— Зачем? — удается прохрипеть мне.
— Затем, что хотела снова тебя увидеть — вот зачем, — отвечает Эстер. — А бабочки… я выпустила их в своей комнате и каждый раз, наблюдая за ними, думала о тебе…
— Это лучшее признание в моей жизни, — с улыбкой констатирую я.
А Эстер добавляет:
— В прошлую субботу умерла последняя…
— Они и так прожили слишком долго, — разговор о привычном успокаивает меня, и я немного расслабляюсь. — Я выращу тебе новых… Еще краше прежних. Обещаю! — мне даже удается приобнять девушку без нервного срыва, и Эстер реагирует поцелуем в скулу. Поворачиваю голову, и наши губы привычно сталкиваются…
Сегодня все ощущается иначе…
Острее, что ли…
Более возбуждающе.
Кто-то из нас стонет… наверное, все-таки я… Эстер стягивает с меня футболку.
— Расскажи, почему ты начал разводить бабочек? — спрашивает она в процессе. — Почему именно бабочки?
— Бабочки? — повторяю, как бы в недоумении, мысли разбегаются, вспархивают только что оперившимися птенцами. Не уверен даже, что все еще помню свое имя…
— Расскажи мне про бабочек, — настойчиво просит Эстер. — Как ты их называл, Papilio Demoleus… Troides Rhadamantus…
— Cetrosia Biblis, — добавляю на выдохе. — Как тебе удалось их запомнить?
— У меня был хороший учитель, — улыбается та. И снова интересуется: — Так с чего все началось? Расскажи. — А сама продолжает водить пальцами по моему телу.
Мне тяжело сосредоточиться, но я прикладываю усилие:
— Думаю, все началось с мамы, — отвечаю в задумчивости.
— С твоей мамы?
— Да, у нее была камея в виде бабочки, и я всегда восхищался ее резными крылышками. Мама очень любила эту вещицу… — Замолкаю все в той же задумчивости, а потом продолжаю: — После несчастного случая мне было очень плохо… боли в спине и… мысли об инвалидности: что это на всю жизнь… что я безногий калека, что… — ощущаю комок в горле и с трудом сглатываю его. — В общем однажды я лежал на кровати и заметил ночного мотылька, залетевшего в распахнутое окно: тот кружил вокруг настольной лампы в подобии ритуального танца, а утром… лежал мертвым на полу у стола. Мне стало любопытно, что он и как — начал рыскать в интернете и наткнулся на сайт разводчиков бабочек. Так все и началось…
Пять лет назад. А как будто бы в другой жизни…
— Спасибо, что рассказал, — шепчет Эстер мне на ухо, и я возвращаюсь в реальность. — Это дорогого стоит… — Потом приподнимается, нависая надо мной, так что кончики ее волос щекочут мне грудь: — А теперь просто доверься мне, ладно? — понимаю, что не заметил, как Эстер оказалась абсолютно обнаженной. Должно быть, неспроста завела разговор о бабочках… — Я сделаю так, чтобы тебе было с чем сравнивать… в следующий раз, когда ты соберешься прыгать с парашютом. — И улыбается: — Ты ведь прыгнешь еще раз, правда?
— Вместе с тобой обязательно.
Она целует меня в шею, в ключицу, опускается ниже, к животу, выцеловывая дорожку вдоль линии волос… до самого того момента, как я перестаю дышать.
— Эстер…
— Просто доверься мне, ладно. Сегодня я буду твоей бабочкой…
И я делаю глубокий вдох.
Просыпаюсь в одиночестве — Эстер нет. И если бы не криво стоящая лампа на столе, ничто и вовсе не намекало бы на ее ночное появление в моей комнате…
Как будто бы мне приснился неожиданно яркий… и весьма эротический сон! Невольно краснею и луплю кулаком по покрывалу: все еще не могу поверить в случившееся… Хочется скакать по комнате, орать во все горло и одновременно размахивать руками. Меня переполняет яростная энергия, и я собираюсь выплеснуть избыток на тренажерах.
Который час?
Вопрос выкристаллизовывается в моей голове одновременно с вежливым стуком в дверь…
— Алекс, ты уже проснулся? — слышу голос Шарлотты и натягиваю покрывало повыше.
— Да, в чем дело? — из-за нервозности это выходит довольно резко: под покрывалом я абсолютно голый, и мне кажется, что Шарлотта сразу же догадается об этом.
Она кажется удивленной, когда отвечает с порога:
— Просто Стефани ждет в спортзале, а тебя все нет…
Вот ведь незадача! Я совершенно забыл о ней.
