Легкое постукивание по плечу заставляет меня стихнуть.
— Аина. Воды выпей, — перед глазами возникает стакан.
Я обхватываю его обеими руками, но к губам не подношу и, содрогнувшись всем телом, опускаю голову.
— Я не заслужила, — сиплю я, уставившись в стеклянный ободок. — И это дорого.
— Есть вещи дороже денег, Аина, — надтреснуто произносит отчим, возвращаясь в кресло. — Я вот после второго приступа задумался о многом. В конечном итоге, важнее всего жить так, чтобы на душе было спокойно. Мне будет спокойно, если у всех моих детей будет уверенность в будущем. Я-то себя все молодым считал, а на деле вон как вышло.
— Не говорите так, пожалуйста… — слова льются из меня торопливым сбивчивым потоком. — Вы еще совсем молодой… И я знаю про вашу женщину… Не нужно ее от меня скрывать. Это ведь ваш дом, и вы имеете право на счастье. Я буду рада с ней подружиться.
Петр усмехается, тянет к себе очки и начинает крутить их в руках.
— Ладно, Аина. В общем, ты меня поняла. Риэлтор с тобой в понедельник свяжется. На ремонт в квартирах не смотри. Его всегда можно сделать. Главное, чтобы дом был свежий и месторасположение нравилось.
Мне хочется посидеть с ним еще, но я знаю, что запас времени, отведенный на душевные разговоры, у отчима ограничен. Поднявшись, забираю со стола бумажный платок и быстро промакиваю им глаза.
— А остальные не будут против?
Отчим вскидывает седеющие брови.
— А кто-то должен быть против?
— Не знаю… Арсений.
— Так идея его была, если помнишь. Вряд ли мои дети выросли жмотами, считающими чужие деньги.
Я сглатываю восставший ком в горле и пытаюсь улыбнуться.
— Нет, конечно. Ваши дети самые замечательные, — мои слова давно не звучали настолько искренне.
Я выхожу за дверь, придерживая ее, чтобы не хлопнула. Глаза все еще мокрые, но на губах дрожит улыбка. Удара не случилось. Даже напротив. Сейчас мне хочется обнять весь мир. Петр заботится обо мне.
Появление Арсения в коридоре застает меня так внезапно, что я не успеваю собраться. Судя по спортивной одежде, он собирается спуститься в спортзал. Его взгляд касается моего заплаканного лица, брови едва заметно дергаются к переносице. Ему наверное странно, что я улыбаюсь.
— Все нормально?
— Петр хочет купить мне квартиру, — выпаливаю я. — Ты знал?
Он кивает спокойно, без улыбки.
— Знал. Поздравляю тебя.
Как так вышло, что мы стали общаться вот так? Как самые нормальные люди? Я привыкла к постоянному противостоянию с ним, даже когда мы состояли в подобие отношений. Искать скрытые мотивы, злиться, сравнивать и выискивать его недостатки. И сейчас все это куда-то исчезло. Я смотрю на него и вижу самого идеального мужчину. Который теперь не хочет быть со мной.
Он движется в мою сторону. Поравнявшись, задевает взглядом так быстро, что я даже не успеваю покрыться мурашками, и идет дальше, к лестнице.
— Ты ведь ее не любишь, — говорю я, не пытаясь сделать так, чтобы Арсений услышал.
Мне чудится, что он остановился, но когда я смотрю в его сторону, Арсений продолжает спускаться.
Я стою без движения еще несколько секунд, после чего решительно разворачиваюсь на пятках к комнате сестры. Я должна попробовать с ней поговорить, потому что подходящего момента может и не появиться.
Луиза открывает дверь после второго стука. Она загораживает собой дверной проем, и внутрь меня не приглашает. Просто ждет. Косметика с ее лица исчезла, глаза выглядят слегка опухшими и покрасневшими.
— Я хотела поговорить… — сиплю я с запинкой, совершенно растерявшись. Обычно в ее комнате светло, а сейчас шторы плотно занавешены.
Сестра мотает головой. Сейчас в ее тоне нет показной вежливости, он тихий и хриплый. Я смогла застать ее без маски.
— Извини, сейчас я не в настроении.
Ее лицо тает вместе с исчезающим дверным зазором, и окончательно пропадает со звуком глухого хлопка.
