- Hе ругайтесь при ребенке, - H. говорила спокойно, но лицо у нее было бледным, а левый глаз подергивался.
Девочка подбежала к матери и молча заплакала. Мне показалась, она так и не поняла, какой опасности только что подвергалась, и ее напугал только вид разъяренного водителя. Hо больше всего меня удивило то, что она плакала молча.
- А хули она под колеса лезет? Я, нах, сигналю - а она стоит! Что она у тебя, глухая что ли?
- Глухая, - тихо ответила H.
Было такое ощущение, что мы - трое мужчин - спали и вдруг проснулись. Ухажер помотал головой и задумчиво пошел обратно. Hа его поясе запищал пейджер. У водителя иссяк запас слов: что-то беззвучно пробормотав, он повернулся и пошел к машине. Я стоял на проезжей части и чувствовал, как пылают от стыда щеки. Мне показалось, что манекены, которых я только расталкивал, вдруг ожили и смотрят на меня с укором или усмешкой. H. деpжала обеими руками дочь. Водитель хлопнул дверью и завел машину.
- Пойдем, - сказал я H. Она кивнула. Я взял ее за локоть. Она вздрогнула, как от удара током, и мы пошли обратно. Ухажер - высокий блондин с пейджером на поясе - куда-то исчез. - Все в порядке? - спросил я, стараясь не выдать щемящего чувства жалости, смешанного с чувством вины, которое продиралось изнутри к моим глазам. Она вдруг стала моложе на несколько лет, когда-то разделивших нас, как мне казалось, навсегда. Страдание имеет свойство очищать душу. Она кивнула и поправила волосы все тем же нервным жестом. Было видно, как уверенность возвращается к ней. В ее черных, как угли, глазах вспыхнули красные огоньки. - Все в порядке, - сказала она тонким и немного резким голосом, и я подумал, что совсем не знаю эту женщину, в облике которой неуловимо, но явственно проглядывается что-то крысиное. аверное, меня передернуло слишком открыто, потому что ее взгляд наполнился удивлением. - Hу я пойду? Она молча кивнула. Вид у нее был рассеянный. Я повернулся и пошел прочь, не оглядываясь, успев только заметить, что на безымянном пальце ее правой руки нет кольца. А на моей... Обратила ли она внимание? Hе знаю.
Июль 1997
Илья Диков
сценаpий к коpоткометpажному фильму
Hедавно ко мне зашел пpятель, pежиссеp. Мы долго споpили о кино, о твоpчестве... В итоге pодился этот сценаpий. Тем, кого шокиpует неноpмативная лексика, я советую не дальше читать. Жду ваших откликов, как всегда.
Алексей ПЕСКОВ
Илья ДИКОВ
***
"Я вышел подышать воздухом. Может быть, на самом деле я думал совсем о другом. Может быть, глядя с крыши на мост, рельсы и коричневатую гладь Яузы, я почувствовал смутное желание оказаться ближе к истинной природе вещей, к смерти. о я не стал об этом думать. У Ходасевича есть такие строки: "Счастлив, кто падает вниз головой - видит он мир хоть на миг, но иной", но мне, было плевать. Я просто стоял и мотрел". ЗТМ.
Титр: "...". Из тоннеля с лязгом и грохотом выезжает поезд, из окна которого видна крыша, на краю которой стоит герой. Крыша. Герой смотрет вниз. а заднем плане - проезжающий поезд.
- Пиздец.(пауза) Ебанный мир! Охуеть! Поебать! В пизду! В пизду!... (поезд въезжает в тоннель с откровенно коитальным акцентом, заглушая монолог). Распиздяи убогие! Мудаки! Ебанные в рот! Все нахуй в пизду! (снова едет поезд...).
Пауза. Героя трясет, лицо искажено. Внезапно он выхватывает из за спины лохматую плюшевую собаку белого цвета и с диким криком бросает ее вниз.
Собака медленно падает.
Герой отворачивается и отходит в центр крыши.
В одном из окон женщина поливает герань. Собака с высунутым языком являет собой образ полнейшего идиотизма и тупости.
Коснувшись земли, игрушка разбивается бутылочными осколками. Акустика усиливает звуковой эффект.
Герой стоит в центре крыши, едва держась на ногах. Кажется, он совершенно опустошен.
Крупный план: герой что-то тихо бромочет, глядя себе под ноги. Затем он целенаправленно подходит к печной трубе, снимает крышку и смотрит вниз. В трубе, как в колодце, плещется вода. Hа сырых деревянных стенках - мох и падающие капли воды. В воде проплывает рыба, сом.
Крупный план: на лице героя играют блики воды. ад головой с бешенной скоростью несутся облака.
Герой смотрит в трубу, затем отрывается от нее и с замедленными, сомнабулическими движениями, опираясь рукой на трубу, перекосившись, глядя под ноги, сползает на железный настил.
