ЖОАШЕНУ ДЮ БЕЛЛЕ
В огромном этом мире, где от векаМы жить обречены,Природой рожденыДва племени — Богов и Человека.
У матери одной, с богами рядом,Росли мы искониИ небеса одниПронизывали дерзновенным взглядом.
Нам разум гордый даровал величье,Бессмертное подчас;С богами есть у насВсего одно, но веское различье.
Не быть тебе, мой друг, счастливым вечноИ вечно молодым,Мы таем, словно дым,А жизнь богов светла и бесконечна.
* * *
Исчезла юность, изменила,Угасла молодая сила,И голова моя седа.Докучный холод в зябких членах,И зубы выпали, и в венахНе кровь, но ржавая вода.
Прости, мой труд, мои досуги,Простите, нежные подруги,Увы, конец мой недалек,Мелькнуло все, как сновиденье,И лишь остались в утешеньеПостель, вино да камелек.
Мой мозг и сердце обветшали, —Недуги, беды и печали,И бремя лет тому виной.Где б ни был: дома ли, в дороге,Нет, нет — и обернусь в тревоге:Не видно ль смерти за спиной?
И ведь недаром сердце бьется:Придет, посмотрит, усмехнетсяИ поведет тебя во тьму,Под неразгаданные своды,Куда для всех открыты входы,Но нет возврата никому.
* * *
Когда средь шума бытияВ Вандомуа скрываюсь я,Бродя в смятении жестоком,Тоской, раскаяньем томим,Утесам жалуюсь глухим,Лесам, пещерам и потокам.
Утес, ты в вечности возник,Но твой недвижный, мертвый ликЩадит тысячелетий ярость,А молодость моя не ждет,И каждый день, и каждый годМеня преображает старость.
О лес, ты с каждою зимойТеряешь волос пышный свой,Но год пройдет, весна вернется,Вернется блеск твоей листвы,А на моем челе — увы! —Задорный локон не завьется.
Пещеры, я любил ваш кров, —Тогда я духом был здоров,Кипела бодрость в юном теле,Теперь, окостенев, я сталНедвижней камня ваших скал,И силы в мышцах оскудели.
Поток, бежишь вперед, вперед,Волна придет, волна уйдет,Спешит без отдыха куда-то,И я без отдыха весь векИ день и ночь стремлю свой бегВ страну, откуда нет возврата.
Судьбой мне краткий дан предел,Но я б ни лесом не хотел,Ни камнем вечным стать в пустыне,Остановив крылатый час,Я б не любил, не помнил вас,Из-за кого я старюсь ныне.
* * *
Пахарь, знай свои поляИ не бойся короля!Пусть монарх сидит на троне,Скоро в мир потустороннийОн отправится, поверь, —Всем открыта эта дверь.Всех накроет крышка гроба:Венценосная особаСядет в лодку СтарикаРядом с тенью мясника.Тем, кто жаждет славы ратной,Предзаказан путь обратныйС окровавленных полей.Честный труженик, смелей!Что для мертвых луки, копья?Что тебе судьба холопья? —Под плитою гробовойТы забудешь лемех свой.Радамант, судья суровый,Не смутится, седобровый,Перед блеском пышных латВместо нищенских заплат.Для Плутона не обузаНи клинок, ни аркебуза,Ни роскошный мавзолейОпочивших королей!
* * *
Прекрасной Флоре в дар — цветы,Помоне — сладкие плоды,Леса — дриадам и сатирам,Кибеле — стройная сосна,Наядам — зыбкая волна,И шорох трепетный — Зефирам.
Церере — тучный колос нив,Минерве — легкий лист олив,Трава в апреле — юной Хлоре,Лавр благородный — Фебу в дар,Лишь Цитерее — томный жарИ сердца сладостное горе.
* * *
Вчера сказал я: дай спою,Как Франк могучий рать своюНа галльский берег вывел смело!Но лира, мне наперекор,Презрев воинственный задор,Лишь о любви к Кассандре пела.
