Вот и развлечение нашлось, мысленно усмехнулся Дима, снова зарываясь в песок. Чем сидеть в лагере и дуреть от раздражения и скуки — лучше рыться в обломках кораблей. Найдется какой-нибудь медный гвоздь — уже радость. А не найдется — так хоть время проведет, не ввязываясь в свары.
Пальцы нащупали что-то гладкое. «О-па!» — радостно пробормотал Дима и сжал кулак. В руке оказалась изрядная горсть песка. Дима погрузил ладонь в воду, поболтал, вымывая лишнее сквозь неплотно сжатые пальцы. На ощупь вроде бы металл — похоже, ему действительно удалось найти корабельный гвоздь. Неплохое начало.
Дима выпрямился, в предвкушении разжал кулак и выругался, увидев, что именно лежит у него на ладони. Разочарование оказалось таким сильным, что первым порывом было зашвырнуть находку подальше. В последний момент Дима остановился. Тоже, если подумать, неплохой сувенир. Можно будет рассказывать, как искал пиратские сокровища, а нашел никелированную фигульку, отштампованную в Китае.
Подавив желание пнуть остатки лодки, Дима подкинул металлическую штуковину на ладони, небрежно засунул ее в карман и побрел к берегу.
Энергия азарта и любопытства, пробудившаяся, когда Дима нашел обломки лодки, иссякла, и он снова маялся от жажды и голода. Пересохшие, уставшие от постоянно бликующей воды глаза страшно зудели и слезились. К тому же его вдруг начало терзать чувство какой-то неправильности, странности: как будто он проморгал что-то важное, допустил мелкий баг, из-за которого ошибки будут расти, как снежный ком, и в конце концов сведут всю работу на нет.
Выбравшись на берег, Дима присел на камень — уже не горячий, а приятно теплый — и принялся заново прокручивать в голове прошедший день. С пустыми руками думалось плохо. Дима принялся вертеть пуговицу на боковом кармане шорт. Нет, стратегия, которую он придумал, сейчас самая выгодная; места он пока не нашел, но это не беда, завтра можно будет сходить в другую сторону… Что же не так?
Нитки, как всегда, не выдержали издевательств, и пуговица осталась у Димы в руке. Слегка кольнуло чувство вины и тут же исчезло: он давно уже научился пришивать ободранные в задумчивости пуговицы, маме не придется вздыхать над его дурными привычками и браться за нитку с иголкой. Дима автоматически сунул пуговицу в карман. Рука наткнулась на найденную железяку. Все так же машинально Дима вытащил ее и принялся вертеть в пальцах.
Через некоторое время он понял, что мозги больше не работают. Он уже не вертел находку — просто тупо смотрел на нее без единой мысли в голове. Серебристая фигурка кальмара, блестящая, совсем новенькая… Если присмотреться — красивая вещь. Кальмар схематичный, но узнается сразу, и в линиях кроется неуловимая сила.
Дима резко выпрямился. Фигурка совсем новенькая, а обломки лодки — или все-таки корабля? — пролежали в воде очень, очень долго. Дешевая китайская поделка облезла бы в морской воде за пару недель. Может, кто-то недавно выронил фигурку за борт и соседство с остатками корабля — случайность? Совсем недавно, вчера или даже сегодня: Дима знал, как быстро появляется склизкий налет микроскопических водорослей на любом попавшем в море предмете. Может, на острове есть и другие люди? Дима схватился за вторую пуговицу. Вряд ли это туристы — они наверняка остановились бы там, где игроки разбили лагерь. Может, сотрудники Пленского? Наблюдают за разгорающейся сварой и с хихиканьем потирают руки.
Нет, это уже паранойя какая-то. Дима потер фигурку, пытаясь понять, из какого материала она сделана. Серебристый металл, тяжелый и странно холодный: предмет до сих пор не нагрелся в руке. Никакой слизи, ни единой шероховатости или патины, будто не из моря вытащили, а достали из-под стеклянного колпака…
Краем глаза Дима заметил движение и поднял голову. Заходящее солнце било прямо в глаза, и Дима видел только темный силуэт человека, идущего вдоль пляжа. Но не узнать Леру было трудно — среди игроков не было никого эфемернее ее. На секунду показалось даже, что ее шатает под легчайшим бризом — но это просто снова заслезились глаза. Лера целеустремленно шла на Диму; догадавшись, что она замечена, девушка дружелюбно помахала рукой и слегка ускорила шаг.
Глаза Димы тоскливо заметались по сторонам, ища пути отступления. Даже если Лера пришла предложить союз — разговаривать совершенно не хотелось. Рядом с ней он чувствовал себя неполноценным, безмозглым эпикурейцем, променявшим совершенство на тупые развлечения. Дима готов был сбежать, как первоклашка от строгой учительницы, — но спрятаться было негде. «А давай ты свалишь отсюда», — тоскливо подумал Дима. Помнится, в детстве он верил, что если достаточно хорошо сосредоточится, то сможет повлиять на учителей силой разума, и по пол-урока проводил, мысленно твердя: «Не меня. Вызови к доске не меня». Он криво усмехнулся своим ассоциациям и, валяя дурака, сосредоточился на Лере.
