Глава 7. Переезд и обустройство
Жизнь не изобиловала событиями, о которых хотелось бы рассказать. В кузнице стучали молоты. В домнице, расположенной на самом ветреном в окрестностях месте, выплавлялось железо. Иногда, если напора воздуха не хватало — плавка «запарывалась». С этим пытались бороться, нагнетая воздух мехом или опахалом. Получалось по-разному. Но без «материала» мы не оставались. Руды на наши масштабы хватало без ограничений, да и уголь берёзовый не проблема.
Баню срубили. Мужчинам понравилось. Айтал — тоже. А ещё женщины приспособили её для стирки. К хорошему все привыкают быстро. Особенно — к полной горячей воды корчаге, которую я вмазал прямо в печь.
Вообще-то мы с жёнушкой просто ждали окончания ледохода и собирали вещи для переезда. В этот раз планировался переход по реке на большой осиновой долблёнке, потому что, кроме всего прочего, нужно было взять с собой и наковальню, и полновесный молот, и домашнюю утварь. Мы отправлялись с изрядным багажом. А ещё моя единственная печалилась, расставшись со своими четвероногими воспитанниками. Приехал за ними тот самый тунгус, с которым уговорились ещё зимой, и забрал наших ламутских лаек.
Следующий выводок щенков уже народился, но теперь командовать их воспитанием станет следующая по старшинству сестричка. Мы, если дойдут руки до этого дела, тоже можем заняться собаководством, но, пока, нам не до четвероногих друзей — надо устраиваться на новом месте.
Есть у меня и некоторые сомнения по поводу правильности выбранного маршрута. По Адыче и Яне до устья Бытантая мы доберёмся с удобствами вниз по течению, а вот потом четыреста километров подниматься, причем в трёх местах русло проходит через участки со сложным рельефом. Хотя, если мне не изменяет память, это одна из самых медленных рек. Нет, не помню наверняка. Однако перспектива путешествия через незнакомые места вызвала в душе спутницы моей жизни самый положительный отклик. Она, как и я, любит новые места и поездки.
В конце концов, если не выгребем против встречного течения, всегда можно рассчитывать на то, что возьмём лошадей у местных жителей. Есть у нас и серебряные украшения и отличные шкурки и немного металла в виде инструментов мы с собой везём. Хватит на наём вьючных животных. В этот раз мы отправляемся в дорогу отнюдь не налегке.
Ещё я закончил изготовление второго арбалета для жены. Усилие на нем сделал вполовину меньше, чем на своём и сразу приспособил его под стрельбу стальными шариками. Пока свинца не добуду. На зайчика, на уточку, на белку.
Тут как раз дошли до нас слухи о том, что в верховьях Адычи, на Эльгинском плоскогорье зажиточные стойбища, раньше бывшие друг с другом на ножах, дружно отказались платить ясак царю. Словом, стало там неспокойно и как дело повернётся, никто не знает. Собственно, в это время мы и двинулись в путь. Лёд с рек сошел, а половодье? Оно нам не помеха. Мы не собираемся выгребать против течения на стрежне. У бережка пойдём по Бытантаю. Время дорого.
Вниз по течению мы плыли быстро и без приключений. Ночевали всегда на левом берегу в палатке, а обед пропускали — уж очень лихо неслись. Жалко было задерживаться. И еще Яна, разбившаяся на множество рукавов могла запросто пронести нас мимо устья Бытантая, так что мы зорко всматривались в берег, стараясь не пропустить места поворота.
А вот дорога вверх по течению — это совсем другое дело. Я грёб двумя вёслами спиной вперёд — специально приготовил уключины с выносами, как на лодках для академической гребли. Айтал правила, сидя на корме. Она ловко держала лодку в области медленного течения, так что продвигались мы уверенно.
Иногда менялись местами, но ненадолго — жена всё таки заметно слабее меня и её усилиями продвижение шло медленней. Но, шебутная, она и есть шебутная. Всё то ей хочется попробовать.
На первых от своего устья полутораста километров эта река в моё время считалась судоходной. Наверное, и сейчас это так. Во всяком случае русский коч нам тут встретился. Об этих судёнышках в наше время разное толкуют. Так что мне было интересно глянуть своими глазами. Дело в том, что на старинных изображениях или современных реконструкциях коч, идущий на вёслах мне не встречался, а между тем эти судёнышки поднимались вверх по рекам. А о том, что к плаванию против ветра они не были приспособлены, исследователи заявляют в один голос.
