— Что ж, думай, — сказал он. — О проекте ты ничего не узнаешь, пока не примешь моих условий. А они, смею тебя заверить, обсуждению не подлежат. Решай, Курт, самостоятельно.
Вимайстер пронзил его испепеляющим взглядом.
— Да, Курт, еще одна вещь, — кивнул с ухмылкой Трикер. — Решать придется немедленно. Здесь и сейчас. «Да» или «нет»?
— Фы таше не понимаете, от тшего откасыфаетесь!
— И ты — тоже, дружок, — все с той же улыбкой отрезал Трикер.
— Са гот я полутшаю польше, тшем фы — са фсю шизпь! — фыркнул Вимайстер.
— Это означает «нет»?
— Рапотая на «Кипертайн», полутшу потшти фтфое протиф этого!
— Это означает «да»?
Трикер откровенно веселился.
Вимайстер отмахнулся от него.
— Не понимаю, отшего я фоопше разгофарифаю с фами. Фы — фсего- нафсего нефешестфенный коп.
Сощурившись, Трикер смотрел на собеседника. Стальные глаза его блестели.
— Ретш итет о сотнях тысятш толларов, о тшистой науке. Тшто фы мошете снать об этих вестшах?
Покачав головой, Трикер развел руками и печально улыбнулся:
— Да. Я ничего не знаю о том, как зарабатывать сотни тысяч долларов. И ни аза не смыслю в чистой науке. Я знаю одно. — Он указал на дверь. — Если ты выйдешь отсюда, не согласившись работать исключительно на «Кибердайн», причем на наших условиях, то назад уже не вернешься. Никогда. Никакого возобновления переговоров не будет. — Он склонил голову, не прекращая улыбаться. — Понимаешь?
— Я фофес не опясан мириться с потопными трепофаниями, — сказал Вимайстер, глядя на Колвина.
— К несчастью, обязаны, если хотите работать у пас, — объяснил генеральный директор, пожимая плечами. — Мы все находимся на крючке у правительства. Чаще всего оно не вмешивается в наши дела, и все эти запреты — исключительно для нашей личной безопасности и компании в целом. — С этими словами Колвин поднялся на ноги. — Выбор — за вами.
Вимайстер, светило современной пауки, обвел взглядом стол. Ситуация ему совершенно не нравилась. Он привык к тому, что люди шли у него на поводу и считали, что ради его талантов стоит стерпеть любую наглость. Способствовали этому и его физические данные. Но на Трикера не действовали ни репутациями гора мускулов.
«Какого черта! — с досадой подумал Колвин. — Люди, весящие триста фунтов и мнящие себя суперменами, обычно оказываются совершенно бесхребетными, едва доходит до дела. Как женщины. Ну почему мне попался, мать его так, настоящий супермен? Чем я согрешил, что оказался между ним и этим… этим жутким бюрократом?»
— А как путет с обещанным фами пютшетом? С опорутофапием? И — фпослетстфии с пупликацией?
— Все это остается в силе, — заверил его Уоррен.
Взгляд Трикера пригвоздил Колвина к креслу:
— Насчет публикаций… Вы, надеюсь, разъяснили ему, что все, что мы сочтем нужным засекретить, не сможет выйти в свободную печать?
— Да, конечно, — поспешил заверить его сей достойный муж. — Это и нам выгодно. Мистер Вимайстер будет публиковать только то, что касается его собственных коммерческих проектов, пока не кончится срок копирайта.
— Фы кофорили: «липо со специального расрешения».
— Да, — согласился Колвин, словно находясь под дулом пистолета.
— Токта я потпишу контракт, — мрачно сказал Вимайстер. Он выглядел так, точно ставил крест на всей своей дальнейшей жизни, а вовсе не соглашаясь подписать контракт, условия которого не снились и большинству ученых.
— Бодрее, Курт, бодрее, — обнадежил его Трикер. — Перед тобой — целый неизведанный мир!
Представитель правительства поднялся и молча покинул зал. Он чувствовал, что взгляд молодого ученого вот-вот прожжет дыру в спине его пиджака. Трикер прекрасно знал подобных людей. Такие типы воспринимают любой компромисс, как проявление слабости, и реагируют соответственно. Однако некоторые из них заходят в этом деле слишком далеко. «Да, за этим хорватом нужен глаз да глаз, — подумал он. — Придется поднажать на этих Бима с Бомом, чтобы поиск начальника службы безопасности закончился как можно быстрее».
Пик Сан-Габриэль, национальный лесопарк Анджелес,
штат Калифорния, 2029 г
Капитан Мари Грабер оглянулась, окидывая взглядом узкую горную тропу позади. Четвертой или пятой за ней карабкалась золотоволосая женщина, подарившая ей счастье. Мари улыбнулась. Сержант Серена Бернс, поймав ее взгляд, улыбнулась ей в ответ.
