако теперь я знаю, боги предрекают подобное,
Ибо им ведома наша бренность.
Наше совершенство поражает их".
Хань Цин- чжао, "Шепот Богов"
Питер и Ванму прибыли в мир Священного Ветра на второй день путешествия. Проблем с языком у них не возникло. Священный Ветер был старой планетой, одной из первых, на которую прибыли иммигранты с Земли. Изначально она точно так же, как и Путь, была ориентирована на древнюю религию. Только системой верований Священного Ветра стала религия японцев, допускающая возможность радикальных перемен. Спустя примерно триста лет из изолированного феодального сегуната, держащегося древних ритуалов, планета превратилась в космополитический центр торговли, промышленности и философии.
Основной нацией Священного Ветра были японцы, которые очень гордились тем, что этот мир принадлежал практически им одним. До сих пор на планете многие дети до вступления в школу говорили исключительно по-японски. Однако к окончанию обучения все люди Священного Ветра бегло общались на звездном, в их устах этот язык звучал невероятно изящно, поразительно лаконично и точно. Как выразился Мил Фьорелли в своем самом знаменитом труде "Наблюдая за далекими мирами невооруженным глазом", звездный язык не имел своих корней, пока его не подхватил Священный Ветер.
Преодолев леса огромного естественного заповедника, посередине которого приземлился их корабль, Питер и Ванму оказались в деревеньке лесников, где со смехом поведали, как им удалось заплутать в местных лесах. И никто не обратил внимания на китайские черты лица и акцент Ванму и на белую кожу и невоспитанность Питера. Документы, по их словам, они где-то потеряли, но компьютерный запрос немедленно выдал информацию, что их водительские права зарегистрированы в городе Нагойя и, если не считать нескольких дорожных нарушений, висящих на Питере, ни в каких предосудительных, противозаконных деяниях молодые не замечены. В графе "Род занятий" у Питера стояло "вольнонаемный учитель физики", а у Ванму - "странствующий философ", то есть они, несмотря на свою юность и отсутствие семейных связей, занимали весьма высокое положение в обществе Священного Ветра. Когда же им начали задавать случайные вопросы ("О, кстати, мой кузен преподает псевдопроизводительную грамматику в университете Комацу в Нагойе"), Питер обратился за подсказкой к Джейн.
- Никогда не забредал в Здание Оэ, - повторил он за ней.
- Эти языковеды не любят общаться с физиками. Они считают, что мы разговариваем исключительно на языке математических символов. Даже Ванму утверждает, что нам, физикам, известна только одна грамматика - грамматика снов.
Ванму подсказать было некому, но странствующий философ должен быть афористичен в своей речи и высказывать свои мысли весьма туманно.
- Я утверждаю, что только на этой грамматике ты умеешь изъясняться, - ловко парировала она нападки Питера. - Но нет такой грамматики, которую ты не мог бы познать.
Питер в ответ принялся щекотать ее. Ванму громко рассмеялась и стала отбиваться от него, окончательно убедив лесников, что документы не лгут и эти юноша и девушка именно те, за кого себя выдают; талантливые, одаренные молодые люди, полностью отдавшиеся глупостям любви - или юности, если имеется какое-то различие.
На правительственном флайере их доставили в обжитые места, где благодаря манипуляциям Джейн с компьютерными сетями в их распоряжении оказалась небольшая квартирка, которая до вчерашнего дня стояла пустой, но к их приезду уже была оборудована эклектической мебелью и картинами, представляя собой скромный и утонченный вкус оформителя.
- Очень миленько, - кивнул Питер.
Ванму, которой до сей поры были знакомы вкусы лишь одной планеты - скорее даже одного человека с той планеты, где она раньше жила, - не смогла оценить вкус Джейн. Сидеть можно было как на западных стульях, опускаясь на которые приходилось складываться под прямым углом, что, по мнению Ванму, очень неудобно, и на восточных циновках, на которых люди могли слиться в круг гармонии с землей. Спальня с западной кроватью на высоких ножках, хотя ни крыс, ни тараканов нигде не было видно, должно быть, предназначалась Питеру; свое спальное место Ванму уже определила - та самая циновка, лежащая в гостиной и искушающая присесть на нее.
Она предложила Питеру первым принимать ванну, однако он не ощутил крайней необходимости мыться, даже несмотря на то, что от него за милю несло потом после долгого перехода и нескольких часов, проведенных в тесном флайере. Поэтому Ванму могла спокойно понежиться в теплой воде. Закрыв глаза, она медитировала, пока не почувствовала, что полностью пришла в себя. Она уже не чувствовала себя чужестранкой. Она снова стала собой и могла воспринимать окружение без боязни и страха, не опасаясь повредить свое чувство "я". Этому она научилась еще в детстве, когда она даже с собственным телом не могла совладать и вынуждена была во всем его слушаться.
Именно это и помогло ей выжить. В жизни Ванму случалось немало неприятных вещей, всякие гадости так и липли к ней, как рыбы-прилипалы к акуле, но ничто не смогло изменить ее внутри. Она всегда могла закрыть глаза, успокоить ум и остаться в прохладной темноте одиночества.
Вынырнув из ванной, она обнаружила Питера перед голоэкраном. Рассеянно кидая в рот виноградины, он смотрел какую-то пьесу, в которой японские актеры в масках громко орали друг на друга и важно расхаживали по сцене, делая огромные неловкие шаги и стуча ногами, как будто играя персонажей по меньшей мере в два раза выше себя ростом.
- Ты что, японский выучил? - поинтересовалась она.
- Джейн мне переводит. Очень странные люди.
- Это древняя форма театра, - объяснила Ванму.
- Скучища страшная. Что, неужели эти вопли должны пробудить в зрителе какой-то отклик?
- Проникнув в смысл истории, - произнесла Ванму, - ты обнаружишь, что они выкрикивают слова, произносимые твоим собственным сердцем.
- Ага, стало быть, наши сердца изъясняются, говоря нечто вроде: "Я ветер, прилетевший с холодных снегов высоких гор, а ты тигр, чей рев оборвет хладный клинок моих морозных очей, когда ты содрогнешься и падешь замертво"?
