Плохо плавающие, отплывшие от берега на расстояние 50—100 метров, не сталкиваются со зрительными иллюзиями. А вот совершающие далекий заплыв должны учитывать, что взгляд на берег издали с уровня водной поверхности оставляет обманчивое впечатление: берег кажется более узкой полосой и более удаленным, чем на самом деле. В этом проявляется оптический эффект кривизны водной поверхности земного шара, которая становится заметной, если отплыть на 2–3 километра от берега.
Для людей, письма которых цитированы выше, оказалось неожиданным это явление, повергшее их в панику: «Берег далеко!» Но если бы они знали раньше, что такой испуг возможен, что не следует поддаваться этой эмоции, что ее надо сразу погасить, то стрессовое состояние не развивалось бы.
Схема, показывающая эффект кривизны земного шара при взгляде с водной поверхности: удаленный от глаза объект кажется меньше, чем он есть на самом деле.
«Вдруг не доплыву… вдруг утону». «Плавал я отлично, бывало, по 5–6 часов в большом озере находился в воде. Потом на одной реке шириной около километра я поплыл один. Где-то на середине появилась мысль: «Вдруг не доплыву». Сердце сжалось, движения рук и ног участились, чем чаще старался грести, тем непослушнее становилось тело. Заставил себя перевернуться на спину, отдохнуть, и на спине доплыл до берега. И странная вещь: чем ближе я подплывал к берегу, тем меньше становилась усталость».
«Когда подругу спасли и откачали, то па вопрос, почему утонула, плавать-то умела, она сказала: «Испугалась, что не доплыву». А речка-то была маленькая…»
Следующее письмо принадлежит человеку, имевшему первый разряд по плаванию. «Начал плавать я рано. В 16 лет впервые выступал в школьных соревнованиях и неожиданно для себя и окружающих показал результат 2-го разряда; в 18 лет выполнил 1-й разряд. Правда, потом увлекся спортивной гимнастикой и забросил регулярные тренировки, но любовь к плаванию у меня сохранилась. Сейчас мне 35 лет, еще в прошлом году я почти ежедневно в летний период проплывал по 800 — 1500 метров, а в ластах до 2,5 километра в Каховском море. Никогда никакого страха я не испытывал, хотя в детстве мне приходилось тонуть не раз.
В этом году впервые в жизни я испытал дикий страх. Тут, очевидно, важны будут даже мелкие детали. По роду работы мне часто приходилось бывать в городе Марганце. Все свободное время я проводил в воде и на берегу. Плавал я с товарищами, боявшимися далеко заплывать в одиночку (я тогда еще не понимал этого), а чаще сам. Маршрут обычно был один и тот же. В этом году открыл сезон 12 мая, почти не плавал — вода показалась холодной. 14 мал я после работы приехал с друзьями на косу. Они остались барахтаться у берега, я поплыл по обычному маршруту: параллельно дамбе, а потом в открытое море. Плыл в хорошем темпе, вольным стилем, проплыл метров 400, по, когда повернул обратно… Берег показался далеким, вода вокруг чужой и какой-то враждебной, легкая встречная волна сразу сбила дыхание (чтобы оглядеться, я некоторое время плыл брассом). И туг меня охватил страх. Тело стало сразу беспомощным, и каким одиноким почувствовал я себя! А ведь, если повернуть влево, то до дамбы каких-нибудь 200 метров! Я знал, что надо повернуться на спину и расслабиться, по спокойно лежать не мог. Шумно дыша и всхлипывая, я стал каким-то диким стилем — ноги кролем, руки брассом, — на спине двигаться к берегу.
Правда, это длилось недолго, через минуту я успокоился, перевернулся на грудь и уверенно поплыл к берегу. Но такого страшного состояния у меня никогда прежде не было. Когда я выбрался на берег, друзья ничего не заметили, так что мне стало даже смешно».
Если я цитирую преимущественно письма о страхе, целиком захватывающем человека в заплыве, а не о преодолении этого чувства, то потому, что таких, победных, писем мало. Кроме того, гораздо важнее проанализировать истоки, причинность страха, обстоятельства, при которых он возникает. Тогда легче будет найти и меры борьбы с ним, а главное — выработать систему надежной профилактики страха. А пока вот еще несколько писем от победителей: каждый преодолевал страх как мог.
