"Уж не влюбилась ли ты, Фрэнни?" — поинтересовалась она у самой себя, искренне надеясь на отрицательный ответ, которого так и не услышала. Сердце ведь не привыкло спрашивать совета у разума.
Глава 27
Вампир бесшумно открыл дверь в номер, небрежно бросил у входа какую-то коробку и прокрался до кровати, чтобы в который раз убедиться в какой-то мистической власти девчонки над собой. Все утро его голова была забита лишь мыслями о ней — когда развлекался с администраторшей магазина, которая покинула бренную землю в возрасте двадцати трех лет; когда пытался составить чуть более четкий план относительно оставшихся Сальваторе, блондинки и бессмертной итальянки, но так и не сумел придумать нечто путное; и, разумеется, когда покупал подарок этой милашке. Что-то в ней глубоко цепляло его, заставляя чувствовать себя жалким человеком, наполненным слабостями. И сейчас он хотел определить это таинственное нечто.
Красивые черты лица — привычка (некрасивых девушек он не кусает), ладная фигурка — основное условие (сказывается отточенный до мелочей пятисотлетний вкус), стервозность характера — маленький бонус с приятными перспективами в будущем. Тихони, серые мышки, ласковые ромашки никогда ему не нравились даже в плане крови. Их мысли были пресными, чувства зажатыми, а эмоции отсутствовали напрочь. И что больше всего бесило — они никогда не боролись за свою жизнь, легко поддаваясь внушению. И почитали за благо его участие в качестве наблюдателя при знакомстве со смертью.
Кэролайн же была воплощением его идеалистических преставлений о женщине. Она могла быть действительно женственной, тонко чувствующей и безусловно умной, чаще всего шла на поводу у эмоций, не задумывалась над тем, что и как говорит, а главное, управляла своим страхом перед монстром и хищником, каким он ей представился. Ее ни за что не удастся сломить просто так, и это уже вызывало уважение.
Сколько раз за прошедшую неделю он видел ее слезы? От силы два, а ведь он пытался их добиться, используя привычные методы. К огромному его разочарованию, она просто терпела, крепко сцепив зубы. В такие моменты он не вызывал у нее ничего, кроме отвращения, и именно это заставляло его восхищаться ею.
Девушка повернулась во сне на другой бок, неловко свесив усыпанную синяками руку с кровати. Судя по всему, ей снилось что-то очень приятное, потому что блаженная улыбка никак не желала сходить с лица.
Вампир несколько секунд рассматривал чуть синеватые веки, медленно перетягивая свое внимание на приоткрытый рот. Почему она не вызывает в нем жажду? Дело ведь не в вербене, которая практически на него не действовала. Ему не нравится сама мысль об укусе, как будто она противоречит его жизненным принципам (ну уж если кровь перестала его прельщать, тогда стоит задуматься над происходящим гораздо серьезнее). И больше всего его отталкивало ее горло, покрытое мелкой сеточкой белых шрамов от зубов. Впервые увидев шею Кэр, он поймал себя на мысли о том, что только последний идиот может пользоваться ей подобным образом. Нет, ей нельзя было питаться! Только наслаждаться, при этом отпаивая своей кровью, дабы не оставить шрамов на чудесной коже.
Повинуясь какому-то безумному порыву, он аккуратно повернул ее лицо к себе за подбородок, провел кончиками пальцев по пересохшим губам и вынужден был признать, что все летит к чертовой матери. В планах появился пункт номер один, который он просто обязан был выполнить первым делом. Он хотел ее.
Не просто хотел — жаждал. Всю целиком. Раз и навсегда.
И он не понимал почему. Казалось недостаточным протянуть руку и взять желаемое (этот вариант вообще его не интересовал). Она сама должна была…
Так и не разобравшись, чего именно собрался требовать от девчонки, Дамон отошел от нее на почтительное расстояние и только сейчас заметил, что в комнате кто-то побывал в его отсутствие. Коротко втянув в себя воздух, он без труда узнал противный мускусный запах лисицы и растянул губы в ликующей улыбке. Значит, Мисао правильно поняла происходящее, сделала парочку логичных выводов и решила играть по придуманным им правилам. Что ж, похвальное желание жить.
На прикроватной тумбочке поблескивал в тусклом свете занавешенных окон небольшой серебристый флакончик, наполненный отвратительно воняющей жидкостью. На секунду задумавшись над тем, что делает, юноша тут же схватил бутылек, удостоверился в безопасности его содержимого, а потом вновь вернулся к спящей красавице.
Изначально дурацкая затея стала казаться ему и вовсе придурковатой, но иного выбора просто не оставалось. Либо он и дальше потакает своим капризам, либо сейчас же разворачивается и уходит. Второе было невыполнимым действом, поэтому он присел на край постели, аккуратно сдвигая одеяло чуточку ниже.
Вампир лишний раз убедился в необходимости иногда держать себя в руках, особенно если рядом болезненно хрупкая девица. Обнаженное плечико с матовой оливковой кожей, покрытое чудовищно фиолетово-сине-черными кровоподтеками, отнюдь не услаждало воображение, скорее даже наоборот. И ей опять будет больно, снова и снова.
— Детка, давай будем просыпаться, — тихо шепнул он ей на ухо, почти касаясь губами волос. Как же от нее все-таки пахло!
Девушка сладко потянулась, нежась в теплой постели. Открывать глаза категорически не хотелось, тем более сегодня. Она так устала в последнее время, так плохо стала спать, что единственную спокойную ночь на этой неделе восприняла с огромным удовольствием.
Ее щеки коснулись мягкие пальцы, придавая сегодняшнему утру еще большую значимость. Оказывается, она устала еще и от отсутствия ласки. И сейчас с огромным удовольствием зажала теплую ладонь между плечом и щекой, с минуты на минуту ожидая услышать от себя довольное мурлыканье.
Дамон немного растерялся, потому что ожидал кое-чего другого: криков, истерики, слез, набора адресов, по которым она предложит наведаться ему в ближайшее время; а потом понял, что ему так нравится гораздо больше. Отставив в сторону пока ненужный флакончик, он наклонился к ее лицу и попытался заставить себя хотя бы подумать над тем, что делает, но не достиг особых результатов. Кэролайн была явно не против кое-каких невинных утренних развлечений, что разрушило последние жалкие попытки остановиться и держать себя в руках. Коснувшись губами уголка ее рта, он почувствовал странную тяжесть во всем теле и одновременно отметил про себя красоту ее улыбки.
— Доброе утро, любимый, — едва слышно произнесла она, притягивая его за шею ближе к себе. Кажется, мисс Форбс очень сильно забылась и плохо понимала действительность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
