Но это ещё не все новаторские приёмы Маратры. Его know how как художника-постановщика выразилось в том, что герои оперы были одеты в костюмы разных эпох – тут вам и «моцартовские» парики, и карнавальные рыцарские латы Графа Альмавивы (Илья Селиванов), Фигаро (Виктор Коротич) в клетчатом наряде а-ля Остап Бендер из известного фильма, Берта (Елена Соммер) в «двойке», с боем купленной в Гостином Дворе в 1970-е годы, и Розина в платьях 1930–1950 годов. Её, как главную героиню дня, в одной из сцен нарядили ещё в платье Мальвины, а в качестве аксессуара вручили электрофен для волос.
А чтобы зрители развлеклись ещё больше, на сцену выкатили громадного овчаро-дога, сопровождавшего оперного офицера (Антон Заяц). И этот чёрный, как ночь, игрушечный пёс Баскервилей вызвал не меньшую бурю восторга, чем куклы, особенно своими устрашающими размерами, свирепой мордой и умением виртуозно не падать с колёс.
При таком ярком шоу история «Севильского цирюльника» потихоньку ушла на дальний план. На сцене игрались вроде как забавные любовные «штучки», которые могли произойти где угодно и когда угодно. Непонятно только было, при чём здесь музыка Россини и имена его героев, и казалось странным, что спектакль называется «Севильский цирюльник», а не, скажем, «Веселье в прорезях дверей?». А о чистоте жанра комической оперы, каковой является «Севильский…», и в умении воплотить которую на сцене и заключается режиссёрское искусство, речь постановщика, видимо, даже не заходила.
Эта постановка, как евробанкнота, её не отличить от многих других европейских спектаклей, ну, не считая извращенческих. Пустота мысли и оформления, разностилье костюмов, не относящихся к историческому периоду, в котором происходят события оперы, и попытка «выехать» на любимой публикой музыке и мастерстве солистов – вот набор, которым пользуются большинство современных режиссёров, несть им числа, откуда только в оперу не пришедших. И смирение зрителей – ну, ладно, ну музыка же Россини, ну Розина же поёт прекрасно (здесь что правда, то правда: Ольга Пудова в россыпи колоратур демонстрировала великолепное бельканто), на самом деле опасно, поскольку подобными постановками уничтожается не только жанр оперного спектакля, но и вкус публики, мало-помалу отучающейся отличать «Онегина» от «Севильского». И там – белые щиты и костюмы из всех эпох по нитке, и здесь. И там кто-то кого-то любит, а третий лишний – и здесь… А в чём тогда разница? Ах, в музыке? Да, музыка, которая, слава богу, разная и прекрасная и которую пока ещё ни один режиссёр не смог под себя подстроить (не сумели!), держит оперу на плаву. Но по этому «плаву-сплаву», как по замусоренной реке, плывут посторонние предметы и прочее, унося в никуда суть оперного спектакля. Так, в новом мариинском «Цирюльнике» присутствует избыточное количество шляп и шляпок, безусловно, красивых, но не слишком уместных, и даже имя шляпницы вынесено в программке отдельной строкой – Грегория Ресио, причём – обратите внимание! – жирным шрифтом. А имя Джаоккино Россини – обычным.
Теги: искусство , театр
Эпоха Господа Бога
Симфоническая музыка сегодня - а не является ли это официозом и нафталином? – спросят скептики. Мне недавно рассказали байку, что один высокопоставленный чиновник на совещании якобы сказал (не знаю, верить или нет): "Грачи уже прилетели. Хватит". Видимо, под известным саврасовским полотном подразумевалась академическая культура в целом. Итак, не надоели ли, спросит скептик, все эти так называемые коллективы? И нужны ли все эти «грачи»?
Побывав на концерте в Концертном зале им. П.И. Чайковского, ответим скептику: нет, не дождётесь. Был полный аншлаг до самой верхотуры. «Играли, наверное, так себе, один официоз?» – уныло спросит скептик. Опять не дождётесь: Самарский оркестр – коллектив мирового уровня, у него прекрасная звучность, играют они с удовольствием, с истинно российской щедростью души, с сердобольностью, но в то же время выверенно, музыкально. Конечно, иногда хочется ещё большей внутренней нюансировки во фразе и мотиве, большей вещательности (медь была интеллигентна, хотя порою слишком), большей динамической броскости при расставлении акцентов формы. Но это, конечно, чисто и очень щедро звучащий коллектив с превосходным звуком и дыханием, особенно в светлой лирике.