Короткое головокружение, будто пляж внезапно встал дыбом и перевернулся. Дима зажмурился, открыл глаза и снова зажмурился, начисто потеряв ориентацию в пространстве. Он уже не сидел, а стоял; солнце, только что бившее в глаза, теперь находилось за спиной, а земля — чуть ближе, чем он привык видеть. Удерживать равновесие стало невероятно трудно, будто сместился центр тяжести тела.
Снова закружилась голова, и Дима, нелепо взмахнув руками, опустился на песок. Уставился на свои ноги, тонкие, как палки, с торчащими коленями, без единого волоска. Чужие. Ногти на длинных пальцах поблескивали розовым лаком. Замычав от ужаса, Дима попытался отползти в сторону, и чужие конечности задрыгались, упираясь в песок. Холодея, Дима поднял голову, пытаясь осмотреться. Перед ним на камнях сидел какой-то смутно знакомый парень, сутулый, лохматый, с красной, будто обваренной, кожей. Спокойная, расслабленная поза: задумался человек, ушел в себя… Или — вышел из себя? Узнавание обрушилось на Диму, как ледяной душ, и он всеми мыслями и телом рванулся к себе, в свое такое привычное, такое родное тело.
Теплый камень давит на копчик. Ноют обожженные солнцем плечи, и остро побаливает ладонь. Дима разжал кулак — свой собственный, знакомый до последнего волоска, криво срезанного ногтя, шрамика на указательном пальце… Синеватые углубления на ладони быстро набухли кровью: слишком сильно сжал фигурку кальмара, острые концы щупалец проткнули кожу.
Лера, растянувшаяся на песке, подтянула коленки, неловко встала. Пока девушка отряхивалась, Дима рассматривал ее ноги, худые и гладкие. И ногти накрашены — раньше он не замечал. Пока не пришлось панически дергать этими ногами, как своими… Да что ж это такое было, галлюцинация?
Лера откинула со лба волосы, растерянно усмехнулась:
— Ну вот, на ровном месте падаю.
— Что-то случилось? — спросил Дима, смутно надеясь, что ответ хоть что-нибудь объяснит.
— Просто споткнулась, наверное, — ответила Лера с легким раздражением. — Не знаю. Не важно. Я поговорить хотела…
«Не меня, — подумал Дима. С холодным, отстраненным вниманием посмотрел девушке в лицо. — Не меня…»
В этот раз он сумел удержать равновесие. Посмотрел на себя: нормально, сидит человек, думает о чем-то… Вид самого себя со стороны все-таки вызвал головокружение, и Дима на мгновение опустил веки. Его подташнивало. Так, а дальше что? Он хотел, чтобы Лера свалила… Дима осторожно развернулся и сделал несколько шагов к лагерю. Ощущения были терпимые, но очень странные: непривычная механика чужого тела давала о себе знать. Пройдя метров десять, Дима остановился. Уходить от самого себя было страшно, и вообще непонятно, как действовать дальше. Не может же он находиться в этом теле вечно? Дима сделал еще пару шагов и, запаниковав, потянулся обратно.
Он снова был собой. Сидел на теплом камне и бессмысленно пялился в спину уходящей Леры. Та, словно по инерции, прошла еще несколько метров, неуверенно обернулась, провела рукой по лбу. Дима напрягся, ожидая, что сейчас девушка вернется. Но она вдруг раздраженно передернула плечами и решительно зашагала прочь, к лагерю.
Дима обтер окровавленную ладонь об шорты. Руки мелко подрагивали, движения были медленными, как во сне: слишком силен оказался шок. Увесистая фигурка скользнула между мокрыми пальцами, будто настоящий кальмар, зарылась в песок. Дима, тихо вскрикнув, упал на колени, торопливо подхватил предмет и остался стоять на четвереньках, мучительно пытаясь найти ниточку, которая не даст ему свалиться в безумие.
И ниточка нашлась. Спасительная мысль замаскировалась под образ все той же строгой учительницы математики, которая, прохаживаясь между рядами парт, внушительно диктовала: «Предположим, что икс…» Предположим. Дима ухватился за это слово, как за спасательный круг. Предположим — просто примем как гипотезу, — что случившееся не было галлюцинацией. Что каким-то непонятным образом предмет позволил ему управлять телом девушки. Отбросим пока здравый смысл, будем смотреть только на факты. Фактов пока мало, но никто не мешает ему экспериментировать. «Если… то…» — привычно заработал мозг, выстраивая алгоритм.
