не было гнева, горечи, печали, только сухое, почти мертвенное спокойствие, от которого почему-то у девушки побежали мурашки по коже. Она посмотрела на Тайи, тоже тихую и серьёзную, и вспомнила разговор, который произошёл между ними некоторое время назад:
— А страшнее всего, когда он спокойный, — говорила девочка.
— Почему?
— Чувства мешают. Злость, обида… Всё это затуманивает разум. Если он твёрдо уверен, что ему нужно кого-то убить, он становится холодным, как лёд. И просто делает это. Методично… Даже мне немного неприятно, когда он в этом состоянии, — недовольно заявила Тайи и сложила свои беленькие ручки.
Сейчас он был именно в этом состоянии, подумала Мая и прикусила губы.
Весь оставшийся вечер прошёл спокойно. Цинь Жуа постелила Мае кровать и удалилась в собственную комнату. Светлячок тоже, без лишних слов, ушла. В какой-то момент в зале, освещённом единственной голой лампочкой, остались только Фан Линь и Мая.
— Спокойной ночи тогда, — сказал Фан Линь.
— Вы не останетесь, Мастер? — тут же спросила Мая.
— Есть ещё некоторое дела… — пространно ответил Фан Линь.
Мая задумалась: какие дела? Связанные с армией? Нет, И Чжэн сам всё устроит. Или её мастеру нужно было спешить в другую систему? Тоже нет. Недавно пришёл ответ от главного штаба. В ближайшее время именно здесь собирались провести важнейший совет, на котором должны были присутствовать её дедушки и Патриарх Фан, и который обязался определить дальнейших ход войны.
Тогда… Тогда было только одно место, куда мог направляться её мастер.
Перед глазами Маи мелькнул ледяной гроб.
Не отдавая себе отчёта о том, что делает, девушка прикусила губы. Фан Линь уже поднялся и вышел, как вдруг.
— Нет… — вдруг прохрипела Мая.
— Не ходи… — сказала она.
— Почему? — удивлённо спросила Фан Линь.
На Мая нахлынула буря эмоций. Действительно, почему? Та девушка была невестой мастера, так с чего же ему её не навестить. Почему вообще простая ученика смеет запрещать своему мастеру навещать свою жену? Мая замялась, страшная мука разрасталась внутри её сердца, в её душе бушевали вихри и наконец, когда Фан Линь уже собирался спросить, всё ли с ней в порядке, она выпалила первое, что пришло ей в голове:
— Потому что… Потому я плохая ученица и меня надо наказать!
— ……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..А?
….
391. Побег
И снова повисла тишина. В голове Фан Линь пронеслась пространная мысль: она довольно часто возникала в этом доме.
Мужчина завис на месте и растерянно смотрел на свою ученицу. Меж тем последняя сперва покраснела после своей фразы, — причём настолько стремительно и глубоко, что Фан Линь прежде даже представить себе не мог, что такое вообще возможно, — затем побледнела, а потом, неожиданно, пока он подбирал ответ, который поможет им выбраться из этого чрезвычайно неловко положения, стиснула зубы и как будто решилась на что-то… И тогда Мая медленно потянула за мантию, которая лежала на её плечах, оголяя своё тощее тело.
Вернее, в этом, по всей видимости, была её изначальная задумка, однако в это мгновение девушка не могла ни о чём думать, и потому совершенно забыла, что с ног до головы была закутана в пропитанных духовным раствором белые повязки. И в то же время они были очень пластичными и прекрасно покрывали тело девушки, словно вторая кожа. Повязки подчёркивали её рёбра, тонкий стан, впадинку на животе… Они повторяли очертания небольшой, но аккуратной груди и двух небольших бугорков.
Заканчивались повязки в районе шеи, и там же начиналась красная, нежная, прямо бархатная кожа девушки…
Мая сглотнула. Дыхание её было таким резким и сильным, что от него дрожало всё тело… А может быть не поэтому. Может быть была другая причина, почему содрогалась каждая её мышцы.
Фан Линь замер. Он смотрел на свою ученицу не отрываясь. Мысли оставили его сознание, и на одну мимолётную секунду, он, по привычке, стал пожирать её глазами. Тогда Мая, как будто понимая, что нужно идти до конца прямо сейчас, что нельзя останавливаться, что если она остановится, то всё кончено, всё начнётся сначала — понимая всё это она неуверенно вытянула указательный палец, и на нём вспыхнуло тонкое лезвие.
И тогда быстрый порез пробежался по её повязкам. Они не упали. Раствор духовного кристалла держал их приклеенными к её телу. И девушка, приподняв руку, стала методично их отрывать. Одну, вторую, третью… Она разматывала себя, постепенно открывая леденящему дыханию ночи и свету луны, которые доносились из окна, кожу белую и нежную, как молоко.
А Фан Линь наблюдал. Наблюдал и не шевелился. И в то же время что-то закипало внутри него, и когда дрожащая рука девушки приблизилась к паху, тогда скрипнула дверь.
Мая вздрогнула, приподняла глаза и увидела, что её мастер… Убежал.
…
…
…
Фан Линю нужно было развеяться.
Ему нужно было выпить, но он знал, что на всей луне не было ни миллилитра спиртного. Некоторое время он даже думал о том, чтобы быстро слетать в другую звёздную систему, всё равно на это должно было уйти не больше часа, но затем удержал себя, сделал глубокий вдох и попытался прийти в себя. Надышаться леденящего ветра…
Возможно, он надеялся выветрить у себя из головы события последних десяти минут, однако сделать это было проблематично. Даже когда вокруг него протянулось поле подсолнухов, а на коже у него стал образовываться иней — Фан Линь и тогда не мог выветрить у себя из головы образ черноволосой девушки, которая медленно и неловко снимала с себя одежду.
Где он совершил ошибку, думал Фан Линь.
Что сделал неправильно?
И главное: почему сбежал?
В какой-то момент Фан Линь обнаружил, что последний вопрос волнует его больше всего. Да, почему он сбежал? Что это вообще такое. Никогда в своей жизни он не бежал от битвы… Если только она была заведомо проигрышной, но в таком случае это был вовсе не побег, но тактическое отступление… Однако сейчас он сбежал, как робкий мальчишка. Почему?
Фан Линь задумался. Если хочешь понять свои чувства относительно чего-то, полезно бывает сыграть в следующую игру: заменять обстановку и действующих лиц до тех пор, пока не выявишь тот единственный момент, тот осколок, который особенно глубоко засеял в твоём сердце.
Фан Линь стал перебирать варианты.
Если бы всё это происходило в другом месте, он всё равно бы сбежал?
Да.
А если бы Мая была на двадцать… Ладно, на десять лет старше — определённо.
Если бы она не была его ученицей?
Всё равно.
Если бы она была не ранена?
Всё равно.
А