Может быть, музыка была неинтересна? Нет, не дождётесь: программу концерта отличал прекрасный подбор музыки. В первом отделении сыграли нечасто исполняемые, но поэтичные «Мечты» А. Скрябина и Первый (не Второй!) концерт С. Рахманинова для фортепиано с оркестром с прекрасным, истинно рахманиновским по широте чувств соло Александра Гиндина. Отметим это особо, так как концерт имел, таким образом, также и познавательную, образовывающую миссию. Во втором отделении по-прежнему ошеломляющая, лучисто блещущая, вечно юная «Шехеразада» величайшего гения Н.А. Римского-Корсакова лишний раз заставила позабыть хоть на время все жизненные невзгоды и порадоваться возможности приобщения к этому чуду. Великолепное скрипичное соло рассказчицы Шехеразады, исполненное заслуженной артисткой России Ириной Смоляковой, заставило задуматься о том, что эту партию и должна играть именно женщина – это вносит какую-то особенную тонкую нить в ощущение музыки.
«А может быть, дирижёр был по случаю юбилея официально сдержан?» – спросит скептик. О, это уж точно нет! Народный артист России Михаил Щербаков – ярко озарённый музыкой дирижёр огромнейшего темперамента, вкуса, способности к переживанию и устремления доносить людям её величество классику. Без сомнения, это один из самых видных дирижёров современности, настоящий именно артист – он не отрабатывает на сцене, не «машет», а щедро творит, заражая своим восторгом от музыки и от дела, которым занят, и зал, и музыкантов.
«И что же на выходе? Наверное, вежливые хлопки?» – спросит скептик, усталый от Саврасова. Опять не дождётесь: концерт имел просто оглушительный успех, целых три биса, иногда даже казалось, что находишься на каком-то хорошем футбольном матче. Дирижёр на бисировании поворачивался к залу и объявлял с расстановкой: «Йоханнес[?] Брамс! Венгерский танец номер… пять!» И зал разражался замечательным восторгом предвкушения хорошей музыки, которая и исполнялась блистательно, с полной энергетикой и встречным восторгом музыкантов, с заслуженным «браво». С радостью думалось: как же всё-таки нужно такое искусство людям! Какое это здоровье душе человека во все эпохи и времена! И ведь оно совершенно не стареет – не дождётесь. Оркестр живёт уже 75 лет, с ним работали самые выдающиеся композиторы и исполнители России (артисты этого оркестра вошли в состав оркестра Большого театра, который исполнил под управлением Самуила Самосуда в Самаре в 1942 году знаменитую «Ленинградскую симфонию» Д. Шостаковича), он объездил весь мир и всю страну – и вот музыка, которую он играет (самая разная – от переложений рок-н-ролла до старой доброй классики и симфоний современных композиторов), по-прежнему нужна и нужна людям!
С симфоническим жанром современному чиновничеству, конечно, приходится возиться, решать много конкретных профессиональных, а не «распилочных», «отмывочных» и иных подобных вопросов. Как всякое серьёзное явление, она требует и серьёзного внимания. Это вам не какая-нибудь «попсовая» группа, где фонд зарплаты невелик, а доходы из кассы от хронически неразборчивого «пипла» стабильно высоки. Это не три блатных аккорда, а серьёзное академическое музицирование – а с ним одни проблемы из тех, которые сегодня так не любят, – фундаментальные. Ну, например: настоящих музыкантов надо учить играть, тут, как верно сказал баснописец, «надобно уменье». Симфонический оркестр ведь не синтезатор. И не просто учить, а долго: сначала музыкальная школа, затем училище, потом консерватория, иначе никак. Денег на всё это надо много. И не только на то, чтобы сначала выучить сто человек играть, а потом платить им зарплату. Надо же ещё и инструменты покупать. А знаете ли вы, что обыкновенный качественный гобой, тот самый, который играет известное соло в «Лебедином озере», сегодня стоит полмиллиона, а хороший фагот – миллион рублей? И на какие же средства купить их будущему духовику, особенно начинающему, на первых порах? Государство должно бы помочь, закупить партию инструментов хотя бы и в Китае, чтобы снизить цену на них оптовой закупкой, и распределить их по учебным заведениям. Но этого не происходит (грачи-то уже прилетели).
А надо ещё решать и вопросы акустики филармонических залов – а это вопросы не только высокопрофессиональные, но и материалоёмкие, так как особая обивка стульев и структура стен, задников сцены и портьер, создающих хорошую акустику, требуют больших средств и крайне аккуратного исполнения.
