— Как, — притворно возмутился тот, — я не в счет?!
— Ты… Ну, ты же не у меня на коленях.
«Вот же бабы! Ну прямо, как урожай в России.
Именно в тот момент, когда не до них, они и созревают…» — расстроился Белов.
Он заглянул Земфире в глаза и понял, что не только он пропал! Она тоже!
ЗИЛ шустро взобрался на гору, а потом еще шустрее помчался с нее вниз. Ощущение было такое, будто летишь низко над землей на ковре-самолете. Почти бесшумно и с ветерком — только жесткая от выхлопов травка на обочине пригибается.
Неожиданно Саша притормозил, свернул с трассы вправо, на открывшуюся между деревьями заасфальтированную стоянку. На ней стояло несколько брошенных, раскуроченных машин. Он остановился между ними и заглушил движок.
— Уф! — воскликнула Земфира, выпрыгнув из кабины. — Ноги затекли. Ты подожди меня здесь, я отойду на минутку.
Она исчезла в зарослях кустов, окружавших стоянку. Саша проводил ее стройную фигурку задумчивым взглядом, достал сигарету и закурил. Сделав пару затяжек, положил ее на металлический выступ кузова, подошел к двери фургона, открыл ее и залез внутрь. Так что же все-таки он везет? Рассуждая здраво — это может быть только наркота. Нет ничего легче, чем спрятать ее в мешках. С другой стороны, и найти ее в мешках проще простого.
Белов зачем-то пощупал один из мешков, как будто таким путем можно было определить его содержимое. На мешковине красовалась хорошо заметная надпись: «Новочеркесский сахарный завод». Но Земфира вроде отрицательно относится к наркотикам?
— Саш, ты где? — услышал он ее голос и оглянулся.
Девушка заглянула внутрь фургона. Потом взялась одной рукой за борт, легко, будто совсем ничего не весила, взлетела в воздух и оказалась рядом с Сашей. И неожиданно сильно толкнула в лоб горячей жесткой ладошкой. Не ожидавший нападения Белов шлепнулся спиной на мешки. А Земфира, сев на него верхом и почти сразу же почувствовав ответную реакцию, спросила;
— А насчет беса сексуальности что говорит Достоевский? Ну, ты, знаток литературы, колись, пока не поздно.
Словно по команде, они торопливо принялись расстегивать на себе и друг на друге одежду, две пары джинсов и более мелкие «акцессуры» полетели в разные стороны, и тут же тяжело груженная машина довольно заметно закачалась на рессорах в одном с ними ритме.
Она оказалась настоящим вулканом. Видимо, воздержание предыдущей ночью не пошло ей на пользу. А может, наоборот, как раз и пошло. Будто изголодавшись, она со стонами извивалась на Белове, время от времени нагибаясь к нему и покусывая его губы. В эти моменты ее волосы щекотали ему щеки так, что хотелось смеяться от радости, счастья и удовольствия. Он почувствовал, как внезапно впились в его плечи ее острые коготки, когда она пережила оргазм, и от этой сладкой боли он и сам, уже не сдерживаясь, содрогнулся в пароксизме наслаждения. Все кончилось очень быстро.
_ У-у-ух ты! — глубоко вздохнула Земфира, ладонью ласково потрепала доставившую ей удовольствие плоть, встала и потянулась, так что захрустели косточки. — Молодец, здорово получилось. У меня так уже давно не было.
— У меня тоже, — признался Саша, садясь и пытаясь отряхнуться. — Может, это от сахара? Или что там у тебя в мешках?
— Отвернись и закрой глаза, — Земфира сделала вид, что не расслышала вопроса. — Только не подсматривай!
Послушно закрыв глаза, Саша снова откинулся на спину, прислушался к своим ощущениям. Он никак не мог понять, почему же все получилось так неожиданно и остро! А потом догадался: это из-за чувства опасности, риска, которые были загнаны куда-то в подсознание, в мозжечок, и действовали, как катализатор.
Одновременно он отметил про себя, что Земфира, судя по звуку, натягивает на себя джинсы. Раздался короткий смешок, и через секунду ее мокрые трусики, которыми она воспользовалась вместо полотенца, приземлились на его голом животе. От неожиданности он вздрогнул и одновременно почувствовал, как качнулся грузовик, когда она спрыгнула на землю.
