Каприс в ужасе смотрела на него. Он рассказывал об этом так сдержанно, что ей не сразу удавалось осознать всего, что стояло за его словами.
— Какое преступление?
Куин наблюдал за ее взглядом, анализируя все изменения в его выражении. Он привык рисковать. Другого способа жить он не знал — не хотел знать. Но Каприс была не похожа на него. Ей нужны были спокойствие, чувство безопасности, а он никогда не сможет их ей дать. Слишком много было в его жизни такого, что нельзя исправить — даже если бы он сожалел об этом настолько сильно, что готов был бы попытаться все исправить.
— Я убил тех, кто украл жизнь моей сестры.
Каприс ожидала почувствовать ужас, а нашла лишь понимание. В глубине души она уже до его ответа знала, что он отомстил за сестру. Такой человек, как Куин, всегда будет сражаться за тех, кто ему дорог, и защищать их. Она поняла это в баре «У Билли», когда он встал между нею и болью. Но, несмотря на эту уверенность, его тогдашний возраст делал такой выбор исключительным.
— Тебе было всего тринадцать.
Куин медленно выдохнул, чувствуя, как из него уходит тревога. Он уже давно знал, что расскажет ей об этом — о начале своей жизни. С каждой минутой, проведенной рядом с Каприс, она становилась ему все нужнее, но он не мог сделать ее своей подругой, пока она не знала, что за человек держит ее в своих объятиях, какие руки дарят ей наслаждение, разгоняющее тьму ночи, какой голос шепчет пряные, тайные слова, которыми любовники не делятся больше ни с кем на свете.
— В моем мире я был мужчиной. Этого было достаточно.
— И тебя поймали, да?
Он кивнул:
— И посадили в клетку.
— Ты убежал?
— Нет. — Его губы мрачно сжались, глаза потемнели от воспоминаний, которыми он не собирался ни с кем делиться. — Мне предложили свободу. Я пошел на сделку.
Каприс обдумала эту идею и нашла ее странной.
— Какую сделку?
— Убитые мной мужчины были солдатами. Мои методы уничтожения оказались более эффективными, чем их. На их начальника это произвело впечатление. Он предложил снять с меня обвинение при условии, что я соглашусь проходить обучение в его группе.
— Ты согласился?
— Цыган политика не интересует. И я не осуждал всю группу из-за нескольких ее членов. Этому мать научила меня еще в раннем детстве. Убийцы были наказаны. А у этого человека был ключ от клетки. Мне это показалось справедливым обменом.
Каприс было понятно, что такое выбор, сделанный по необходимости. Ей и самой приходилось делать подобный выбор.
— И тогда ты стал охотником?
— Да.
Куин ответ взгляд и сделал знак официанту принести счет.
— Ты и сейчас охотник? — негромко спросила она, понимая теперь, как ему уда лось настолько легко справиться с двоюродным братом Крошки.
Он снова повернулся к ней.
— Нет. Я обнаружил, что потерял вкус такой жизни.
— И что ты делаешь?
— Решаю загадки.
— Какие именно?
Куин подождал, пока не отошел официант, которому он дал свою золотую кредитную карточку.
— По больше части — старые. Кусочки истории, записанные на неизвестных языках народами, чьи обычаи и языковые обороты отличались от современных.
— И никакого правительственного шпионажа?
— Очень редко.
— Но все-таки бывает?
Он кивнул:
— Очень мало. Сейчас в этой области хорошо работают компьютеры. — Он встал и взял ее за руку. — А ты ожидала нечто более колоритного? — пробормотал он так тихо, чтобы его услышала только она одна.
— Я привыкаю ничего не ожидать в отношении тебя, — иронично призналась она. — И каждый раз ошибаюсь.
— Это непривычно для тебя, а ты любишь, чтобы все было привычно и безопасно.
Куин принял от официанта свою карточку и чек об оплате, размашисто расписался внизу чека и увел Каприс из ресторана.
— Мне необходимо, чтобы все было привычно и безопасно, — честно поправила его Каприс. — Я слишком много времени жила впроголодь, не зная, что меня ждет завтра — вплоть до того, будет ли у меня все тот же дом и постель. Я не помню ни одного года в детстве, когда у меня были те же игрушки, что и в прошлом году. Мы всегда едва успевали улизнуть от кредиторов или какого-нибудь мужчины, который считал, что мать ему что-то должна. Когда меня удочерили Лоррейн и Джеффри, я надеялась, что смогу забыть об этом. Я получила все, что считала важным, но как бы много я ни имела, я не потеряла потребности пересчитывать все, что мне принадлежит, цепляться, копить, нуждаться в вещах больше, чем в людях. — Она неловко пожала плечами. — Наверное, я не очень приятный человек.
Он остановился около машины и повернул Каприс лицом к себе. Ему было больно видеть в ее глазах печаль, но он не показать этой боли. Он сосредоточился на ее чувствах, на том, что было нужно ей.
— А ты действительно хотела бы быть настолько скучной?
Каприс невесело улыбнулась:
— Скучно это или нет, но мне хотелось бы, чтобы я могла гордиться своей системой ценностей, не чувствовать, что я коплю деньги только ради того, чтобы копить, не считать себя эгоисткой.
— Ну так изменись, — бросил он ей вызов. — Оставь прошлое позади. Закрой за ним дверь.
Она облокотилась на машину, наблюдая за падающими на его лицо бликами света.
— Взмахнуть волшебной палочкой и преобразиться. Мгновенно стать приятной. — На этот раз ее улыбка была ироничной и ирония была адресована ей самой. — Если бы я была на это способна, мать всю оставшуюся жизнь благодарила бы Аллаха. — Она подняла руку и прикоснулась к его щеке и сильному подбородку. — Ты очень необычный человек, Рэндал Куинлен. У тебя странные идеи — совершенно логичные, но такие, на какие у большинства не хватает ни мужества, ни сил.
Он накрыл ее пальцы ладонью, прижав их к своей щеке. Каприс этого не заметила, но она впервые прикоснулась к нему, не выражая страсть или желание. Ее взгляд был нежным — тоже впервые, и голос звучал мягче, чем прежде.
— По-моему, ты себя недооцениваешь. Ты можешь сделать все — если только будешь верить, что это возможно.
Он еще не кончил говорить, а Каприс ухе отрицательно качала головой.
— На работе — может быть. В личной жизни — сомневаюсь.
— Сомнения — это не то же, что отрицание. — Он пододвинул ее руку к губам. У ее кожи был пряный вкус, настолько похожий на аромат ее тела, что он почувствовал его воздействие сразу на двух уровнях. Он принял это, но сосредоточился на ее мыслях. — Ты думала, что это невозможно. Ты даже убегала от этого, — нежно напомнил он ей,
Каприс задрожала: она не могла отрицать этой истины, пусть даже ей и хотелось бы это сделать.
— Это не одно и то же. Урок слишком давний и слишком твердо усвоен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