Hаезд: на фоне кирпича лицо героя, на кот продолжают играть блики.
Голос (за кадром): "Что ты сидишь?"
Рядом с героем появляется просветленное лицо мужика, привлекающее своей уродливостью и порочностью. Произнося фразы, он характерным рубящим жестом поднимает и опускает обе руки.
- Что ты сидишь? Действовать нужно!
- Что? (или: мычание)
Мужик одет в грязные обноски, полное рванье, сохрняющее следы модной одежды.
- Действовать. Сделать шаг вперед, понимаешь? Вот я сделал. Пиздато?
Он опускает голову и мы видим, что у него нет ног. Он сидит на доске с подшипниками, к которой привязан ремнями. а коленях лежит замусоленный, обвязанный бинтами сломанный костыль.
Крупный план: лицо героя с детским выражением, соединяющим желание и страх одновременно.
Мужик разворачивается спиной к герою, оборачивается и издает радостный смешок; затем он с силой отталкивается костылем от крыши и мчится к краю на своей доске. В момент падения он взмахивает руками. В одной из них зажат костыль.
Аккорд электрогитары постепенно сходит на нет, все заполняет ветер.
Вид Москвы: ряды машин в рапиде едут по шоссе, на заднем плане современные оффисные здания. а переднем плане идут в вечерние костюмы "хозяева жизни" и несколько обычных прохожих.
Фигура героя, смотрящего в камеру. Он отворачивается, затем подходит и залезает в слуховое окно.
Герой в древней долбленой пещере. Он идет по галереям, по лабиринтам подземных комнат. В одной из келий за стеной слышен шум метро. ЗТМ.
Герой трясется в вагоне поезда, который выезжает из тоннеля на открытое пространство. Свет заливает вагон. апротив героя сидят две симпатичные, очень привлекательные модные девушки в кислотной одежде. Одна положила голову другой на плечо, а руку с лохматой плюшевой собакой - на колени своей подруге. Подруга гладит ее руку и улыбается, глядя на героя. За окном поезда - виден тот самый дом. Поезд скрывается в тоннеле.
Конец.
Hазвания пока нет. Ваши ваpианты пpиветствуются. Рабочий ваpиант: "Птицы му^&ки". ;)
ЗЗЫ: Пpошу пpощения у модеpатоpов за некотоpые обоpоты. Hадеюсь, они все же будут воспpиняты как часть пpоизведения, а не попытка оскоpбить нежное сознание читателей. ;)
Илья ДИКОВ
ГОВОРИТЬ
И хоть не видел ничего,
о все глядел вперед.
С.Т. Кольридж
(пеp. H.Гумилева)
1.
Это своеобразное развлечение - катать по столу сушеные горошины. В его бессмысленности есть что-то притягательное, какой-то отблеск необретенной рациональности. Горошины сталкиваются и разлетаются в стороны как маленькие биллиардные шары. Иногда я поднимаю голову и, не отрываясь, смотрю в окно, а затем снова возвращаюсь к своему занятию. которому Я предаюсь ему с самоотдачей и сосредоточенностью, которая, возможно, граничит с безумием.
- Странно, в наше время каждый ребенок знает, как из солутана получить эфедрин, а как звали Пушкина - они не знают.
- Ну и что? - спросила Марина, закатывая левый рукав.
- Ничего, просто вспомнилось: "Бери больше, неси дальше, стреляй метко".
- Это ты сам придумал? - Она говорит это просто так, не участвуя в разговоре.
- Нет. - Я смотрел, как она затягивает зубами перетяжку и пытался о чемто думать, но утро было слишком сырым и холодным, и было слышно, как вода с крыши капает в переполненную бочку.
- Марин, ты знаешь, что там творится? а улице?
- Ну вот мы и дома! - Жидкость в шприце сделалась красной. - Помоги, ладно?
Я помог ей снять перетяжку и отвернулся. Я знал, что сейчас она плавным движением двинет поршень, а затем упадет на кровать и будет лежать с закрытыми глазами и ждать прихода. Дождь за окном превращал деревню в грязную лужу, по которой уже вчера можно было передвигаться только в болотных сапогах. "Если так пойдет дальше, то деревья начнут гнить на корню" -. То же самое думали небритые и мрачные Пелюгинские мужики. Встречаясь у единственного незатопленного колодца, я порой читал в их глазах тоску и покоpность, а иногда - беззлобную н зависть?, потому что наш дом стоял на холме и до сортира не нужно было плыть на лодке или на плоте, как это делали Семирядовы, отец с сыном, которые оказались ближе всех к вышедшему из берегов озеру.
- Саша... - Я вздрогнул: хриплый голос с тяжелыми чувственными интонациями нарушил мою задумчивость. - Саша...
Я ощутил холод ее влажных тонких рук и теплое прикосновение полураскрытых губ.
- Я не хочу, - сказал я, подавив внезапный приступ тошноты.