Я думал: в чем же тут секрет?Любовь я славил столько лет,Что лира попросту привыклаК словам любви, и ей нужныДругие две иль три струны,Чтобы другая песнь возникла.
И я немедля все, что мог, —Колки, и квинты, и смычок —Переменил рукой суровой,Взмахнул воинственно смычком, —Но лира прежним языкомМне о любви запела новой.
Прости, о Франк, но чтобы впредьВеличьем ратных дел греметьИ о себе напомнить миру,Проси потомка-короля,Пусть, мне аббатство уделя,Мою умилостивит лиру.
* * *
Храни вас Бог, весны подружки,Хохлатки, ласточки-резвушки,Дрозды, клесты и соловьи,Певуньи пташки голосисты,Чьи трели, щебеты и свистыВернули жизнь в леса мои.
Храни вас Бог, цветы-малютки,Фиалки, смолки, незабудки,И те, что были рожденыВ крови Аякса и Нарцисса,Анис, горошек, тмин, мелисса,Привет вам, спутники весны.
Храни вас Бог, цветные стайкиВлюбленных в пестрые лужайки,Нарядных, шустрых мотыльковИ сотни пчелок хлопотливых,Жужжащих на лугах, на нивахСреди душистых лепестков.
Сто тысяч раз благословляюВаш хор, сопутствующий маю,Весь этот блеск и кутерьму,И плеск ручьев, и свист, и трели, —Все, что сменило вой метели,Державшей узника в дому.
* * *
Мой боярышник лесной,Ты веснойУ реки расцвел студеной,Будто сотней цепких рукВесь вокругВиноградом оплетенный.
Корни полюбив твои,МуравьиЗдесь живут гнездом веселым,Твой обглодан ствол, но все жТы даешьВ нем приют шумливым пчелам.
И в тени твоих ветвейСоловей,Чуть пригреет солнце мая,Вместе с милой каждый годДомик вьет,Громко песни распевая.
Устлан мягко шерстью, мхомТеплый дом,Свитый парою прилежной.Новый в нем растет певец.Их птенец,Рук моих питомец нежный.
Так живи, не увядай, Расцветай, —Да вовек ни гром небесный,Ни гроза, ни дождь, ни градНе сразятМой боярышник прелестный.
* * *
Как только входит бог вина,Душа становится ясна.Гляжу на мир, исполнясь мира,И златом я и серебром —Каким ни захочу добром —Богаче Креза или Кира.
Чего желать мне? Пой, пляши —Вот все, что нужно для души.Я хмелем кудри убираю.И что мне почестей дурман!Я громкий титул, важный санПятой надменной попираю.
Нальем, друзья, пусть каждый пьет!Прогоним скучный рой забот,Он губит радость, жизнь и силу.Нальем! Пускай нас валит хмель!Поверьте, пьяным лечь в постельВерней, чем трезвым лечь в могилу!
ЖАВОРОНОК
Какой поэт в строфе шутливойНе воспевал тебя, счастливый,Веселый жаворонок мой?Ты лучше всех певцов на ветках,Ты лучше всех, что, сидя в клетках,Поют и летом и зимой.
Как хороши твои рулады,Когда, полны ночной прохлады,В лучах зари блестят поля,И пахарь им взрезает чрево,И терпит эту боль без гнева,Тебя заслушавшись, земля.
Едва разбужен ранним утром,Росы обрызган перламутром,Уже чирикнул ты: кви-ви!И вот летишь, паря, взвиваясь,В душистом воздухе купаясь,Болтая с ветром о любви.
Иль сереньким падешь комочкомВ ложбинку, в ямку под кусточком,Чтобы яйцо снести туда,Положишь травку иль пушинкуИль сунешь червячка, личинкуПтенцам, глядящим из гнезда.
А я лежу в траве под ивой,Внимая песенке счастливой,И как сквозь сон, издалекаМне слышен звонкий смех пастушки,Ягнят пасущей у опушки,Ответный голос пастушка.