— Который час?
— Начало десятого.
— Передай, что я скоро буду…и… спасибо, что разбудила.
Та одаривает меня дружеской полуулыбкой, пожимает плечами и выходит, плотно прикрыв за собой дверь. Мысленно я вскакиваю с кровати, натягиваю на себя спортивную форму и несусь в ванную со скоростью выпущенной из револьвера пули, но на самом деле все с точностью да наоборот: я медлителен и неуклюж, как индийский слон — и несоответствие желаний и возможностей нагоняет на меня разом всколыхнувшуюся хандру.
А тут еще эти шарики: за вчерашний день дом оброс ими, словно коралловыми полипами — Шарлотта, должно быть, скупила целый магазин.
Нет, я не стану хандрить… только не теперь, когда у меня есть Эстер… и воспоминания об этой ночи. Позволяю воздуху наполнить мои легкие до предела, а потом резко выдыхаю, как бы исторгая вместе с ним и свое испортившееся настроение. Почти помогает…
— Привет, Стеф! — Белоснежные волосы девушки собраны в тугую косу, кончик которой она теребит в руке — и даже не улыбается.
— Ты опоздал, — пеняет она мне с укором. — Впервые за последний год…
— Возможно, у меня есть достойное оправдание…
Стефани складывает руки на груди.
— Только не говори, что именинникам все прощается. Со мной этот номер не пройдет! — а потом указывает на трицепс-машину, мол, давай, покажи на что ты способен.
Послушно выруливаю к тренажеру, и только после этого слышу тихое:
— С днем рождения, Алекс. — И в знак признательности салютую рукой.
После этого мы работаем в тишине; Стеф какая-то странная в последнее время, но мне недосуг зацикливаться на этом… Может, у нее проблема с парнем, а я сам слишком жду новой встречи с Эстер, чтобы выслушивать истории о ее душевных терзаниях. Эгоистично, знаю, но я реально не готов загружать себя посторонними проблемами.
Через час к нам заглядывает Шарлотта с двумя стаканами мятного лимонада и напоминает о праздничном обеде в мою честь.
— Дедушка с Глорией будут через час, — продолжает информировать она нас. — А ты, Стеф, сможешь прийти? Твои планы не изменились?
Та бросает на меня быстрый взгляд, а потом мнется в нерешительности:
— Даже не знаю… может быть, и приду…
— Приходи, конечно, — воодушевленный мыслями об Эстер, я делаюсь донельзя дружелюбным, и Стефани как будто бы тоже оттаивает.
— Если ты этого хочешь, — пожимает она плечами. А я добавляю:
— Как раз будет возможность получше познакомиться с Эстер. Уверен, вы найдете с ней общий язык!
Стефани слишком хорошо воспитана, чтобы показать свои истинные чувства, но я успеваю подметить, как дергается ее левое веко. С ней всегда так при упоминании имени Эстер…
— Непременно так и будет, — спешит прервать затянувшееся молчание Шарлотта, а потом я направляюсь к себе, чтобы принять душ и приготовиться к нашему семейному торжеству.
Я почти вижу, как знакомлю Глорию с Эстер, и предвкушаю ее удивленное «озорник», сопровождаемое шлепком по плечу. Ей точно понравится моя новая девушка, ей и всем остальным тоже! Расправляю манжеты на белой, пахнущей цветочным ополаскивателем рубашке и вспоминаю нежную кожу Эстер, источающую стойкий аромат нарцисса и мускуса: как упоительно было утыкаться носом в изгиб ее длинной шеи, пьянея от терпкого желания обладать и любить дивное тело в своих руках.
Внизу нарастает суета: хлопают двери, звенит посуда, голоса моих родных сливаются в один общий, неумолчный хор… Я почти готов присоединиться к ним, когда тренькает мой телефон: возможно сообщение от Эстер — она так и не ответила мне сегодня.
Гляжу на экран: нет, это не Эстер. Номер неизвестный. Видеофайл.
От кого?
Подношу палец к экрану, невольно замирая… Видео трехминутное, наверное, поздравление.
… Гремит музыка. Это какой-то клуб. Огни стробоскопа выхватывают из полумрака то один участок полутемного здания, то другой… Танцуют люди. Камера смещается, и я вижу девушку… полуголую девушку, танцующую у шеста. Стриптизерша. Черные блестящие волосы, длинные ноги и… обнаженная грудь, при виде которой у меня даже сердце останавливается, а потом частит с новой силой. И это вовсе не возбуждение, нет, — прозрение…
