— Нюх, Фонарщик — здесь Фрости, сворачивайтесь. Ситуация шесть-три один, код красный. На приёме….
Наушник мурлыкнул тоном входящего отклика, послышались отдалённые голоса оперативников:
— Фонарщик принял шесть-три-один, "красный"… иду.
Чуть погодя раздался совсем близкий флегматичный до зевоты бас Джоша. Этого увальня никогда толком не поймёшь, слишком уж он зациклен на своей работе. Сутками может сидеть в засаде и караулить добычу, словно паук.
— Нюх принял шесть-три-один, "красный"… уже в пути.
Глянув на часы и прикинув расчетное время подхода отстающих, я прикинул как удобнее будет начать поиски. Развернув свой командирский "ровер"(12) и включив оперативный канал обмена данными вызвал на небольшой, четырнадцатидюймовый экран, карту района. Сразу засветились значки курсирующих на северо-востоке двух вертолётных облетающих дорогу от базы к станции. Появились иконки нашего отряда, а так же медленно ползущей по дороге на станцию транспортной колонны. Теперь все грузы сопровождал усиленные бронегруппы из состава охранной роты базы или ж/д узла. Светло-голубыми, в отличие от армейских тёмно-синих, обозначались многочисленные подразделения контракторов. Они так же шарили где-то на северо-востоке, где было оборудовано несколько новых аутпостов "Блэкстоун Сауз". Квадрат, обозначенный плавающей красной штрихованной линией, охватывающей весь юг района, обозначал примерную зону нашего поиска. Место где крюк снял "растяжки" было почти на самом краю зоны, дальше уже начиналась территория головорезов Майка. Введя поправку, я увидел, что идти до места примерно шесть часов, а начать плотное прочёсывание получится только завтра, к рассвету.
— Эл-Ти, мы в часе ходу от вашей позиции, ждём указаний.
Я выключил "ровер" и ответил Фонарщику, чтобы остались на месте, компьютер чётко показал их положение, считывая информацию с индивидуальных маяков слежения. Не всегда они работают как надо, однако лучше когда они есть. Сделав знак парням выдвигаться, я двинулся вперёд, чтобы встать замыкающим. По еле видимой тропе мы колонной по одному стали спускаться с поросшего высоким кустарником склона плоского холма, чтобы выйти как раз в точку где уже ждали нас Фонарщик и Нюх. Сейчас важно незаметно подойти к "секрету русских и проследить время смены поста. Не надеясь на скоро входящий в нашу зону ответственности спутник, я всё же предпочитал увидеть русских своими глазами, чтобы потом организовать выходящим на акцию диверсантам достойный приём.
Лес, тут в Сибири, совершенно не такой как даже в центре подготовки на Аляске: деревья стоят плотно, трава и кустарник на треть больше своих ближайших родственников и заросли местами совсем непроходимы. Несмотря на постоянно льющий дождь, воздух не такой влажный, это с непривычки напрягает. Трижды нам пришлось менять маршрут, потому как злобно шипящий от досады Нюх терял направление и даже навигационные приборы помогали не особо — погода портилась, сильный шквалистый ветер гнул верхушки деревьев, данные наручных приборов GPS обновлялись как-то неохотно, пришлось ориентироваться исключительно по обычному, магнитному. Но тут возникла ещё одна трудность — вблизи горного кряжа, стрелка самого простого и надёжного компаса вертелась как сумасшедшая. Выручало то, что Нюх загодя определил ориентиры и теперь вёл группу исключительно по оставленным приметам. Местность пошла под уклон, группа перестроилась левым уступом, бойцы разошлись на рабочую дистанцию. Оставалось надеяться, что в эти три-четыре часа, нам удастся обнаружить русский патруль и не засветиться самим. Лес неожиданно поредел, почва стала более сухой и каменистой, уровень маскировки существенно снизился, теперь вражеский наблюдатель имеет шанс засечь нас по движению. Неделю назад полученные комплекты лесного камуфляжа, обшитые нитяной бахромой с цифровым пиксельным общим фоном подходили идеально для местных условий. Однако, побегав в них на полигоне в окрестностях базы, я убедился, что движение и силуэт он маскирует пусть и хорошо, но три раза из пяти, я находил бойцов на любой дистанции. То обстоятельство, что против нас будут играть в основном неумелые дилетанты, как фактор преимущества над противником я отмёл сразу. Противника лучше переоценить, нежели вести себя небрежно с загнанными в угол людьми. Каратели часто несли потери именно потому, что с презрением относились к беженцам, прятавшимся по лесам в странных вырытых похоже очень давно бункерах. Порой, те преподносили ученикам Майка неприятные сюрпризы, в виде ловчих ям с кольями на дне, либо неуправляемыми минными полями состоящими из самодельных фугасов, развешенных на деревьях и прикопанных в грунте. Нередко поисковые группы гибли в полном составе, но всё же это были скорее исключительные эпизоды. Однако, я никогда не позволяю себе с небрежностью относиться к своим людям, ведь недооценивая врага, я прежде всего ставлю под удар именно их. Помню, капитан Макнайт, мой первый командир заставил меня побывать вместе с ним у вдовы его подчинённого, человека мне совершенно незнакомого. Лицо побледневшей, небогато одетой пожилой латиноамериканки — матери погибшего, я никогда не забуду. Наконец, когда сумерки вынудили отдать приказ об использовании приборов ночного видения, Джош вызвал меня по короткой связи.
