Да, дорогой папа, — услуга за услугу. Я нужен директору, он нужен мне. Я отдаю ему часть моего времени, он принимает мою пьесу. Верно, что другие умудряются ставить свои пьесы и без этого. И конечно же, если бы мне пришлось соглашаться на это в возрасте сорока лет, так уж лучше полезть в петлю!»
Известно, что вешаться ему не пришлось, но что ему перевалило далеко за сорок, когда театр компенсировал принесенные им жертвы, поставив «Вокруг света» и «Михаила Строгова». Пока же ему приходится существовать более чем скромно. Поэтому посылки, которые шлет ему Софи, принимаются с радостью! Насколько это в ее силах, она следит и за тем, чтобы белье у него было в хорошем состоянии. Эта материнская забота является темой письма от 14 октября 1852 года, тон которого вскрывает неунывающий характер двадцатичетырехлетнего молодого человека:
«Дорогая мама, я пойду к госпоже Делаборд, обещаю тебе и сдержу обещание. У меня нет никаких причин не явиться к ней с визитом.
Ах, мои рубашки порождают у тебя какие-то страшные видения! Ты советуешь мне купить один перед, но, дорогая мамочка, мои рубашки и на спине все в дырах. На это ты можешь ответить, что госпожа баронесса этого не заметит. Я не настолько фатоват, чтобы тебе возражать! Но у меня тоже бессонные ночи из-за этой нехватки мадаполама. Сейчас мне вовсе не видится все в черном свете, но зато я все и всех вижу в рубашках, а мне говорили, что в таком легком туалете приятно видеть только хорошеньких женщин. Наконец, я решил, дабы положить предел своим страданиям, заказать себе в Париже одну рубашку по моей мерке и послать ее тебе в качестве образца.
Лучшего и не придумать!
Одним словом, мне нужны рубашки и даже носовые платки! Сама посуди, мамочка, какие меня донимают заботы, я не могу обрести утешение даже в том, чтобы высморкаться в подол рубашки!
Печально! Печально! — как говорится у Шекспира.
Четыре дня тому назад я возобновил подписку для папы. Перерыва в получении газеты не будет.
Ах, как бы мне хотелось, чтобы вы приехали в Париж покупать мебель для гостиной! Насколько все было бы красивее, изящнее, художественнее! Вам было бы просто выгодно предпринять такое путешествие. Я теперь перевидел много мебели самого лучшего вкуса и способен дать вам отличный совет.
В субботу мы будем свидетелями возвращения в славный город Париж его императорского величества Наполеона III. Меня все это ужасно забавляет. Посмотрим, что в конце концов получится.
Наступают холода — момент, когда порядочные люди начинают у себя топить, а бедняки обходятся без этого! Словом, я надел шерстяные чулки и стараюсь, как могу, сохранить тепло. Думаю, что вы скоро переберетесь в город. Деревья понемногу лысеют. Дядя и тетя Шатобур больше, чем вы, смогут пользоваться последними погожими днями. Бр-р-р! У меня делается озноб.
До свиданья, дорогая мама, целую всех — папу, девочек, все семейство. Называю ваших барышень девочками именно потому, что они на это, наверное, обижаются.
Твой любящий сын Жюль Верн».
Пошивка дюжины рубашек требовала времени, и Софи решила, что будет благим делом послать сперва носовые платки, в которых он нуждался. В ответ она получила благодарственное письмо, которое ее, очевидно, позабавило:
«Милостивая государыня!
Я узнал из уст Вашего сынка, что Вы вознамерились послать ему носовые платки. Я испросил его позволения лично поблагодарить Вас, на что он согласился со свойственной его натуре любезностью.
Я тесно связан с ним нерасторжимыми узами и в течение всей жизни с ним не расстанусь, одним словом, я — его нос. Поскольку посылка этих платков меня лично больше всего касается, он разрешил мне написать Вам по этому поводу.
Вам, сударыня, пришла в голову чудесная мысль. Сейчас мы вступаем в сезон насморка и соплей, и представляется весьма утешительной возможность собирать эти плоды зимних непогод.
Воспользуюсь этим случаем, сударыня, чтобы сказать Вам несколько прочувствованных слов о вашем уважаемом сынке. Это весьма славный парень, коим я очень горжусь. Он давно бросил привычку расширять меня, засовывая пальцы в мои глубины. Напротив, он проявляет заботу о моих ноздрях. Он часто рассматривает меня в зеркало и, видимо, одобряет, ибо на устах его появляется свойственная ему очаровательная улыбка.
Впрочем, жаловаться мне вообще не приходится. Может быть, я несколько удлинен, но по форме напоминаю носы на античных камеях, и сынок Ваш при каждом удобном случае выставляет меня напоказ. Некоторым юным дамам я пришелся по вкусу и, пожалуй, готов буду впасть в фатовство.
Я бы и не жаловался на судьбу, сударыня, если бы с некоторых пор уважаемый сынок Ваш не стал закручивать усы кверху. Он слишком усердно холит и ласкает их, так что я порядком ревную. Но всего на свете иметь нельзя…
Остаюсь, сударыня, обладателем новых носовых платков.
Уважающий Вас и довольно-таки вытянутый нос Вашего сына.
Полностью — в расширенном виде — Набуко
Жюль Верн».
Небольшие невзгоды не убивают оптимизма в веселом молодом человеке, сознательно избравшем бедность. К тому же он, по-видимому, не слишком тревожится насчет своей доли, во всяком случае в данный момент, и не без юмора основывает кружок «Обеды одиннадцати холостяков», объединяющий молодых литераторов, музыкантов, художников. Впрочем, эти одиннадцать холостяков отнюдь не были женоненавистниками, ибо четыре года спустя все они были уже женаты.
Имеются основания считать, что у организатора этого веселого кружка были веские причины избрать участь холостяка. Для него мысль о браке неотделима была от взлелеянной мечты о союзе с Каролиной — он был все еще полон ярости от того, что ему пришлось отказаться от этой любви.
8. ЛОРАНС
Попытки женить Жюля, который на одном маскараде влюбляется в Лоранс Жанмар. Отказавшись продолжать дело отца, Жюль Верн избирает опасный путь — профессию литератора.
Если хочешь излечиться от любви к женщине, для этого, говорят, есть лишь один способ: полюбить другую.
Пришла ли эта мысль к нему сама по себе или была ему подсказана кем-то? Во всяком случае, таково было мнение и его матери, которая хотела женить сына. Сперва ее намерение представляется ему нелепым.
«Что я тебе сделал худого, дорогая мама, что ты вознамерилась женить меня? Уж не знаю почему, но ты явно желаешь мне всяческого зла. Мне жениться на креолке, — да это же означает сочетать Везувий с Этной! Спасибо! Сколько же мы вместе поглотим Помпей и Геркуланумов, не считая билетов государственного казначейства на 15 000 франков. Ну что ж, я разрешаю этой юной уроженке Бурбоннэ официально просить моей руки!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