— Вот поганка, — беззлобно прошептал он, открывая глаза, смахнул трусики на мешки и принялся приводить себя в порядок.
— А где у нас вода? — спросила его Земфира, когда он, в свою очередь, оделся и очутился на земле.
У Белова было неспокойно на душе. Технология дорожного отъема собственности была ему известна, и он внутренне готов был к отпору. Но что-то ему подсказывало: одного «Стечкина» тут недосточно. Сахар — фигня! Здесь что-то более серьезное наклевывается. Выскочить из машины и сбежать не годится. Раз он обещал Земфире доставить ее в Москву, то в лепешку расшибется, а доставит. Он залез в кабину, где уже сидела смущенно улыбавшаяся Земфира, достал карту и определил расстояние до ближайшего поста ГАИ.
Эти двое из «Самары» — наверняка охотники за кейсом или за содержимым мешков, другого объяснения нет. И в том, что они появятся, Саша не сомневался. А впереди еще встреча с ментами. Куда ни кинь, всюду клин: не остановишься по их требованию — пойдешь в розыск, как правонарушитель, а остановишься — пустят в расход, как лоха с кейсом.
И куды же простому водиле податься? Правда, Белов не считал себя простым водилой. Он всегда шел по жизни своим путем и в криминал зарулил не ради денег. То есть, он всегда хотел свои деньги зарабатывать честно. Пусть незаконно, но — честно, как это ни парадоксально звучит. И столь же честно он хотел сохранить себе жизнь. А главное, не дай бог убить по запарке невинного человека.
Белов убрал карту в бардачок и вздохнул. Чему быть, того не миновать. Он покосился на притихшую Земфиру, потом на серебристый кейс за ее сиденьем, прикрытый ветошью, прекрестился:
— Ну, господи благослови, ключ на старт… — и запустил двигатель…
XIV
В оптическом прицеле от снайперской винтовки «зилок» с удлиненной кабиной выглядел крепеньким головастым бычком, упрямо и беспечно несущимся навстречу неприятностям.
Хозяин прицела — он его использовал вместо бинокля, потому что тот дает меньшее увеличение, — отложил трубку И самодовольно вздохнул. Он-то свою работу любил. Потому как знал средство для обретения счастья. Называется оно — «консалтинг»: платишь человеку деньги, рассказываешь о своих проблемах, он проводит исследование и потом объясняет, как тебе «перестать беспокоиться и начать жить».
Юрий Кудеяр заплатил спецу по кадровому маркетингу — по рыночным, то есть, делам. И теперь спокоен, сыт, окружен друзьями, его уважают и боятся. Для полного счастья ему не хватало только накомарника, но милиционеру при исполнении он по форме одежды не положен. Зато никто не мешает намазаться. И Юрок по дороге на службу завернул в аптеку, а там ему от всего сердца, совершенно бесплатно выдали флакончик импортного средства против комаров.
Пусть наш народ милицию не любит, но зато знает цену, причем в деньгах, тем неприятностям, которые она может организовать.
А вот раньше, когда Юрок крутился в своем бизнесе, его и не любили, и не ценили. А ведь он с детства умел просечь, что людям надо, и либо сделать это, либо достать! И даже на заре дикого капитализма, который тогда назывался у нас социалистической кооперацией, наладил производство стекол для автомобилей, как типовых, так и по индивидуальному заказу.
Тогда эти стекла были таким жутким дефицитом, что народ к нему ехал со всего юга России и в очередь выстраивался. И там, в той очереди, электорат ныл о том, что цена слишком высокая, что чертов кооператор, пользуясь дефицитом, дерет три шкуры. Особенно возмущались сыновья и внуки фронтовиков: их, дескать, отцам и дедам, кровь за Родину проливавшим, положены льготы, а Кудеяр нарушает законодательство.
Поначалу Юрок пытался вести разъяснительную работу. В том смысле, что если тебе у меня слишком дорого покупать, то либо ищи в другом месте, либо сам сделай. Вот попробуешь сам, тогда и поймешь, что цену я не придумал, а просчитал баланс денежных затрат и поступлений. Социализм потому и завалился на бок, что производили от балды товары себе в убыток и притом те, которые не пользуются спросом!
