на лёгкое проветривание окну, вглядываясь в уличную темноту.
Едва слышно было, как шелестя свежей листвой, гулял в кронах деревьев ветер.
— Очень! — завороженным голосом прошептала Айвтина, — Я рада! Теперь у меня есть то, о чём я так долго мечтала, — она в очередной раз опустив слова благодарности в адрес юного высшего, вся так и светилась от счастья.
— Вот и отлично! — развернулся Шестаков, опираясь пятой точкой о подоконник и сложил руки у груди, — Завтра с утра завезём хозяевам дома ключ и в путь. Доберёмся с тобой до Кирова. Там заночуем, сутки на то, чтобы привести себя в порядок. Вещи постираем и, не заезжая домой в Рябинино, махнём сразу в Красновишерск, Ваю… заглянем в убежища…
— Да! — растянулась в клыкастой улыбке тёщенька.
— Пойду-ка я загоню машину во-двор, — Лёшка занавесил окно, — А то, приехали… оставили.
— Иди. Я пока воду вскипячу…
— Добро! — Шестаков накинул куртку, сунул ноги в сапоги, — Я быстро!
* * *
Вопреки всем супер-прогнозам, эта майская ночь ничем не могла порадовать никого.
Дул противный, мерзотный, пробирающий до костей холодный влажный ветер, неся с собою морось.
Короткими перебежками, как было велено, срезая маленькими тропками, а порой и переползая через раздвинутые доски в заборах, Зябликов, стараясь не попадаться на глаза деревенским, шёл к своей цели.
Мелкие кусточки, жидкие листочки…
Препод, отодвигая руками ветви, вглядывался в окна домов.
Кто-то уже явно спал. Кто-то слушал музыку.
Во дворах лаяли собаки.
Типичная деревня… коих в России не счесть.
Изредка, заставляя вздрагивать историка от неожиданности, буквально из ниоткуда выпрыгивали, сверкая зелёными и жёлтыми глазищами, да со всех ног неслись наутёк местные хитрецы-коты.
Вот он! Заветный дом! — душа историка восторжествовала, когда наконец-то он добрался до нужного адреса.
Свет в окнах вещал о том, что постояльцы явно были на месте. В траве, рядом с дорогой, прямо на улице стоял припаркованный, до боли знакомый Зябликову внедорожник.
— Ну вот… вы и попались, голубчики, — он прошептал, воровато озираясь по сторонам.
На счастье «сыщика», собак во дворе интересующей его хижины не было. Да и не стал бы никто сдавать дом с псом, которого надо кормить не по разу в день.
— Жиденький заборчик… типа у нас всё на доверии, — рассуждал Кирилл, оценивая местность, — У-гу! Там огородик, сад… А это, — он прищурился, пытаясь разобрать постройки в темноте, —…стало быть — сарайка… или туалет…
Препод потянулся за гаджетом… да не тут то было.
Он замер! Да не просто замер — оцепенел!
* * *
— Как Вы думаете? — сидя в машине, Павел, подсвечивая фонариком салон, поёжился от холода, бросив взгляд на валяющуюся под ногами, слегка помятую, обшарпанную и без наклеек, закрытую пластиковую бутылку с какой-то прозрачной жидкостью примерно с половину ёмкости, —…упыри, они… всё ещё в доме? А вдруг уехали?
— Не знаю я! И думать не хочу… — батюшка покосился на панель авто, где были встроены часы, — Задерживается наш Кирилл. Ох, неспокойно как-то на душе! А ну-ка… карту покажи!
— Вот, — Павел выключил фонарь и выудил из открытых приложений нужное окно, — Тут максимум минут пятнадцать ходу… — глазки послушника забегали… — А он?
— Примерно полчаса, как наш Кирилл ушёл…
— Уж не случилось ли чего? — заёрзал отрок и, приложив ладони тыльной стороной к боковому стеклу, через усыпанную снаружи моросью поверхность, уставился в темноту, — Не видно… ничего не видно, — прокомментировал он и снова повернулся к наставнику, — А может быть, я? Я обещаю, что вернусь… Я быстро! Только его найду…
— Погоди! Вон… видишь в этом вашем… как его… чате, он «в сети».
* * *
Десять минут спустя.
Внезапный глухой стук по корпусу авто.
Кто-то грязной мужской ладонью упёрся в стекло.
— Помилуй, господи! — взмолились два упыреборца, сидя в тёмном салоне «Калины».
Вокруг мгла… окраина деревни… С одной стороны поле — хоть заорись… С другой — кладбище… да и на ферме рядом никого.
Церковнички чуть не отдали богу души.
А с улицы — «хрусть-хрусть», шаги, шуршание.
Тут, Пашка руку опустил и крепко сжав бутылку, поднял её, да ка-а-ак замахнулся.
Как раз открылась с нужной стороны… водительская дверь.
Послушник — «Хрясь!».
— Блин! Идиот! — послышался знакомый голос.
— Кирилл? — удивился батюшка.
— Нет… полосатый… — не стал договаривать историк.
— Ух, напужал! — нервно выдохнул пузатый, — Ты почему здесь, а не там? — он нахмурился, — И где твои сообщения?