— Фрости, здесь Нюх, есть визуальный контакт на два часа, удаление сорок метров.
Момент встречи, даже если ты к ней готовишься, это всегда неожиданность. Доклад Джоша вызвал эхо нервной дрожи, пробегавшей по телу в тот первый раз, когда я ещё неопытным новобранцем в первый раз наткнулся на сидящего в засаде серба. Тогда адреналин словно затопил сознание, почти глуша вбитые на тренировках инстинкты, хотелось просто рефлекторно выстрелить, но это был импульс. Сейчас только эхо того волнения, но азарт остался, плавно вскинув автомат к глазам, провожу слева на право по сектору перед собой… ага, вот овраг и скрючившиеся там тела русских. Они почти не шевелятся: один прислонился к дальней стенке окопа, голова опущена на грудь…дремлет. Второй, девушка или подросток — замер в противоположном, более низком углу окопа, смотрит в темноту через оптику оружия… идиот включил активный режим, вот как Нюх его нашёл!
— Фрости всем игрокам: предельное внимание — Говорю шёпотом, но ларингофон рации чётко ловит каждое слово — Рассредоточится, работать мягко… дистанция до игрового стола — восемь щелчков. Ждём новую раздачу, потом работаем выбывших игроков. Нюх, постарайся вычислить дилера, он нужен обязательно.
Теперь мы дождёмся пересменки и часть группы пойдёт за уставшими часовыми, чтобы проследить их маршрут, а оставшиеся после первого доклада новой смены о том, что всё спокойно, берёт и их. У одного их дозорных я заметил радиостанцию, значит это старший. Среди вновь прибывших тоже будет кто-то подобный кого-то из них обязательно нужно взять живым. Пока что группа рассредоточилась по склонам оврага, нас от наблюдательного поста русских отделяет метров восемьдесят. Место для такой чащобы почти что открытое: просветы между хилыми деревцами достигают пяти-шести метров. Кругом заросшее кустами каменное основание, деревья растут плохо, но вокруг море колючего кустарника иногда полутораметровой высоты. Но это в идеале, пока мы не выясним способ связи с основным отрядом, русских трогать нельзя, чтобы не спугнуть. Присев возле ствола старой сосны, я осторожно пристроил автомат в развилку нижней ветви и ещё раз глянув на русский "секрет" замер в ожидании.
Лежать неподвижно, любой, даже прошедший тренировку разведчик сможет не больше пары часов, это целое искусство — двигаться так, чтобы сохранять внешнюю статику и в то же время разминать мышцы. Враг не будет ждать пока ты разотрёшь затекшую конечность или разработаешь одеревеневший от напряжения палец. Само собой есть препараты помогающие снять усталость, двигаться плавно даже спустя шесть-восемь часов неподвижного сидения в засаде, но после таких пилюль или уколов резко садится зрение, лично у меня потом пару дней жутко ноют почки. Поэтому я сам и все парни из отряда тренируемся в "змеиной гимнастике". Поочерёдно напрягая и расслабляя разные группы мышц и меняя опорные точки раз в два часа, можно сохранять внешнюю неподвижность почти сутки. Мой личный рекорд составил восемнадцать часов, после чего как обычно прохождение полосы препятствий, стрельба и спарринг врукопашную. Парни в отряде отличные, свою группу я подбирал пять лет, уверен в каждом почти на пятьдесят процентов, поскольку даже на себя смогу положиться только на пятьдесят один. Ветер уже стих, дождь всё ещё накрапывал капли оседали на ветках деревьев и листьях кустарника тяжёлыми, тускло поблескивающими в неярком лунном свете бусинами. Глянув в прицел винтовки, я ещё раз всмотрелся в хорошо различимую позицию русских. Там всё было спокойно, один видимо задремал, зарывшись в накидку, какие у нас выдают армейским рейнджерам… чёрт, так это она и есть! Видимо обдирая тупы, эти твари забирали всё, чему они смогли найти применение. Второй русский что-то жевал, перерываясь на затяжки делаемой из мундштука заплечной фляги-"медузы", тоже скорее всего трофейной. Нет, полковник прав: этих так просто не взять, подобная экипировка была только у исчезнувшего на севере отряда разведчиков, каждый там не новичок, завалить сорок человек так, чтобы остаться в плюсе, это не может оказаться простым везением. Решено, как только приходит смена, живьём нужно брать только двоих, для этих, что в овраге я сам не пожалею пули. Неожиданно ожила рация, последовал доклад от тылового охранения, там сидело двое: Нэд Кахил, по прозвищу Кабан и Райли Дэвис, которого все звали Напёрсток, за пристрастие к игре в три золотника. Райли был мастером и виртуозно вертел напёрстки, благодаря его умениям и азарту помощника интенданта базы, мы теперь имеем годовой запас душистого мыла и мягчайшей туалетной бумаги.
