Свободная чувственная незнакомка скоро окажется в руках мужчины, которого никогда не переставала желать, мужчины, способного разбудить ее от долгого, долгого сна.
— Я — тигрица, — томно прорычала она. — Эй, красавец, слышишь мой рык?
Впрочем, собственное отражение в зеркале ей не очень понравилось. Пришлось слегка подкраситься и нанести розовый блеск на губы, после чего она призналась самой себе, что стала намного привлекательнее. Дрожа от нарастающего нетерпения, она растянулась на мягком хлопковом покрывале.
Но что за голосовые сообщения их ждут и куда, черт возьми, подевался Уилл?
Уилл пересекал вестибюль, держа в руке заветный ключ от номера семьсот одиннадцать, имеющий общую ванну с номером Сесилии, когда узнал поджидающего лифт мужчину с пакетами из того же магазина, из которого они только что ушли.
Подкравшись и став у того за спиной, Уилл хлопнул его по плечу.
— Конгрессмен Галлоуэй, — воскликнул он. Вот так встреча!
Булькающий звук вырвался из горла мужчины, и, когда он обернулся, его лицо было белее снега.
Господи, да парень явно трусоват! Родители Салли и Уилла поддерживали конгрессмена как финансами, так и советами и постоянно приглашали в дом.
Вечно недовольной всеми Муффи он тоже нравился. Раньше Уилл никогда не видел его в таком нервозном состоянии, даже в год выборов.
— Привет, Уилл, — слабо отозвался мужчина. — Давно я тебя не видел. — Лицо конгрессмена медленно приобретало нормальный цвет.
Дональд Галлоуэй был старше Уилла лет на двадцать пять, но часто играл с ним в детстве, и поэтому Уилл решился слегка подшутить над ним.
— Судя по сумкам, вы купили что-то из женского белья для Норы? — Черт, лицо мужчины снова побелело! Видимо, Уилл сделал поспешный вывод, и белье предназначалось не Hope. Тут невольно почувствуешь себя дураком.
Если Галлоуэй крутит роман на стороне, то Уиллу это крайне неприятно, потому что Нора чудесная женщина и самая преданная поклонница своего мужа. Естественно, он будет держать язык за зубами, нельзя ничего рассказывать Hope и причинять ей тем самым ужасную душевную боль. Так что конгрессмен может расслабиться.
— Ладно, договорились, я вас не видел. Хорошо? — заговорщицки прошептал Уилл. — Понимаете, что я имею в виду?
— Гм, конечно, Уилл, конечно, — пробормотал Галлоуэй. — Ой, забыл, мне нужно купить еще крем для бритья. Увидимся, Уилл. До свидания!
Он ускользнул прочь, совсем другой и непривычный. Уиллу его поведение показалось странным, но в уме сейчас вертелась лишь одна мысль, и она была связана не с финансами Гаса и уж, конечно, не с тем, что у слуги народа завелась подружка.
Сесилия расхаживала в своем новом наряде по комнате и смотрела на мигающую кнопку на телефоне. Она догадывалась, что звонила мама: как же, дочь, ходячее недоразумение, может сбежать со свадьбы и выставить семью в неприглядном свете!
Впрочем, подозрения матери вполне оправданы. Сесилия душой не кривила и призналась, что, если в Вермонте будет зарегистрирован, например, случай коровьего бешенства, это окажется подходящим поводом, чтобы пропустить бракосочетание Салли и Гаса и отправиться восвояси. Отец, по крайней мере, поймет свою дочь.
Но Сесилия находилась сейчас в приподнятом настроении, и ей вовсе не хотелось разговаривать с матерью. И поэтому не стоит снимать трубку. Когда потом дойдет очередь до телефонных переговоров, она объяснит, что сообщений не получала вот и все дела!
Девушка поздравляла себя с железной логикой, когда раздался стук в дверь. В панике она натянула на себя платье и вдруг поняла, что звук идет не из коридора, а из запертой двери, ведущей в соседний номер.
— Сесилия, отопри дверь.
Девушка быстро снова скинула платье и подошла к двери.
— Сезам, откройся, — услышала она знакомый голос и, улыбнувшись, отперла дверь. Уилл ступил на порог и медленно, словно во сне, положил руки ей на талию, лаская своим золотистым взглядом ее обнаженную кожу.
Затем он наклонился и приник к ее губам. Его поцелуй был глубоким и властным — прелюдия страсти.
Руки Уилла настойчиво ласкали шею, обнаженную спину девушки, затем скользнули ниже к талии, и он крепче прижал ее себе. Она почувствовала его возбуждение, и сладостная боль разорвалась внутри нее, словно воздушный шарик. Уилл прервал поцелуй, его хватка слегка ослабла, и пальцы осторожно коснулись бюстгальтера. Щелкнул замочек, и пленницы тонкой ткани упали ему на ладони. Мужчина начал выписывать большими пальцами дуги и узоры по нежной коже, и она, томимая желаниями, распускалась, словно майский цветок, под его ласками.
— Ты так прекрасна! — Уилл опрокинул Сесилию на кровать, сорвал с себя рубашку и прижался к девушке.
Кожей груди она ощущала его жесткие вьющиеся волосы, ее бедра приподнимались навстречу его ласкам. Они попали в безвременье, словно не было всех этих лет и оба опять оказались в домике лесника — мечты становились реальностью!
Он был само совершенство — красивый, нежный мужчина, принадлежащий ей одной. В сладостной агонии она осознала, что хочет большего, ей недостаточно одних поцелуев. Она словно постояла на вершине, раскинув руки, а затем падала, падала, падала…
— Тебе хорошо? — пробормотал он.
— О, да. — Как трудно иногда бывает говорить!
— Я правильно действую?
— Прави-и-льно, только я сама не знаю своих желаний.
Он тихо рассмеялся.
— Мы не слишком торопимся?
— Я хочу тебя! — всхлипнула она, мучительно желая отдаться ему и чувствовать его удовольствия так же, как свои. Он расстегнул молнию на брюках короткое молниеносное движение.
— Ты подготовился к нашей встрече, — прошептала она, когда он надел презерватив.
Он с жадностью смотрел ей в глаза.
— Мы бойскауты, — шепотом ответил он, — всегда готовы. — И медленно вошел в нее. То были минуты ликования и желания обнять весь мир. Мужчина двигался быстрее и быстрее. Мужчина и женщина, стремящиеся продемонстрировать свое искусство, сплелись в любовной схватке, в которой нет проигравших…
Жаркие, облитые потом, они лежали на смятых простынях, друг подле друга. Наконец он вздохнул и погладил ее живот.
— Доктор, у меня опять начинаются палочные колики.
Девушка улыбнулась.
— Боюсь, твоя болезнь требует долгого, усиленного лечения.
— Я согласен. Лечи!
Он уже собрался подтянуть девушку к себе, как раздался стук в дверь.
— Не открывай, — срывающимся от волнения голосом зашептала Сесилия.
— Это, видимо, носильщик с моей сумкой, — проворчал он.
— Сейчас одежда тебе не нужна. — Она крепко обняла Уилла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