Одним словом, интересно было глянуть. Так что мы прошли от этого кораблика неподалеку и перекинулись словечком с казаками. Знакомые лица среди них встретились — не напрасно я прошлым летом столько времени долбодятлил на стройке. Мужички не только опознали меня, но даже успели между собой договориться до того, что я из уже «объясаченного» стойбища. Как ни крути, людей нынче в Якутии немного, а уж парни моего роста редко встречаются. Особенно, среди якутов, бодро объясняющихся по-русски.
— Ты на охоту, Миха? — мы как раз поравнялись с судёнышком, и я стал грести не так скоро, чтобы не убегать вперёд.
— Шуткуешь, Пелым! Лето на дворе. Мягкой рухляди не добудешь, а рыбы в реке сколько угодно.
— Куда же вы так торопитесь?
— Переселяемся к горам. Кузню буду ставить.
— А далёко?
— Вам туда только пёхом дойти. Вёрст через триста поверну из русла в малую речку.
— Миха, давай к нам проводником, — это уже другой человек. Из казаков.
— Я вас не туда приведу, сам здесь впервые. По чужим объяснениям дорогу выбираю.
Поднажал и стал опережать коч. Мы на узкой долблёнке идём у самого берега по почти стоячей воде, а пузатое, более чем с метровой осадкой судно выгребает против заметного течения — им нужна какая-никакая глубина и к суше прижаться, как мы, они не могут. А я уже разглядел пять пар вёсел и вспотевших гребцов. Грузное судёнышко — неважный рысак. И то, что мастеровой Пелым используется в роли привода ходового устройства, не наполняет мою душу желанием влить свои усилия в благородное дело освоения Сибири.
Я — якут. И я здесь дома. А русские пусть стараются и для царя своего, и ради самих себя. Я ведь им не мешаю. Ну так и они мне не мешают. Подошли чуть ближе к борту, чтобы Айтал перекинула на палубу тройку ленков. Они у нас нынче лишние. От жадности, считай, поймали.
Через час пузатое судёнышко отстало от нас настолько, что скрылось за поворотом. Но ненадолго. Тут ветер оказался попутным, а широкое русло — почти прямым, и, раздув паруса кораблик уверенно настиг нас. Его немногочисленный экипаж хлебал что-то на палубе из деревянных мис — не иначе рыбку сварили, да, наверное, не саму по себе, а с чем-то. На этот раз мы близко не сходились. Нам, как уже поминалось, надо у суши держаться, а коч любит где поглубже.
Глядя на это дело, я растянул одеяло между парой вертикально поставленных вёсел и довольно долго был свободен от гребли — нас хорошо тянуло, хотя разогнавшийся парусник мы не догнали.
Дня через три виделись с казаками последний раз. Они готовились к ночлегу на берегу, ну а мы прошли мимо. На вёслах. Русло Бытантая, если сравнивать его с Яной, выглядит более прямолинейным. Змейки, когда река вихляет из стороны в сторону, попадаются редко. Но на узкой долблёнке не особенно-то ловко под парусом, когда ветер дует не точно в корму — легко перевернуться. Ну и при нашей «конструкции» мачты, парусом особенно не повертишь. Редко удавалось нам использовать силу ветра. Так, можно считать, что просто баловались иногда.
А потом начались волнения по поводу того, где сворачивать в приток, протекающий неподалеку от нашего будущего дома. Затруднение было в том, что местность эту мы видели зимой, когда всё было подо льдом и снегом. Тем не менее, и я и Айтал — мы оба опознали признаки, которые искали. Хорошая память на места, где побывали — это удобно.
* * *
А дальше опять было много тяжёлой работы. Домик я срубил компактный, примерно пять на четыре. Главным его достоинством была толщина стен — брёвна для венцов выбрал очень толстые. Мы их вчетвером с Кимом и его братьями затаскивали наверх с великим трудом. Крышу тоже сделал рубленую. Обрешётку положил из брёвен, приделанных к бревенчатому же фронтону. Леса хватало, поэтому на добротности не экономил. Два пола сделал с просветом, куда вполне можно было забраться через оставленные вверх и вниз люки. Около метра высоты образовалось. И на чердаке оставил приличное пространство — над потолком ещё три венца прямой стены, а уж потом начал сужать торцевые стены. Скаты свёл под тупым углом в расчёте на малоснежные зимы.
Очень много пришлось тесать, считай всё из бруса. Горы щепы навалили.
Дом получился высокий, но за его устойчивость я не опасался — опоры прочные, стены прямые и в тихом месте он у нас — со всех сторон прикрыт склонами. Это ведь уже предгорья. Одним словом — жильё получилось добротное. А вот всё остальное сделали на скорую руку. Сени, кузницу, вход в будущую шахту — брёвна, жерди, плетни, глина, земля. Время поджимало. Лето у нас короткое.
