Я просидел в баре еще час и, вероятно, немного перебрал с коктейлями, закусывая их оливками и картофельными чипсами из маленьких блюдец, стоявших на барной стойке. Все это время я старался, насколько это было вообще возможно, хотя бы ради приличия, не смотреть в сторону девушки, однако непрестанно думал о том, как лучше ей представиться. В конце концов я понял, что мудрить в этом деле не стоит.
Но вот как быть с этим стариканом? Да и черт возьми, ее призывный взгляд оставался первым и единственным за весь вечер. Неужели я ошибся? Или она просто ждет инициативы с моей стороны? Боже, ну сделай же так, чтобы он оказался ее отцом!
Она с видимым наслаждением потягивала мартини. Старик налегал на красное вино. Я попросил официанта принести им еще выпивки и записать ее на мой счет. Я уже успел перекинуться парой слов с барменом по имени Франческо, дружелюбным, щуплым парнишкой с юга. Но он был не в состоянии рассказать мне что-нибудь новое о них, твердя, что эта пара не проживает в гостинице. Обретаясь в отеле, я и сам знал это наверняка.
Как бы то ни было, вскоре мое угощение оказалось у них на столике. Девушка и старик не скрывали своего удивления. Придав лицу по-детски невинное выражение, красотка принялась расспрашивать официанта. Он кивнул в мою сторону и чуть заметно улыбнулся. Затем обернулся ее пожилой спутник. Он впился в меня взглядом пылавших, как раскаленные угли, глубоко посаженных глаз, но я обнаружил, что улыбаюсь в ответ, посматривая в сторону. Время, казалось, остановилось. Но лишь на мгновение. После чего девушка сказала что-то официанту, и он бодрым шагом направился к моему столику.
— Мистер Коллинз, сэр, тот джентльмен и юная леди благодарят вас и настаивают на том, чтобы вы присоединились к ним.
Это было, пожалуй, даже больше, чем то, на что я осмеливался рассчитывать в тот момент.
Встав из-за столика, я окончательно убедился, что выпил лишнего. Усилием воли мне удалось собрать остатки трезвого рассудка и подойти к их столику. Они остались сидеть, как и прежде. Голосом, в котором слышался шелест сухой травы, старик произнес: «Пожалуйста, садитесь». Официант со стулом наготове уже появился за моей спиной.
— Питер Коллинз, — представился я. — Как поживаете, мистер… э…
— Карпетес, — подхватил он. — Никос Карпетес. А это моя жена Эдриен.
Никто из них и не подумал протянуть мне руки, впрочем, это меня не смутило. Меня смутил, а точнее, ошарашил тот факт, что они были мужем и женой. Должно быть, он очень, очень богат, этот Никос Карпетес.
— Я безмерно признателен за приглашение, — сказал я, пытаясь изобразить улыбку на лице, — но уже вижу свою досадную ошибку. Видите ли, мне показалось, что вы говорили по-английски, и я…
— Приняли нас за англичан, — закончила девушка мою фразу. — Ничего удивительного, весьма частое заблуждение. Я армянка по происхождению, Никое — грек. Я не знаю греческого, Никое не говорит по-армянски, но мы оба говорим по-английски. Вы остановились в этой гостинице, мистер Коллинз?
— Да, но… В общем-то еще один день, ночь, а затем, боюсь, придется вернуться в Англию. — Я произнес это с грустным выражением лица и пожал напоследок плечами.
— Боитесь? — шепотом переспросил старикан. — А какая опасность в том, что вы возвращаетесь домой?
— Это такое выражение, — пояснил я. — Я хотел сказать, что боюсь, мой отпуск уже заканчивается.
Он улыбнулся странной, задумчивой улыбкой, и лицо его сморщилось, напоминая небольшой грецкий орех.
— Но ваши друзья, должно быть, будут рады вашему возвращению. Ваши любимые, близкие люди?
Я покачал головой.
— Лишь горстка друзей, из них близких — ни одного, любимых — тем более. Я одинок, мистер Карпетес.
— Одинок? — Его глубоко посаженные глаза блеснули, а руки, вцепившиеся в край стола, задрожали. — Мистер Коллинз, вы не…
— Мы понимаем, — перебив его, вступила девушка, — несмотря на то что мы супруги, по сути, мы тоже одиноки.
Видите ли, деньги сделали Никоса нелюдимым. Он нездоров, да и жизнь коротка. Он не желает тратить драгоценное Время на легкомысленные связи. Что касается меня, то могу вам сказать: люди не понимают наших отношений с Никосом. Им любопытно, но я очень закрытый человек, то есть тоже, можно сказать, нелюдима.