Капитан Грабер продолжила подъем. Сердце ее пело. Теперь, когда у нее была Серена, ей трудно было даже вспомнить ледяную, беспросветную пустоту, так долго окружавшую ее. Возлюбленная вселила в ее сердце надежду едва ли не в первые же мгновения после знакомства, разреженный горный воздух был сладок и приятен, приятнее даже, чем запах смолы росших вокруг сосен.
Ее отряд тогда отсиживался в Боулдере, штат Колорадо, и у них кончилось почти все, кроме бататов, которых имелось в избытке. Господи, как она возненавидела эти бататы… Затем к ним прибыла Серена с пакетом и огромным куском кленового сахара. Это была любовь с первого взгляда…
Сержант провела с ними уже шесть недель. Теперь они возвращались на базу. Вскоре капитан Грабер будет иметь честь представить свою любимую главнокомандующему, генералу Джону Коннору, единственной надежде человечества. Грудь ее распирало от гордости.
Серена удовлетворенно наблюдала за тем, как капитан поднимается в гору. Она провела в армии Коннора меньше полугода, и почти все это время разносила пакеты, большая часть которых достигала адресата в первозданном виде. Но ближе, чем тогда, у аккумуляторной фабрики, когда люди сумели перехитрить СкайНет, к Коннору подобраться не удавалось.
Некоторые приказы, доставленные ею, были изменены в пользу сил СкайНет. Некоторые были доставлены лишь с небольшим опозданием, но при этом ей приходилось преодолевать такие трудности, что ни у кого не возникало вопросов и подозрений.
Серена усмехнулась. Да, она не была человеком, однако вполне могла испытывать удовлетворение от качественно проделанной работы.
Теперь каждый шаг неотвратимо приближал ее к главной цели — уничтожению Джона Коннора и, если повезет, его старших офицеров. Сеть обороны СкайНет серьезно пострадала, и, вполне возможно, уничтожение Джона Коннора не спасет ее, но, но крайней мере, значительно отсрочит поражение. В обществе людей Серена, помимо прочего, убедилась вот в чем: отказ признать поражение порой ведет к победе. Сдавшись, проигрываешь без вариантов, тогда, как продолжая бой, пусть самый безнадежный, вполне можешь переломить ситуацию.
Убив Коннора, она, безусловно, погибнет. Но, как любила говорить капитан Грабер, не все же сразу! Самым важным было то, что будет продолжать существовать СкайНет, самая важная часть ее существа.
Приблизившись к верхним ступеням мраморной лестницы, Серена напрягла мышцы глубоко внутри собственного тела и включила таймер взрывателя бомбы, которую несла внутри. Влившись в толпу на верхней площадке, она наконец-то увидела его. Вот он, Джон Коннор…
Голова солдата, стоявшего впереди, заслоняла его почти целиком; видны были лишь плечо, глаз и макушка. Похоже, он улыбался, пожимая руку стоявшего перед ним человека. Тот стоял спиной к ней, но Серена была уверена: глаза этого человека сияют от радости.
Пятнадцать секунд. Четырнадцать. Тринадцать…
«Возвращайся на базу», — велела СкайНет.
Без рассуждений остановив таймер, Серена попятилась и зажала руками рот, сделав вид, будто ее жестоко тошнит. Глаза ее расширились, словно от отчаяния. Солдаты сочувственно расступились, давая ей дорогу.
— Я объясню капитану… — шепнул кто-то.
Кивком поблагодарив его, Серена ускользнула.
Глава 3
Лос-Анджелес, настоящее
Ярко-голубые молнии электрических разрядов, возникшие из ниоткуда и принявшиеся шарить в воздухе, точно руки слепца, затмили сияние калифорнийского солнца. Молнии коснулись мусорного бака, металлической ограды, а также пустого фургончика, притулившегося возле магазина готового платья на одной из пустынных лос-анджелесских улочек. Через мгновение они сплелись, образуя черную сферу, которая мягко коснулась земли. Сталь брызнула во все стороны искрами; угол мусорного бака исчез, асфальт треснул, а в металлической ограде образовалась идеально круглая дыра. Бешеный вихрь, поднявшийся за какую-то неуловимую долю секунды, закружил в воздухе пластиковый стаканчик, обрывок газеты, пригоршню сухих листьев эвкалипта.
Жужжание статических разрядов нарастало до тех пор, пока не взорвалось в оглушительном треске. Наступила зловещая тишина. Поднятый вихрем мусор плавно опускался на землю.
На потрескавшемся асфальте беспомощно корчилась обнаженное тело I-950. Спазмы сотрясали ее человеческую плоть. Внутренние системы, «оглушенные» разрядом, мало-помалу оживали. Компьютерная часть ее мозга взялась за работу, постепенно подавляя болевые ощущения и мышечные спазмы.