И мыслю, сердцем уязвленный:Как счастлив ты, мой друг влюбленный!Заботам неотвязным чужд,Не знаешь ты страстей боренья,Красавиц гордого презренья,Вседневных горестей и нужд.
Тебе все петь бы да резвиться,Встречая солнце, к небу взвиться(Чтоб весел был и человек,Начав под песню труд прилежный),Проститься с солнцем трелью нежной, —Так мирный твой проходит век.
А я, в печали неизменной,Гоним красавицей надменной,Не знаю дня ни одного,Когда б, доверившись обману,Обманом не терзал я рануБольного сердца моего.
* * *
Иные, сбросив плоть свою,Являются в краю далеком:Кто превращается в змею,Кто камнем станет ненароком.
Кто — деревом, а кто — цветком,Кто — горлицей, кто — волком в чаще,Тот — говорливым ручейком,А этот — ласточкой летящей.
А я зерцалом стать готов,Чтоб ты всегда в меня глядела,Иль превратиться в твой покровИ твоего касаться тела.
Мне б стать водою, чтоб ласкатьВолной дрожащей стан пригожий,А может быть, духами стать,Впитаться этой нежной кожей.
Мне б лентой стать, чтобы обвитьВот эти перси молодые,Я мог бы ожерельем бытьВокруг твоей точеной выи.
Я был бы всем, я стать не прочьТвоих прекрасных губ кораллом,Чтоб в поцелуях день и ночьК ним прикасаться цветом алым.
* * *
Ax, если б смерть могли купитьИ дни продлить могли мы златом,Так был бы смысл и жизнь убитьНа то, чтоб сделаться богатым, —
Чтоб жизнь была с судьбой в ладу,Тянула время, как хотела,И чтобы смерть, пускай за мзду,Не уносила дух из тела.
Но ведь не та у денег стать,Чтоб нам хоть час да натянули,Так что за толк нагромождатьПодобный хлам в своем бауле?
Нет, лучше книга, мой Жамен,Чем пустозвонная монета.Из книг, превозмогая тлен,Встает вторая жизнь поэта.
* * *
Я умираю, нет мне мира —Ты говоришь, что только лираМеня влечет, что я поюВсегда одну любовь свою.
Ты прав, я признаю отныне:Угодно так моей Богине —Я нег не мыслю без тревог,И по-другому жить не смог.
Когда Любовь, огонь мятежный,Душой овладевает нежной,Не избежать ее сетей,Не удержать ее страстей.
Но ты, Пакье, дарами первыйБыл щедро наделен Минервой,Ты пылким духом награжденИ не для праздности рожден.
Пусть наших Королей деяньяИ слава обретут сияньеВ твоем витийственном труде.Честь Франции храни везде!
А мне оставь удел бесславный:В веселье, в болтовне забавнойУ милой в ветреном пленуЖить, наживая седину.
* * *
Ты, меня целуя, Жанна,Повторяешь непрестанно,Что я стал и стар и сед,Ты целуешь и хохочешь,Бедный возраст мой порочишь,Ты сцарапать ногтем хочешьБелизну почтенных лет.Но черно иль поседело —Поцелуям что за дело?Белый конь еще силен,Целовать умеет он.Так целуйся, а другогоИ не требуй от седого.
* * *
Большое горе — не любить,Но горе и влюбленным быть,И все же худшее не это,Гораздо хуже и больней,Когда всю душу отдал ейИ не нашел душе ответа.
Ни ум, ни сердце, ни душаВ любви не стоят ни гроша.Как сохнет без похвал Камена,Так все красотки наших дней:Люби, страдай, как хочешь млей,Но денег дай им непременно.
Пускай бы сдох он, бос и гол,Кто первый золото нашел,Из-за него ничто не свято.Из-за него и мать не мать,И сын в отца готов стрелять,И брат войной идет на брата.
Из-за него разлад, раздор,Из-за него и глад и мор,И столько слез неутолимых,И, что печальнее всего,Мы и умрем из-за него,Рабы стяжательниц любимых.
РЕКЕ ЛУАР