15
— И я понятия не имею, что делать… Потому что Луиза дает понять, что не хочет со мной общаться. В тот вечер Арсений сказал, что я эгоистка… Он считает, что я не достаточно ценю его семью. А я не знаю, как его переубедить. Все одно к одному…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А почему ты так хочешь его переубедить? — взгляд Татьяны прямой, голос звучит звучит спокойно.
Этот вопрос застает меня врасплох. Он явно не риторический, и моя наставница явно не пытается пошутить. Она будто действительно не понимает, почему для меня так важно то, чтобы Арсений думал обо мне хорошо. Вот уже полчаса я рассказываю ей о моих чувствах к нему и обо всем случившемся за последние два месяца, но кажется, впустую.
— Потому что я хочу, чтобы он взглянул на меня другими глазами. Не хочу, чтобы Арсений считал меня потребителем, не ценящим то, что имеет. Мне кажется, что только в этом случае он снова будет готов повернуться в мою сторону. Ведь он разочарован во мне как в личности.
Татьяна тянется к чашке, красиво из нее отпивает и ставит ее на место. Она единственная из женщин, кто на моей памяти делает самые рядовые вещи настолько изящно, что в пору залюбоваться.
— Скажу тебе по опыту, Аина, мужчины в каком-то смысле дети, и они крайне снисходительно относятся ко всему, что происходит вне их мира, пока им в нем хорошо. Разногласия между тобой и семьей Аверина могли бы быть поводом для мелких стычек, но они точно не способны разрушить отношения. Также как и разные политические взгляды каждого из партнеров никогда не станут причиной для развода. Если мужчине с тобой хорошо, он на многое закроет глаза. И на то, что тебя по какой-то причине не любит его мать, и на то, что вы повздорили с его сестрой и что его отец предпочел бы видеть рядом с ним кого-то другого.
Я удивленно моргаю.
— Думаете, Арсению все равно, какие у меня отношения с его семьей? Но в последний наш разговор он говорил…
— Если лишь в этом заключались его претензии — боюсь, тебе не стоит и дальше тратить на него время, — перебивает Татьяна. — Повторюсь, если ему с тобой хорошо, все это не имеет значения. Женщина для мужчины — это любимое пристанище. Союзник, которому он доверяет, место, где он чувствует себя хорошо. Любому мужчине важно ощущать себя значимым для своей избранницы, каким бы самодостаточным, реализованным и уверенным он не был. Если ты сможешь дать ему это ощущение, он горы ради тебя свернет и трижды наплюет на то, какие разногласия имеются у тебя с его семьей. Никто в мире не живет исключительно ради блага близких. Все живут прежде всего ради себя самих и собственного счастья.
Я опускаю взгляд на свои ладони и нервно жую губу. Было ли Арсению со мной хорошо? Наверное, моментами. Например, когда мы занимались сексом или целовались в машине. Чувствовал ли он себя особенным рядом со мной? Пожалуй, что нет. Потому что тогда я мечтала о Дане, а Арсений был лишь тем, кто закрывал собой мою невозможность быть с ним. И скорее всего, он об этом догадывался, потому что у меня плохо получалось скрывать.
— Тогда я была влюблена в другого. Вернее, думала, что была влюблена. Он об этом знал.
Татьяна ничего не отвечает и лишь пожимает плечами, будто говоря: «Ну вот и ответ». Скорее всего она права, но мне все равно хочется себя защитить. Она должна понять, почему я так себя вела.
— Тяжело быть союзником, когда ни в чем не уверен. Когда Арсений меня куда-то приглашал, я не была уверена, что это оно… Всегда ждала подвоха. В прошлом у нас были не самые хорошие отношения. Мне хотелось, чтобы он убедил меня в том, что все не просто так.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Бытует ошибочное мнение, что инициатива в зарождении отношений целиком лежит на мужчине. В классической паре мужчине действительно отведена роль завоевателя, но для того, чтобы у него был стимул и дальше им быть, женщине необходимо давать понять, что он все делает правильно. Мужчины как дети, помнишь? Их необходимо поощрять. Думаешь, только мы, женщины, любим комплименты? Только мы любим, когда у нас интересуются, как прошел наш день? Они такие же люди как мы, и им тоже хочется чувствовать себя особенными. На начальном этапе отношений каждой из сторон нужен знак, что вы движетесь в нужном направлении.