В ее голосе не было ни малейшего намека на осуждение ИЛИ обвинение, и все же я счел своим долгом сказать следующее:
— В мои намерения не входило совать нос в ваши дела, миссис…
— Эдриен. — Она улыбнулась. — Пожалуйста, называйте меня так. Я совсем не хочу, чтобы вы думали, что мы можем представить себе такое! Вовсе нет! Но я все равно скажу вам, что объединяет нас с Никосом. Чтобы покончить с этой темой раз и навсегда.
Ее муж, поперхнувшись, закашлялся и затопал ногами. Я вскочил и схватил его за руку, но он оттолкнул меня, сделав это, как мне показалось, с некоторым отвращением. В то же время Эдриен позвала официанта.
— Проводите, пожалуйста, мистера Карпетеса в уборную, — распорядилась она на хорошем итальянском, — и, будьте добры, помогите ему вернуться назад, к столику, после того как он придет в себя.
Уходя, Карпетес начал бурно жестикулировать. Возможно, старик пытался выразить таким образом свое сожаление но поводу случившегося, но, вновь зашедшись кашлем, он, пошатываясь, вышел, поддерживаемый официантом.
— Мне очень жаль, — произнес я растерянно, так как не знал, что подобает говорить в таких ситуациях.
— У него случаются приступы, — ответила она невозмутимо. — Я уже привыкла к ним.
Некоторое время мы просто сидели молча. В конце концов я не выдержал:
— Вы собирались рассказать мне…
— Ах да… я совсем забыла. Это симбиоз.
— Простите?
— Да, мне нужна эта красивая жизнь, которую он в состоянии обеспечить, а ему, в свою очередь, необходима моя молодость. Таким образом, мы отвечаем потребностям друг друга.
Значит, старушка с дурачком была вовсе не так уж далека от истины. Сделка здесь явно имела место: сделка между Карпетесом и его женой. В ту же минуту я почувствовал, как по спине забегали мурашки. Черт возьми, да ведь имя Никос даже созвучно Некросу! И вдобавок ко всему это юное создание… Совпадение, конечно. В конце концов, все взаимоотношения — своего рода сделки, одни хуже, другие лучше.
— Однако как долго это продлится? — спросил я. — Сколько еще времени это будет вам интересно?
Она пожала плечами:
— Я обеспечена. А он будет наслаждаться моим обществом до конца своих дней.
Я кашлянул, прочистив горло, и натянуто усмехнулся:
— А тут я — не любопытствующий.
— Нет, вовсе нет. Я хотела, чтобы вы все-таки поняли.
— Хорошенькое дело. — Я пожал плечами. — Но не слишком ли подробно для первого раза?
— «Первого раза»? Вы что, думаете, что, купив мне выпивку, вы приобрели право на дальнейшее общение?
От неожиданности я вздрогнул.
— Вообще-то…
Она очаровательно улыбнулась, и мой мир снова засиял всеми оттенками радуги.
— Совсем не обязательно было тратиться на выпивку, есть ведь и другие способы.
Я вопросительно взглянул в ее глаза.
— Другие способы?
— Узнать, англичане мы или нет.
— Ах так!
— Вот и Никос. — Она опять улыбнулась. — Нам пора идти. Ему нехорошо. Скажите, вы будете завтра на пляже?
— О, разумеется! — сразу же ответил я. — Обожаю плавать, знаете ли.
— И я тоже, вот и поплаваем вместе.
Ее муж вернулся за столик уже без посторонней помощи. Он выглядел немного лучше: уже не таким сморщенным, как раньше. Не садясь, он ухватил спинку стула одной рукой и так крепко сжал ее, что костяшки его пальцев заметно побелели под натянувшейся, сухой, как пергамент, кожей.
— Мистер Коллинз… — с каким-то похрустыванием в голосе начал он. — Эдриен… мне жаль…
— Вам не за что извиняться, — сказал я, вставая со своего места.
Эдриен поднялась следом.
— Нам нужно идти. А ты ведь остаешься, верно, Питер? Спасибо за помощь, дальше, я думаю, мы справимся сами. Возможно, увидимся на пляже!
Не оглядываясь, они зашагали к выходу.
III
Они не были постояльцами этой гостиницы — просто заглянули в бар пропустить по стаканчику. Здесь было все понятно, хотя мне, конечно же, хотелось бы думать, ЧТО она появилась тут неслучайно. Моя гостиница была, скорее всего, второсортной по сравнению с тем местом, где жили они. Я представил, что они разместились в одном из тех маленьких, недоступных простым смертным отелей, которые затеряны меж средиземноморских пиний высоко в уступах Лигурийских гор. В таких местах огни, сверкая в ночи, притягивали деньги, а музыка лилась из маленьких дансингов под открытым небом, словно смех небожителей.
Если мой рассказ звучит чересчур поэтично — виной тому она. Выражаясь точнее, та прекрасная девушка, что была вместе с высохшим, сморщенным, как грецкий орех, старикашкой. С одной стороны, мне было искренне жаль его. Но только с одной стороны.