«Почему-то (и отчего она могла прийти?) в голове мелькнула мысль: хватит ли оставшихся сил доплыть до берега? И как только это подумал, мгновенно ослаб. Нормальная работа сердца нарушилась. Чувствовал до того неприятную жуть и невыносимое состояние, что хотелось кричать, звать на помощь. В последний момент пересилил себя, устыдился. Но отказывались работать ноги и руки. И тут я заставил себя поверить, что сил хватит. Успокоился. Вернулась уверенность, а вместе с лей и нормальное состояние…
«Случилось это летом 1961 года на реке Цне близ Тамбова, когда я проходил службу в Советской Армии. К этому времени я имел двухлетний стаж работы матросом на спасательной станции Воронежа и на личном счету 21 спасенного на реке. (Понятное дело, пишу это не в похвалу, подчеркивая лишь то, что уж плавать-то я умею и на здоровье никогда не жалуюсь.)
Так вот, купался я в Цне и решил переплыть на другой берег. Ширина здесь небольшая, метров 100. Мысли о том, что доплыву ли, конечно, никакой не было. Это было само собой разумеющимся. Переплыл, походил по берегу несколько минут, поплыл обратно. И вот, когда я был на середине реки, внезапная мысль пронзила меня: «Сейчас я утону!» Поверьте, это было неожиданно и очень страшно, подобного со мной никогда, конечно, не случалось. Сердце бешено заколотилось, я замолотил руками и ногами по воде, а мысль неотступно сверлила: «Все, все копчено!» Совершенно ясно я вдруг представил, как находят мой труп, как мать получает извещение о гибели, короче, в голове все перемешалось. Повторяю, никаких болей, ни судорог, ничего подобного я не испытывал, но понимал, что нахожусь на краю гибели.
Наряду со всем этим, меня угнетала мысль о том, какая это нелепость: спасатель, физически развитый парень, и вдруг — тону! Безудержно хотелось кричать о помощи, и сдержать крик стоило неимоверных усилий. Чувствовал, что если хоть на секунду открою рот и вода попадет в него, то… конец.
Я понимал, что спасение мое зависит от того, насколько мне удастся овладеть собой и отвлечься от таких мыслей. Я решил сократить расстояние с помощью стремительного рывка, как на дистанции. Увы! Мне казалось, что я нисколько не приближаюсь к берегу. Затем я решил нырнуть в расчете на то, что вода попадет мне в уши, в нос, и это физическое воздействие отвлечет меня. Так я проделал раза три. После чего стал плыть только под водой. Когда до берега осталось метров 15, весь груз тревоги так же мгновенно покинул меня, как и появился. После этого я плавал еще минут 10 вдоль берега, успокаивая себя.
Конечно, я пересказал только то, что мог, по ужас, охвативший меня и едва не парализовавший, передать не в состоянии, Признаюсь, с тех пор я слишком осторожен на воде, попросту боюсь, хотя при страховке совершаю длительные заплывы в одежде и обуви (ради спортивного интереса, как принято говорить)».
«Купался я как-то в Подмосковье. В воде мелькнуло что-то длинное, гадкое, скользкое, проплыло, задев ноги, — то ли рыба, то ли какое-то еще плавающее существо. Сразу пропала вся ритмичность движений, появился страх, тело отяжелело и пошло вниз. Дна ногами не мог найти, видимо, было очень глубоко. Продвигался вперед кое-как, делая бессвязные хаотические движения руками и ногами. То вдруг вынырну на поверхность, то почему-то опять вниз тянет. Так продолжалось до тех пор, пока я каким-то внутренним голосом не сказал себе: «Да что я на самом-то деле?» Это было решающим моментом, сразу наладилась ритмичность движений, все пошло хорошо, доплыл нормально…»
Это действительно так: достаточно сказать себе что-то встряхивающее, ободряющее, мобилизующее, как мгновенно происходит перестройка организма, включаются механизмы готовности к логичным и уверенным действиям, исчезает усталость, приходит спокойствие. Это сработали, по выражению академика Анохина, «функциональные системы», обладающие свойством «опережающего отражения действительности».
Какая-то скрытая борьба всегда происходит в человеке, оказавшемся в критической ситуации. И будет больше пользы, если, преодолевая себя, он сознательно откажется от всяких компромиссов. Вот читаю в письме: «Плыл, нарочно не смотрел назад и по сторонам, так как знал, что это может мне повредить…» А ведь надо наоборот: и по сторонам смотреть, и назад оглядываться; все, что только может вызвать у человека страх, должно им проверяться, опробоваться, осваиваться, преодолеваться. Ибо непреодоление ситуации, порождающей страх, только закрепляет его.
Помните первые детские победы над страхом? Страшно прыгнуть с крыши сарая в снег, страшно пройти но темному коридору. Нежелание быть осмеянным сверстниками заставляло порой выполнять то, что мешал сделать страх. Потом, повторенное не однажды, это действие уже начинало приносить радость ощущения победы над страхом, вырабатывало очень нужную в жизни решимость.