— Я щас… — вытирая лоб, мотнул головой Зябликов, — Сейчас… Уф-ф-ф… Ну… блин… Не ожидал! Я телефон посеял… — отдышался препод, — эм-м-м… ну то есть — потерял.
— Как? — закричал церковник, — Да ты хоть представляешь?
— Да! Я всё прекрасно представляю! Мне тоже знаете-ли… каково, — поморщился помощник, — Ещё и вы… — он сел на сиденье водителя.
— Так ты его нашёл? — притих в ожидании святоша.
— Конечно!
— Фу-ф-ф-ф… Слава тебе, Господи! — вновь перекрестился поп.
— Мне было проще возвратиться… сюда… и лично рассказать. Всё, что увидел. Чем сообщения писать и вновь ползком, да огородами, как идиот туда… за какими-то идиотскими фотками, через пол деревни по козлиному скакать.
— И что же упыри? — не унимался Владимир Константинович.
— На месте, — ответа препода пролился подобно бальзаму на душу яростных упыреборцев.
— Оба там?
— Не знаю… Я сейчас всё расскажу… — Зябликов потёр ушибленную переносицу, — Да, Пашка… Ну ты и козёл! Реально, я не ожидал, — и матюков не завернуть при батюшке. Но про себя он грешно столько раз его послал… что даже «ангелу» у отрока икалось.
— Кирюх…
— Ай… ладно, — отмахнулся препод.
— Не… ну я… я откуда знал. Ты тоже, знаешь, шлёпнул на стекло ладонь.
— И что?
— Да ничего!
— Всё… Паш, я же сказал, проехали.
— Так прекращайте спор, — вмешался Владимир Константинович, — Давай вещай про упырей. Что видел? Что узнал?
— На месте… я уже сказал. При мне Лёшка из дома выходил.
— Один?
— Да. Он машину под окно во двор загнал.
— Ну-у-у, бог видит… значит оба дома.
— Я тоже так подумал.
— Надеюсь, что тебя… никто?
— Ой, нет… нет… что вы. Я тихо.
— Это хорошо…
— Кирюх, а что в бутыли-то? — послушник сунул руку с ёмкостью вперёд, между сидений.
— Опять сто двадцать пять. Не знаю, Пашка. Убери. Это отец у Насти… что-то там… Я даже не вникал. Машина не моя.
— Сегодня здесь, — рассуждал вслух Владимир Константинович… — А ну, как завтра… нет, уже сегодня поутру, — он бросил взгляд на время, —…И мы опять упустим тварей.
— В полицию? — пожал плечами Зябликов.
— Давайте позвоним отцу Петру.
— Нет, Павел. Пока Пётр доберётся до патриарха и убедит его, что мы нашли «бесовское отродье» во плоти, а тот в свою очередь, при самом, — батюшка поднял указательный палец вверх, —…благоприятном исходе доберётся до президента и глава государства, поверив владыке на слово, отдаст приказ, пройдёт немало времени. А наши с вами упыри, — он цыкнул, —…будут уже далеко отсюда. Да и полиции, Кирилл, нужны улики. А то не ровен час, мы сядем сами…
— Ну, да… за клевету.
— У-гу! Это мы там, в Москве могли… и в катакомбы заманить, закрыть его… да голодом морить. Но упустили шанс. А здесь? Кого послушает твой Алексей? Не-е-ет, отроки мои… Настал наш час.
— Мы будем расправляться с упырями сами? Но как? — струхнул послушник, вспоминая подземелье, — Вас не было тогда… А мы… Я на такое больше… не решусь.
— Пойдёшь! — прозвучало громогласно, — Али забыл, кто выручил тебя? А может ты встал на сторону отродья? Я не пойму кому ты служишь?
— Я помню… помню, батюшка… — затараторил и перекрестился Павел, — Но упыри сильнее нас.
— Я тоже не пойму, — Кирилл покосился на попа, — Как мы втроём?
— Послушайте сюда, — святоша панику пресёк. Как зачесались кулаки упыреборца, — Это наш долг — очистить землю от подобной бесовщины.
— Но там не все…
— Пускай даже и так. Сегодня этих… завтра — даст бог, других… По одному всех изведём. А если надобно… и так будет угодно богу, то жизнь свою за дело праведное безгрешно отдадим.
Совсем с катушек съехал… — Зябликов прогнал мыслю.
— Но как? — заёрзал молодой из «монастырского спецназа».
— Как избавлялись в древности от упырей? Кто из вас вспомнит старые писания?
— Сжигали… — отрок прошептал.
— Да! Правильно, Павлуша! И я уже однажды предлагал. Но Пётр возражал! К нау-у-уке захотел поближе. Искал подробных доказательств. А мы? Сейчас бы мы не зна-а-али бед, — помотал головой, — Эх, — вздёрнул кулаком, —…если бы тогда… ещё в Рябинино.
— Вы чё… серьёзно? Мужики! — у историка забегали зрачки, — Я на поджог с умыслом на убийство не подписывался… — он нервно помотал башкой.
— Возьми у отрока бутылку, вылей содержимое и иди, бензину нацеди. Делов-то.
